Из Европы на этой неделе приходили одна за другой дикие новости о подробностях предотвращенных террористических атак. В Кельне полиция сообщила о том, что выходец из Туниса планировал впервые в истории современной Германии применить биологическое оружие («биологическую бомбу» с содержанием рицина), а в Великобритании, замылявший еще в прошлом году теракт Наймур Захария Рахман заявил в суде, что хотел устроить взрыв в центре Лондона и отрезать голову премьер-министру Великобритании Терезе Мэй.
И на этой же неделе американский аналитический центр «Херитейдж фаундешн» (The Heritage Foundation) опубликовал свое подробное исследование о профиле типичного террориста в Европе из среды беженцев или просящих убежище.
Сначала немного статистики:
• С января 2014 года 44 мигранта были вовлечены в 32 террористические проведенные или запланированные атаки, которые унесли жизни 182 человек и нанесли травмы и ранения еще 814 людям.
• 21 из 32 атак была связанна с известными террористическими группировками. В остальных случаев связь была не определена или ее нельзя было доказать.
• Больше всего атакам оказалась подвержена Германия (41% о всех случаев). В целом атаки прошли в 12 странах Европы (Германия, Франция, Бельгия, Великобритания, Австрия, Дания, Финляндия, Италия, Голландия, Швеция, Норвегия, Швейцария).
• В 56% случаев жертвами атак были гражданские лица и лишь в 9% случаев были атакованы государственные объекты или государственные служащие.
• Мигранты из Сирии чаще всего участвовали в нападениях — 15 человек из 44. Сами террористы прибыли в Европу также из 12 стран (Афганистан, Алжир, Ирак, Марокко, Пакистан, Россия, Саудовская Аравия, Сомали, Судан, Сирия, Тунис и Узбекистан).
• Три четверти из совершенных или предотвращенных 32 атак были запланированы мигрантами в течение 2 лет по прибытию в Европу. 21 атака была совершена или запланирована в течение первого года. В случае с поездом Париж-Амстердам атака была проведена через 3 недели по прибытию.
• 18 атак были проведены или предотвращены в 2016 году. В 2017 таковых было 9, но 5 из них привели к гибели или ранению людей. То есть, 2017 году эффективность атак значительно выросла (с 22% до 56%).
• Средний возраст террористов составлял 25,1 лет. Самому молодому было 16 лет. Самому старшему — 40. Все были мужчинами.
• Большинство террористов прошли идеологическую обработку за рубежом, хотя в последнее время с 2016 года теракты планируются в основном теми, кто пришел к террористическим идеям уже в самой Европе.
Осенью 2015 года канцлер Германии Ангела Меркель заявила, что Германия готова принять мигрантов у себя в стране. В ноябре этого же года в Париже террористами были убиты 130 человек и ранено 368.
В сентябре 2016 года опросы общественного мнения в Европе показали, что 59% участников опросов боятся, что кризис с мигрантами повлечет за собой рост террористических атак. К сожалению, опасения оправдались и теракты прошли в Берлине, Лондоне, Стокгольме и других городах Западной Европы.
Что касается работы миграционных служб и силовых органов, то можно отметить, что из 44 террористов 24 человека имели статус просящих убежища, у 11 был статус беженца и еще у 9 статус был не определен. Из 24 человек как минимум 9 получили отказ от европейских властей в предоставлении убежища, но все равно спокойно оставались на территории Европы и 4 из них удалось совершить теракты.
Составленный «профиль террориста» подчеркивает, что теракты проводятся скорее не официальными беженцами, а теми, кто ищет убежище.
Одна из проблем для аналитиков — это попытка понять, можно ли считать, что разгром ИГ (организация, запрещенная в России — прим. ред.) на Ближнем Востоке и ослабление организационных связей и контактов со странами происхождения в радикальной среде уменьшит количество атак в Европе, или же наоборот, распространение радикализма зашло так далеко, что террористам нет необходимости координировать свои атаки с теми или иными известными группировками и их собственная идеологическая заряженность позволит им совершать теракты самостоятельно.
