Этим летом исполняется сто лет со дня расстрела русского царя Николая II, его жены и пятерых детей. Эта история уже рассказана много раз, но продолжает привлекать внимание историков и в наши дни. Интерес к «романовиаде» подогревают отголоски классической гордыни и ужасы кровавой расправы: первый залп палачей разбился о расшитые бриллиантами корсеты, и царских дочерей добивали штыками. Но жестокой развязке предшествовала долгая драма. Романовы провели в плену большевицком плену 15 месяцев, дожидаясь своей мрачной судьбы.
Захватывающую историю царской семьи Хелен Раппапорт (Helen Rappaport) пересказывает в книге «Спасти Романовых». Она дополнила повествование рядом примечательных деталей — от дипломатических перепалок о судьбе царя до «завиральных» попыток освободить царя, задуманных монархистами.
Один из таких планов, взлелеянный российскими аристократами и офицерами элитного Сумского гусарского полка, предполагал неожиданную облаву на дом Тобольского губернатора в недрах Сибири — там Романовы содержались под стражей. Готовя свой план, заговорщики договорились со староверческими монастырями, чтобы те предоставили царю укрытие. Освободившись, Романовы проскачут двое суток верхом, меняя лошадь 23 раза — только оцените недюжинную логистическую организацию побега. Однако ряд ключевых офицеров арестовали, и заговор провалился.
Другой замысел предполагал бегство по реке. Когда Иртыш к июню окончательно очистится ото льда, на местных телеграфных станциях устроят саботаж, после чего Романовых тайно посадят на шхуну и повезут вниз по реке к Северному Ледовитому океану, а оттуда — в Архангельск. Но и этот план ни к чему не привел.
За усадьбой под Екатеринбургом, где Романовы провели свои последние недели под домашним арестом, установили наблюдение британские агенты. Один из них связался с резидентом разведки в Мурманске — на тамошнем рейде стояли британские военные корабли — дабы обсудить возможность спасательной операции и освобождения семи, как он выразился, «ценных персон».
Но и из этой затеи ничего не вышло: в том числе и потому, что усадьбу, где коротали свои дни Романовы, охраняла вооруженная до зубов рота из 50 человек, а вокруг были расставлены вышки с пулеметчиками. Штурм здания потребовал бы целой военной операции. К тому же царская семья содержалась на верхнем этаже — туда вела лишь одна лестница, и в случае тревоги их могли запросто расстрелять до прибытия всякой подмоги.
Почему же ни один из этих заговоров так и не увенчался успехом? В действительности, все они были обречены с того самого момента, когда Петроградский совет в марте 1917 года постановил арестовать царскую семью, где бы она ни пряталась. Как справедливо отмечает Раппапорт, с этого момента Россия превратилась в гигантскую тюрьму.
Но были и другие основополагающие причины — их Раппапорт не отметила. Важнейшая из них: государь и его жена пали жертвами чудовищной клеветы и навета. И те, кто мог бы спасти их от ужасной судьбы, хотя бы в теории, либо сами поверили в эту ложь, либо всячески способствовали ее распространению.
Как и большинство хроникеров Октябрьской революции, Раппапорт решительно встает на сторону Петроградского общества. Российская аристократия ополчилось против царя, обвиняя его в том, что он упрямо противостоит «реформам», чья подлинная суть понималась более чем туманно. Раппапорт полагается на мемуары родственников Николая II, муссировавшиеся при дворе слухи и отчеты послов из союзнических государств — все эти источники отзываются о царе неприязненно, что подрывает благосклонность читателя к Романовым.
Правдиво отмечая, что к 1916 году «уважение аристократии к престолу упало до доселе неслыханного уровня», Раппапорт возлагает вину за это на царя и царицу, а не на дам высшего света и думских политиков, распространявших злобные слухи, хотя большинство из них и понимали, что они лживы. В частности, слух, будто царица и Распутин верховодят прогерманским «черным блоком», окончательно отравил российскую политическую атмосферу. Раппапорт не упоминает того обстоятельства, что Распутин был принципиальным противником войны, хотя именно по этой причине петроградский высший свет и задумал его убрать.
