Арсен Аваков снова завел дискуссию об урегулировании на Донбассе. Правда, как его достичь и закончить войну — глава МВД не уточняет. Зато детально описывает, что нужно делать потом (после окончания войны) с жителями неподконтрольных территорий. В частности, он честно обещает им — абсолютно всем — временное поражение в гражданских правах.
Стержнем рассуждений министра стал потенциальный закон о коллаборантах, о котором говорил и Петр Порошенко. Это значит, что нынешняя украинская власть видит решение «проблемы Донбасса» не на принципах компромисса и примирения, а исходя исключительно из своих идеологических представлений.
Причем, тема коллаборации может иметь как дальнюю, так и ближнюю перспективу. Накануне выборов правящей элите крайне важно отключить от голосования как можно больше переселенцев — это «чужой» электорат. Поэтому раскачка темы коллаборантов с их долгими проверками «на верность отечеству» может быть важным элементом предстоящих выборных кампаний — президента и парламента. «Страна» разбиралась в том, что предложил министр внутренних дел на этот раз.
Паспортная люстрация
«Страна» уже публиковал полный текст Facebook-поста министра. В нем Аваков призвал «начать широкий и откровенный общественный диалог на эту тему, изучить опыт стран, прошедших этот путь, выслушать и обсудить возможные подходы и решения». Он также очерчивает круг лиц, которых предлагает считать коллаборантами: «Криминальное преследование должно быть применено только к руководству ДНР и ЛНР, лицам, воевавшим против украинской армии и Нацгвардии, и к тем, кто совершил тяжкие преступления», — пишет Аваков. Позже к этому списку он добавил тех, кто организовывал сепаратистские референдумы «и иные акции» в Донецкой и Луганской областях (и, возможно, в Крыму).
В других абзацах министр еще больше упрощает критерии коллаборации — содействие деятельности незаконной власти. Что вместе с «иными акциями» имеет крайне широкое поле для трактовок. Тем же, кто невиновен — министр обещает «последовательное восстановление всех гражданских прав и свобод». То есть, правами по умолчанию жители Донбасса обладать не будут.
«Если человек по какой-либо причине не смог выехать и пережил оккупацию в своем доме, продолжал работать по своей специальности, не участвовал в организации незаконных выборов или иных акций, не содействовал деятельности незаконной власти — он проходит проверку, получает новый легитимный украинский паспорт и все права гражданина Украины», — обещает Аваков. Из его слов следует, что уже имеющихся паспортов жителям Донбасса будет недостаточно. Кроме того министр предлагает, чтобы признанные судом «коллаборанты» не могли занимать госдолжности.
Одновременно с законом о коллаборантах Арсен Аваков предлагает вводить закон об амнисти — но о нем он говорит гораздо меньше. По мненю министра, оба документа нужно принять еще до завершения конфликта в регионе. «Эти законы должны быть приняты ДО начала процесса освобождения захваченных территорий, после чего совершенно необходимо провести информационную кампанию по разъяснению населению положений этих законов, как на Украине, так и на оккупированных территориях.
Нельзя допустить периода юридической неопределенности — это напугает людей и создаст возможность для распространения фейковых новостей и слухов со стороны враждебной пропаганды. Кроме того, нельзя допустить «судов Линча» и «охоты на ведьм», когда могут пострадать невиновные», — заявил глава МВД.
Примеры, вдохновившие Авакова
Но вернемся к примерам, которые приводит Аваков.
«Любой военный конфликт, который сопровождается оккупацией, неминуемо приводит к возникновению коллаборационизма», — начинает Аваков. «Наиболее ярким в исторической ретроспективе является опыт послевоенной Франции 50-х годов — так называемые «Законы Шарля де Голля о коллаборантах». Тогда процесс от жестких санкций до амнистирования лиц, признанных коллаборантами, проходил в несколько этапов и растянулся практически на 7 лет. После прихода к власти во Франции Шарля де Голля Консультативная ассамблея приняла два закона. Документы установили ответственность тех, кто «оказывая помощь Германии и ее союзникам, угрожал национальному единству, правам и равенству всех французских граждан».
