Когда Стив Джобс сказал своей дочери Лизе Бреннан-Джобс, что компьютер «Эппл Лиза» не был назван в ее честь, это вовсе не было жестокой ложью маленькой девочке, настаивает она, — он просто учил ее «не сидеть у него на шее».
Когда Джобс отказался устанавливать у нее в комнате отопление, он не был бессердечен, — он лишь воспитывал в ней «систему ценностей».
Когда умирающий Джобс сказал Бреннан-Джобс, что она пахла «туалетом», это не было злым оскорблением, уверяет она, — он лишь проявлял свою «честность».
Писать такие сокрушительные воспоминания со множеством темных подробностей, при этом настаивая, что они никак не очерняют их объект, весьма странно. Однако именно это сделала Бреннан-Джобс в своих новых мемуарах под названием «Мелкая сошка», а также в серии интервью, которые дала в течение прошедших нескольких недель.
Благодаря дюжине других биографий и фильмов, интересующиеся «Эппл» люди уже знают в общих чертах о ранней жизни Бреннан-Джобс: когда она родилась, Джобсу было 23, и он отрицал свое отцовство, несмотря на подтвердивший это анализ ДНК. В дальнейшем он не оказывал ей значимой денежной или эмоциональной поддержке, даже когда стал звездой восходящей компьютерной эпохи. «Мелкая сошка», выходящая в продажу 4 сентября — попытка Бреннан-Джобс рассказать свою историю самостоятельно.
Фоном для ее откровенного повествования о жизни с Джобсом и без него стала Кремниевая долина 1980-х, где художники и хиппи смешались с инженерами, расцвели идеи о том, как выстроить будущее, а водопад из триллионов долларов только начал проливаться на землю. Бреннан-Джобс ведет нас сквозь свое детство, проведенное на социальном обеспечении с ее матерью Крисанн Бреннан, и юность, которую затмило богатство ее отца.
В одном абзаце книги за другим Джобс чудовищно ведет себя по отношению к своей дочери и ее окружению. Теперь, за считанные дни до выхода книги, Бреннан-Джобс волнуется, что ее работу примут за полоскание грязного белья, а не более объективный семейный портрет, который она намеревалась изобразить. Она беспокоится, что читатели сосредоточатся на наследии знаменитого мужчины, а не на истории юной женщины, — что ее снова вычеркнут, на этот раз из ее собственных воспоминаний.
Накануне выхода мемуаров в свет Бреннан-Джобс хочет, чтобы ее читатели знали следующее: Стив Джобс отвергал свою дочь на протяжении десятилетий, но его дочь его простила. Вопреки всему она продолжает его любить и хочет, чтобы сцены из книги, где они вместе смеются и катаются на роликах, обрели такую же известность, как и те, в которых он говорит, что ее не будет в списке его наследников.
Готовность Бреннан-Джобс к прощению — одно дело. Совсем другое — ее желание, чтобы читатели тоже простили Джобса. И она знает, что это может стать проблемой.
«Потерпела ли я неудачу?— спросила она в одном из наших разговоров. — Потерпела ли я неудачу в том, чтобы как следует отразить то, насколько дорог мне был отец, и насколько счастлива я была находиться с ним рядом в его лучшие годы?»
«Пятно на великой истории»
После того, как она закончила колледж, Бреннан-Джобс покинула США и занялась работой в сфере финансов в Лондоне и в Италии. Позднее она переключилась на дизайн, а затем стала журналистом-фрилансером. Теперь ей 40, и она давно скрывалась от публики. У нее нет ни одного собственного профиля, и она тщательно избегала большинства биографов ее отца (за исключением Аарона Соркина, который назвал ее «главной героиней» своего биографического фильма о Стиве Джобсе, вышедшего в 2015). Бреннан-Джобс сказала, что не доверяла Уолтеру Исааксону — автору самой известной и крайне популярной биографии ее отца, опубликованной в 2011.
«Мне казалось позорным быть пятном на великой истории, — продолжила она. — И я чувствовала, что не разобралась во всем этом как следует».