Пока статистика показывает, что второй вариант ближе к реальности. До недавнего времени только чуть более трети террористов радикализировались уже находясь в Европе, но только время покажет, становится ли отрыв от регионов, где активны террористические организации, снижающем вероятность атаки фактором.
И ожидания не внушают оптимизма, так как уже по статистике атаки планируются непосредственно на территории Европы, даже если их исполнители встали на путь радикализации за рубежом.
«Херитейдж фаундешн» отмечает, что европейские страны пытаются предотвращать теракты. Вводится мониторинг продажи компонентов для изготовления взрывчатых веществ, устанавливаются барьеры у пешеходных зон и станций метро, чтобы террористы не могли давить людей машинами, идет внедрение превентивных программ по работе с молодежью и мигрантами. Общее количество мигрантов, попадающих в Европу, также пока снижается.
Тем не менее, по мнению американцев, в Европе так и не выработан общеевропейских подход, а на местах зачастую нет ни политической воли, ни процедур для противодействия террористическим угрозам. Например, это относится к процедурам и выполнению депортации мигрантов в страны происхождения.
Американцы рекомендую Европе предпринять ряд шагов.
Во-первых, европейские лидеры должны публично признать, что совершили ошибку, открыв границы для мигрантов из регионов, где проходят вооруженные конфликты с исламистами, и не имея эффективной системы борьбы с террором. Политики должны обществу хотя бы здесь обозначить, что урок выучен.
Во-вторых, Европа должна снизить число принимаемых мигрантов, особенно из зон вооруженных конфликтов. Гуманитарные позывы европейцев по спасению чужих жизней и предоставлению шанса на достойное существование вызывают восхищение, но они не должны ставить под угрозу безопасность общества.
В третьих, выделение ресурсов на борьбу с террором не должно быть заложником политической корректности. Если угроза исходит от той или иной группы лиц из тех или иных регионов — то именно на работу по этим направлениям надо выделять ресурсы, а не боятся, что власти будут обвинены в предвзятом отношении. Органы не должны опасаться называть этнические, религиозные и региональные корни террористов.
В четвертых, в приоритете на мониторинг и наблюдение должны стоять те, кто просит убежище и кто недавно находится в Европе, и уж тем более, если есть информация или подозрение, что эти люди могут быть хоть как-то связаны с известными террористическими организациями.
В пятых, необходимо бороться с вечной проблемой разведывательных служб, которая заключается в неготовности делиться информацией. После терактов в Великобритании одной из рекомендаций стала необходимость разведывательным органам делиться информацией с полицией и властями на местах, чтобы они понимали, с кем имеют дело и кого опасаться.
Необходимо в конце отметить, что «Херитейдж фаундешн» предупреждает, что из общего числа в 194 известных широкой публике проведенных или запланированных терактов с января 2014 по декабрь 2017 года только 16% были связаны с мигрантами. Более того, сами мигранты сообщали полиции о террористической активности около двух тысяч раз. Тем не менее, это не означает, что европейская миграционная политика не способствует проникновению в Европу радикально настроенных исламистов.
Стоит учесть, что решение одной страны влияет на безопасность других стран в Европе. Теракты в Дании планировали террористы, находящиеся в Германии. Поэтому те же немцы должны понимать, что если они готовы принять риски, это не означает, что соседние страны тоже рады пойти на такой шаг.
Пусть процент мигрантов-террористов очень мал, но в ходе атак гибнут и калечатся невинные люди. Европейские лидеры были либо крайне наивны, открывая границы, либо не смогли честно донести до общества, какие риски влечет приток мигрантов. Последствия решения о принятии за короткий срок такого огромного числа непроверенных людей будут ощущаться десятилетиями. Европе необходимо вынести урок и начать применять соответствующие угрозе меры.