Эти законы четко определили круг лиц, попадавших под действие закона, юридический институт осуществления правосудия, меру и степень наказания. Лица, которые согласно этим законам подпадали под действие документа:
члены правительств «власти де-факто» (оккупационных властей);
руководители министерства пропаганды и Генерального комиссариата по делам евреев; члены коллаборационистских партий или организаций;
организаторы «экономических, политических или творческих событий/мероприятий […] в пользу сотрудничества (с оккупационной властью)»,
а также любой человек, который в письменной или устной форме на публике восхваляет немцев, «расизм или тоталитарные доктрины».
Дела по вопросам «национального унижения» слушались в специальных секциях судов, которые впоследствии стали гражданскими палатами. Закон давал право обвиняемому подтвердить, что он искупил свою вину путем последующего содействия Сопротивлению, и быть оправданным. Кроме того, в статьях закона указывалось на запрет коллаборантам работать на ряде должностей и заниматься определенными видами деятельности:
запрет работать в органах правосудия, быть свидетелем или присяжным заседателем,
работать в области образования или быть опекуном,
занимать руководящую должность в средствах массовой информации,
работать в банковском и страховом секторе, состоять в профсоюзах.
Всего во Франции состоялось 170 тысяч судебных процессов по обвинениям в коллаборационизме и вынесено 120 тысяч приговоров, в том числе — 4785 смертных. Все приговоры выносил суд, и делал это быстро. Тем не менее, многие, заподозренные в сотрудничестве с фашистами, не доживали до суда: их выволакивали из камер и прилюдно линчевали. К концу войны 3 тысячи 920 человек было казнено. Еще около 9 тысяч (!) линчевали без суда. 1 тысяча 500 отправлено на каторгу и 8 тысяч 500 осуждено к различным срокам тюремного заключения.
Всего до 1949 года судами осуждено 39 тысяч человек, лишены гражданских прав более 50 тысяч, около тысячи человек де Голль помиловал. Отдельное место в истории Франции занимает так называемый «горизонтальный коллаборационизм» — наказание для женщин, которые были любовницами немцев. Наиболее распространенной формой расправы с ними было бритье наголо. Наказанию подверглись около 20 тысяч женщин, причем около 8 тысяч расправ были совершены еще до полного освобождения Франции от оккупантов и установления новой власти. Впервые женщины были острижены участниками Сопротивления в июне 1943 года, о чем сообщила подпольная печать.
При этом в большинстве случаев подобное обривание не влекло за собой никаких юридических последствий ни для самих женщин, ни для их детей, в том числе, рожденных от оккупантов — все дети были признаны французскими гражданами и не были ущемлены в правах. Суды над коллаборационистами были прекращены в 1949 году, когда восторжествовала идея единства нации. В 1953 году принят закон об амнистии и соответственно все заключенные были освобождены. Более того, согласно закону об амнистии, бывшим коллаборационистам нельзя даже напоминать об их службе оккупантам».
Далее Аваков перешел к опыту скандинавских стран: «Сразу после освобождения Дании почти 40 тысяч человек были арестованы и отправлены в лагеря для интернированных. Подавляющее большинство задержанных получили незначительные сроки заключения или вообще избежали уголовного наказания. Только 80 человек были приговорены к смертной казни. Большинство смертных приговоров заменено длительным тюремным заключением. Подозреваемых судили за «государственную измену» и военные преступления. Характерно, что лидеры коллаборантов странно погибали в тюрьмах — происходили или самоубийства, или несчастные случаи. Отдельно следует упомянуть 18 тысяч детей, рожденных датчанками от немцев. Их матери подверглись различным формам пренебрежения, обструкции и избиениям. Проявлением относительно «лояльного отношения» к коллаборационистам со стороны датского правительства является то, что только в 2003 году премьер-министр Дании Андерс Фог Расмуссен, который впоследствии стал Генеральным секретарем НАТО и советником президента Украины Петра Порошенко, заявил, что сотрудничество с немецкими оккупантами было «морально неоправданно».