Таким образом, в «Мелкой сошке» она стремится избавиться от доли этого позора, описав, как разворачивалось ее детство, его основные действующие лица, и причины, по которым все это произошло. Бреннан-Джобс вернулась в Кремниевую долину и взяла интервью у членов своей семьи, своих друзей, бывших бойфрендов ее матери и бывшей девушки ее отца. В ее детстве эта местность зеленела эвкалиптами и была полна гаражных хакеров. Теперь же она превратилась в крупнейший механизм для сколачивания состояний в истории человечества, и Джобс остается одним из ее величайших героев.
Бреннан-Джобс начала работу над тем, что в дальнейшем станет «Мелкой сошкой», вскоре после смерти своего отца в 2011-м. Спустя годы писательства она почувствовала, что ее торопит издатель, «Пенгуин пресс», и обеспокоилась, что ее вынудят наживаться на наследии отца. Она хотела работать с менее крупным издателем, который дал бы ей больше времени, а потому перешла к «Гроув», сократив свой аванс на 90% (пресс-секретарь «Пенгуин» отказался давать комментарий).
Одним последствием того, что выход «Мелкой сошки» был отложен, стало то, что она вышла в свет именно тогда, когда в целом ряде областей женщины, ранее бессильные или игнорируемые, получили возможность высказаться о могущественных мужчинах. Воспоминания первенца Стива Джобса всегда стали бы сенсацией, однако Бреннан-Джобс ненароком опубликовала их в тот период, когда публика внимательнее всего прислушивалась к голосам обездоленных, — и многие опасались того мира, который создал Джобс при помощи своих устройств, поглощающих наше внимание.
«Надеюсь, День благодарения подойдет нормально»
Конечно же, ничего из этого и представить было нельзя, когда Бреннан-Джобс родилась 17 мая 1978 в общественной ферме в Орегоне. Обоим ее родителям, познакомившимся в школе в калифорнийском Купертино, было 23. Джобс приехал за несколько дней до ее рождения и помог выбрать ей имя, но отказался признавать себя отцом. Чтобы прокормить семью, Бреннан работала уборщицей и получала государственную соцпомощь. Только после давления со стороны властей Джобс согласился выплачивать алименты.
«Мелкая сошка» описывает, как Джобс постепенно начал проявлять все больший интерес к своей дочери, катаясь с ней на скейтбордах и приходя к ней в гости. Бреннан-Джобс на время переехала к нему во время школы, когда ее мать страдала от финансовых и душевных проблем, однако Джобс держался холодно и предъявлял крайне жесткие требования к тому, что подразумевал статус члена его семьи. Их соседи беспокоились о юной Лизе, и однажды ночью, когда Джобса не было дома, они забрали ее к себе. Вопреки желаниям Джобса соседи оплатили ее обучение в университете (позднее он вернул им деньги).
В интервью Бреннан-Джобс говорила, что не хочет «оттолкнуть людей», которых любит, однако признала, что ее мемуары могут привести именно к этому. Кроме Джобса, все их главные герои до сих пор живы. «Надеюсь, День благодарения пройдет нормально», — сказала она.
Ее мать Бреннан предстает вольнодумцем, взрастившей творческие таланты своей дочери, — однако временами она выглядит взбалмошной, раздражительной и небрежной. «Я была в ужасе, когда это читала, — сказала Бреннан в интервью. — Это было очень тяжело. Но она написала все правильно».
Знаменитая желчность Джобса часто заметна в «Мелкой сошке». Однажды на ужине Джобс обратился к двоюродной сестре своей дочери, Саре, которая невольно оскорбила его, заказав мясо. «Ты когда-нибудь обращала внимание на то, какой у тебя отвратительный голос?— спросил Джобс у Сары. — Пожалуйста, прекрати говорить этим отвратительным голосом». И добавил: «Тебе в самом деле стоит подумать над тем, что с тобой не так, и попытаться это исправить».
Бреннан-Джобс описывает, как ее отец часто использовал свои деньги, чтобы смутить и испугать ее. «Иногда он отказывался за что-то платить в самый последний момент, — пишет она, — и выходил из ресторана, не оплатив счет». Когда ее мать нашла прекрасный дом и попросила Джобса купить его ей и Лизе, он согласился, что дом хорош, — и купил его для себя, после чего въехал туда с женой, Лорен Пауэлл Джобс.
