Многие жители России, страны-хозяйки Чемпионата мира по футболу 2018 года, критически оценивают политику властей и возмущаются по поводу коррупции, говорит Феликс Яйтнер. В интервью нашему изданию он рассказал о различных противоречиях, клише и разочарованиях, связанных с Россией.
«Штандарт»: Глава МИД Великобритании Борис Джонсон сравнил Чемпионат мира по футболу в России с Олимпийскими играми 1936 года в Берлине. Британские политики не приедут в Россию во время турнира. Насколько серьезно стоит воспринимать подобные высказывания?
Феликс Яйтнер: Их вполне можно воспринимать всерьез, потому что Джонсон — министр иностранных дел страны, обладающей ядерным оружием. Но это сравнение абсурдно. Кроме того, это можно счесть унижением жертв национал-социализма. Россия — не фашистское государство, там нет диктатуры, как в Казахстане или Белоруссии. Внутри российского общества происходит жесткая борьба. Государственные СМИ доминируют, но, несмотря на репрессии, можно найти и альтернативную информацию.
— Россия находится в сложной международной ситуации. Может ли Чемпионат мира по футболу как-то повлиять на нее?
— Нет. Ни внутри России, ни в геополитическом плане в долгосрочной перспективе ничего от этого не изменится. России важно продемонстрировать, что она в состоянии организовать такое крупное мероприятие. Но ни западная, ни российская сторона не стремятся к политическим изменениям.
— Россия ограничивает гражданские свободы, занимается цензурой и подавляет оппозицию. Можно ли говорить, что на время Чемпионата мира там строятся своего рода «потемкинские деревни»?
— Конечно, стране нужно улучшать свой международный имидж. Реальность в России иная. Возникает вопрос: разумно ли для страны, крайне зависящей от нефти и газа, в будущем браться за организацию столь крупных мероприятий? Или, может, было бы лучше направить эти средства на социальное развитие и диверсификацию национальной экономики?
— Нет. Авторитарный режим возник еще до Путина. В 1993 году тогдашний президент Борис Ельцин в ходе конфликта, возникшего из-за политики приватизации, послал танки обстреливать здание парламента и тем самым начал переход к авторитарному стилю государственного управления. При Путине состоялась консолидация общественных отношений. Крупные концерны были приватизированы, а следующей целью стала их экспансия за пределы России. Это происходит различными путями, в том числе через футбол и спорт в целом.
— Вы жили в Перми и Москве. Есть ли на Западе предрассудки, устранить которые мог бы помочь Чемпионат мира?
— Многие русские очень дружелюбны и намного более критично относятся к политике руководства страны, чем принято считать. Какой-то культурной близости населения с авторитаризмом я не замечаю. Москва и Санкт-Петербург — не менее современные города, чем Вена. В плане «оцифровки» они, пожалуй, даже еще современнее. Но именно огромные размеры страны делают возможной свободу. В отдаленных регионах, где-нибудь в Сибири, нет никаких признаков авторитарного государства.
— Расходы на организацию ЧМ составили порядка десяти миллиардов евро, что сделало его самым дорогим турниром всех времен. При этом поступления от экспорта нефти и газа за последние десять лет существенно сократились. В российском обществе не наблюдается возмущения по этому поводу?
— И да, и нет. Меры по развитию инфраструктуры люди приветствуют. Высокий уровень расходов, сопоставимый со временами СССР, поддержать не удалось. Режим экономии на протяжении 30 лет серьезно сказывается на людях, живущих не в крупнейших городах. В провинции противоречия обостряются — она постоянно отстает в развитии, но лишь косвенно сможет извлечь пользу из ЧМ.
— Расходы на строительство стадионов в преддверии турнира оказались огромными — очень большие деньги «утекли» в чьи-то личные карманы. Неужели общество с безразличием относится к коррупции?
— Многие возмущаются, но зачастую у них не остается иного выбора, кроме как самим участвовать в этой «игре». К примеру, без взятки невозможно быстро попасть на прием к врачу. Так что в нынешних условиях очень сложно усиливать давление в этой сфере. Кроме того, опыт участия в протестах для многих людей оказался отрицательным. Заметно, что демократические времена перестройки остались в прошлом. Многие были разочарованы в своих ожиданиях.