58 лет после войны политическое руководство Дании избегало официального осуждения фактов коллаборационизма. Возможно, потому что под этот термин подпадает и деятельность самого правительства, которое так и не отправилось в изгнание во время оккупации, а было разогнано немецким командованием через три года после начала оккупации… После капитуляции немецких войск в Норвегии более 100 тысяч норвежцев были привлечены к различным формам ответственности за сотрудничество с оккупантами. Арестованы, по разным данным, от 29 до 40 тысяч человек. Прокуратура требовала 200 смертных приговоров, однако далеко не все были вынесены судами. Несколько сотен коллаборантов были приговорены к пожизненному заключению.
Как и в Дании, приговоры выносились, как правило, за «измену родине» и военные преступления. Большинство обвиняемых избежали сурового наказания. Однако 28 политических и военных лидеров во главе с министром-президентом Квислингом были расстреляны. При этом норвежское общество поделилось на «шелковый фронт», который объединил противников смертной казни, и «ледяной фронт» — сторонников жесткого наказания.
Трагической была судьба норвежских женщин, которые имели связь с немецкими солдатами. Их насчитывалось почти 70 тысяч. Они подверглись побоям, изнасилованиям, публичному унижению, экономической дискриминации. 5 тысяч женщин отправили в концентрационные лагеря. 8 тысяч 634 ребенка, рожденных от немецких солдат по программе Lebensborn (улучшение генофонда арийской расы), презрительно называли «нацистская икра». Та же участь ждала еще 4 тысячи детей от браков между немецкими военнослужащими и норвежскими женщинами. Специальная врачебная комиссия признала детей от немцев опасными для норвежского общества, поскольку они имеют «неполноценные гены». Многих воспитывали в детских домах интернатного типа. В их личных документах стоял специальный штамп.
Часть норвежских женщин с детьми были вынуждены переехать или отправить детей в более лояльную Швецию. Так поступила и мать Анны-Фрид Сьюнни Люнгстад (Лингстад), которая родила ее в возрасте 19 лет в норвежском шахтерском поселке от немецкого солдата. Девочка выросла у бабушки в Швеции и стала известной как певица Анна-Фрид, участница поп-группы ABBA. Лишь в 2005 году норвежский парламент отменил все дискриминационные правила по отношению к людям, которым было уже за 60…», — пишет министр.
Что означают предложения Авакова
Возвращаясь к реалиям сегодняшнего дня, Арсен Аваков признает, что ни одна страна, у которой есть территориальных конфликт, похожий на украинский — а это Грузия, Молдавия, Азербайджан — не имеют никакого «закона о коллаборантах». Но на этот факт министр предлагает не обращать внимание и «опираться только на юридическую практику 40-50-х годов прошлого века» — то есть послевоенную. При этом он говорит, что конфликт на Донбассе «юридически не является войной». Если видение министра вдруг станет определяющим в политике Украины по отношению к Донбассу после завершения конфликта, то это будет на практике означать следующее:
1. Правами по умолчанию жители неподконтрольной части Донбасса обладать не будут. Даже паспорта их, видимо, признают недействительными или временными — до выяснения, коллаборант человек или нет. Причем коснуться это может по идее даже тех, кто живет на подконтрольной территории. Ведь закон о коллаборантах скорее всего будет охватывать период с 2014 года. А в это время под сепаратистами были почти полностью Донецкая и Луганская области.
Что открывает для правящей сегодня команды широчайшие возможности. Во-первых, приняв закон о коллаборантах еще до гипотетического освобождения Донбасса (как выше предлагал Аваков) власти получают возможность проверять на коллаборационизм любого носителя паспорта с донецкой или луганской пропиской.
Как упоминал министр, гражданских прав у них на тот момент не будет. В результате эти люди не смогут голосовать. Минус полтора миллиона голосов у конкурентов «партии войны», которую представляют и Аваков, и Порошенко, лоббирующие явно дискриминационный закон.
С точки зрения дальних перспектив — это возможность вообще отлучить жителей Донбасса от участия в управлении страной, устроив сегрегацию по региональному признаку. Ведь «коллаборанты» и те, кого проверяют, не смогут работать в органах власти. А если они туда попадут — то неугодных смогут в любой момент «внезапно» признать пособниками оккупантов.
2. Ряд замечаний вызывают исторические параллели Авакова.