В этой связи неудивительно, хотя и прискорбно, что Раппапорт попугайничает за российскими аристократами и царскими родственниками по всей Европе — они цинично призывали к устранению Распутина, а в 1916 году рукоплескали его подлому и хладнокровному убийству. Как пишет Раппапорт, «казалось, что оно разрядило ситуацию, казавшуюся безнадежной». Раппапорт настолько прониклась высокомерием своих аристократических источников, что даже бросает царю упрек за что, что тот «чересчур жестко» обошелся с высокородными распутинскими убийцами: одного отправили на Персидский фронт, другого — во внутреннюю ссылку.
Освещая события Гражданской войны, Раппапорт также пренебрегает политическим контекстом. В предисловии она удивляется, что никто из союзников на Западе так и не вмешался, чтобы спасти Романовых. А с чего им вообще это делать? Британские и французские лидеры черпали свои сведения из тех же аристократических и либеральных кругов России, что и Раппапорт — а там злорадно приветствовали свержение царя в Февральскую революцию.
Как отмечает Раппапорт, Уайтхолл (улица в Лондоне, нарицательное обозначение британского правительства, — прим. перев.), не мог позволить себе рисковать ссорой с Временным правительством России, особенно после того как премьер-министр Александр Керенский гневно напомнил британскому послу, что царицу обвиняли в государственной измене. Новость о низложении царя вызвала «ликование» и у «львиной доли «французского политического истеблишмента», пишет Раппапорт, отмечая, что предложение предоставить царской семье убежище также было воспринято в штыки.
Несмотря на то, что спасение Романовых было важнейшей обязанностью союзников по Антанте, логистика не позволяла этого сделать. По словам Раппапорт, Британская разведка даже в мирном 1910 году посоветовала Николаю II не посещать похороны Эдуарда VII, сославшись на «кошмар в отношении безопасности». Поэтому неудивительно, что Лондон тем паче не захотел взваливать на себя этот риск в военное время — когда Балтийское море контролирует Германия и ее вездесущие подводные лодки. Наконец, как отмечает сама Раппапорт, Романовы бы, вероятнее всего, «сами отказались покидать Россию, предпочтя принять смерть на любимой родине» — даже если бы им на выручку явились отважные британские войска.
Но еще большее недоумение вызывает вопрос Раппапорт о том, «почему Германия не воспользовалась своим превосходством на мирных переговорах в Брест-Литовске в 1918 году и не потребовала освобождения царской семьи». Не стоит забывать, что это ведь Германия заслала в Россию Ленина и спонсировала большевиков, дабы те поскорее вывели Россию из войны. Так с чего бы у германских деятелей, добивающихся жестокого и безоговорочного мира, вдруг заболит душа о Романовых?
И это отнюдь не мелочные придирки. Выпустить из внимания причины, почему Романовым не на кого было опереться в 1918 году — значит неправильно истолковать историю всего периода. В 1917-1918 годах на международной арене появились США, ставшие влиятельной силой. Вудро Вильсон (Woodrow Wilson, президент США, — прим. перев.) не скрывал своих взглядов на народовластие, и поэтому в условиях послевоенного урегулирования низложенные царские особы представлялись, в лучшем случае, досадным неудобством. В отличие от Французских революционных войн, когда союзники открыто добивались реставрации Бурбонов, все ключевые силы внутри России и вне ее в 1918 году так или иначе старались исключить Романовых из российского будущего. Вильсон даже оговорил этот момент отдельно, предлагая свою поддержку белым в борьбе с большевиками. Зловещая и памятная расправа над Романовыми главной целью не была, но в геополитический расчет входила.
Трагедия судьбы Романовых заключается отнюдь не в том, что они, как пишет Раппапорт, вцепились в Распутина и отказывались поделиться властью с салонной элитой Петрограда. Скорее, это судьбоносное решение царя в июне 1914 года, когда он последовал дурному совету модных тогда либералов и панславистов и объявил Германии войну. Разгромное поражение России в 1917-м скомпрометировало династию Романовых. Такие же поражения позднее положат конец династиям Гогенцоллернов и Габсбургов и разрушат Османскую империю. Война привела миллионы русских к смерти и увечьям, укрепив российских либералов в опасном заблуждении, будто они лучше знают, как править страной. Своими кознями против царя и небылицами о царской измене либералы не только свергли самовластие Романовых, но и собственноручно подписали себе смертный приговор. Как странно, что современные хроникеры Романовых продолжают разносить ужасные слухи, приведшие к гибели династии.
Шон МакМикин — автор книги «Русская революция: новый взгляд» (Краткий очерк) (The Russian Revolution: A New History (Profile)).