Например, с послевоенной ситуацией в Европе. Принципиальное отличе от «ЛДНР» в том, что в занятой немцами Европе нацисты внедрили оккупационный режим, который во всем мире признан преступным и был коллективно судим на Нюрнбергском трибунале.
Тот же режим, что сейчас правит на территориях «ЛДНР» признан оккупационным только на Украине и только с 2018 года. В связи с этим возникает вопрос: как Аваков собирается «фильровать» тех, кто с 2014 года служит в «ЛДНР»? Ведь закон обратной силы иметь не может. И как тогда с 2014 года у нас задним числом появятся «коллаборанты» без самого факта оккупации?
Это уже не говоря о том, что Украина по сей день поддерживает со «страной-оккупантом» дипломатические отношения и безвизовый режим. Действует договор о дружбе и сотрудничестве, чего, конечно, не было ни у одной страны, воюющей с Третьим Рейхом.
И еще одно. Экскурс в историю от главы МВД изобилует сценами насилия и унижениями в отношении коллаборационистов Дании, Голландии, Норвегии и Франции. А ниже Арсен Аваков призывает не допустить подобных сценариев для Украины. Однако, сравнение манипулятивно.
Ведь пособники нацистов действительно совершали преступления против человечности в массовых масштабах: уничтожали людей по расовому и другим признакам, осуществляли прямой геноцид, отправляли гражданское население в концлагеря и на непосильные работы.
Все это — зафиксированные международными судами преступления, о которых было известно и во время войны.
Если сравнить это с «властью» сепаратистских территорий, то здесь явно не тот накал исторических страстей. Конечно, военные преступления имеют место и на Донбассе. Однако международные организации говорят, что совершают карательные обстрелы, незаконные задержания и пытки обе стороны конфликта. Но даже в этом случае ничего похожего по масштабу на преступления нацистов на Донбассе нет.
Тем не менее Аваков своими сравнениями заранее рисует из жителей Донбасса эдаких «отверженных», с которыми «после победы» на Украине может случиться что угодно — от бритья голов до судов Линча.
3. О самосудах, которыми пугает министр, надо сказать отдельно. Аваков призывает не допустить на Украине судов Линча после освобождения Донбасса, ибо во время них «могут пострадать невиновные». Видимо, если от суда толпы (а не законного суда государства Украина) пострадают виновные — это находится в рамках правового поля и мировоззрения министра.
Судя по этим словам, процесс поиска и обезвреживания коллаборантов будет проходить далеко не гладко с точки зрения силовых эксцессов — и министр об этом почти что прямо говорит.
4. Отметим также реплику Арсена Авакова о том, что его предложения по «коллаборантам» нужно хорошенько пропиарить среди жителей неподконтрольных территорий. Эта фраза многое объясняет в реальных намерениях министра.
Ведь общественный негатив на Донбассе от этого закона предугадать несложно. И никакой пиар тут не поможет. Кому в принципе может понравиться принудительная фильтрация и поражение в правах? Да еще и под таким «токсичным» названием — коллаборация. Даже если человек ничего такого не совершал, его негатив относительно предложений министра очевиден.
Не исключено, что в этом и заключается главный смысл предложений министра.
Ведь сейчас на неподконтрольной части Донбассе жители недовольны положением дел. Лидеры «ДНР» и «ЛНР» повсеместно критикуются за неспособность наладить нормальную жизнь, за постоянные кризисы вроде отключения «Водафон» и дефицита бензина. В таких условиях многие рассматривают вариант реинтеграции на Украину как выход из создавшегося положения.
В таких условиях предложения Авакова, как по форме, так и по сути, очевидно, прямо работают на увеличение поддержки сепаратистов и на укрепление антиукраинских настроений среди населения неподконтрольных территорий. Многие жители Донбасса готовы вернуться на Украину как полноправные граждане, но лишь очень и очень немногие — в качестве бесправных «коллаборантов».
Для чего министр выступает (причем уже второй раз) с подобными предложениями — с целью окончательно сорвать и без того буксующий мирный процесс, просто ради личного пиара или выполняя иные задачи — вопрос открытый.