Бреннан сказала, что ее дочь даже преуменьшила степень того хаоса, который окружал ее детство. «Она не углубилась в то, насколько все было плохо, как бы ни было трудно поверить в это со стороны», — объяснила она.
Однако в «Мелкой сошке» есть и счастливые моменты, в которых запечатлены естественность и невероятный ум Джобса. Когда Бреннан-Джобс отправляется в Японию на школьную поездку, он без предупреждения приезжает к ней и показывает ей ее программу на день. Дочь и отец сидят вместе и обсуждают то, как Бог воспринимает сознание. «Я боялась его, но в то же время я испытывала трепетную, электризующую любовь», — пишет она.
«Когда я начала писать, — сказала мне Бреннан-Джобс, — я не думала, что его образ выйдет таким интересным, и едва ли не раздражалась тем, что он так притягивал к себе внимание».
Когда Бреннан-Джобс переехала к Джобсу в подростковом возрасте, он запретил ей встречаться с матерью на шесть месяцев, дабы закрепить ее связь с новой семьей. В то же время манера обращения Джобса сменилась с небрежной к властной. Когда Бреннан-Джобс начала активнее участвовать в школьных делах, организовав оперный кружок и участвуя в выборах старосты класса, он начал раздражаться. «Это никуда не годится. Ты не достигла успеха в качестве члена этой семьи, — говорит Джобс в ее мемуарах. — Тебя никогда нет рядом. Если ты хочешь быть частью семьи, ты должна вкладывать в нее время».
Чтобы порадовать отца, Бреннан-Джобс перевелась в другую школу поближе к его дому. Там она стала главным редактором школьной газеты. Тогдашняя ее наставница, преподавательница журналистики Эстер Войчички, подтверждает достоверность «Мелкой сошки.
«Она в точности повторяет разговор, произошедший там между ней и Стивом, — сказала Войчички. — Эта книга стала для всех нас подарком».
Ранние копии воспоминаний прочитали многие члены семьи и друзья. Пауэлл Джобс, ее дети и сестра Джобса, Мона Симпсон, дали следующее заявление «Таймс»: «Лиза — часть нашей семьи, поэтому нам было грустно читать ее книгу, которая сильно отличается от того, как мы помним это время. То, как изображен Стив, отличается от того, каким мужем и отцом он был для нас. Стив любил Лизу, и сожалел, что не был для нее тем отцом, каким должен был быть в ранние годы ее детства. Для Стива было большой радостью видеть Лизу дома, с нами, в последние дни его жизни, и мы благодарны за годы, которые провели вместе одной семьей».
Освобождение
Жарким августовским днем в Бруклине мы с Бреннан-Джобс прошли в ее небольшую квартиру с кирпичными стенами, которые она выкрасила белым, и бамбуковым полом, который она окрасила в черный. По ее словам, когда она писала «Мелкую сошку», она завесила зеркала вокруг своего рабочего места. «Я не люблю видеть себя в зеркале, — говорит она, — смотрю, и думаю: ‘ну вот я'».
Бреннан-Джобс говорит, что волновалась по поводу того, как будет описана ее внешность в профиле, так что я попросил ее сделать это самостоятельно. «Мои черты несимметричны, — сказала она. — У меня маленькие глаза. Хотелось бы, чтобы у меня были ямочки на щеках, но у меня их нет. Думаю, сейчас мое лицо выглядит обвисшим».
Я вмешалась и добавила, что у нее тонкие черты лица, веснушки, ее рост составляет порядка 5 футов 2 дюймов, а цвет волос — коричневый с рыжеватым оттенком.
«Мой нос, — ответила Бреннан-Джобс, — не особенно тонкий».
Она держится глубоко самоуничижительно и говорит, что идея писать «мемуары знаменитости» приводила ее в ужас. По ее словам, она была уверена, что The New Yorker откажется делать обзор на ее книгу, и что несколько лет назад ее первая встреча с «Гроув» произошла только потому, что главный редактор издательства Элизабет Шмиц делала одолжение общему другу.
«Когда мне представили книгу, первым делом я подумала, что не знаю, как это делать. Не знаю, как публиковать мемуары знаменитости», — сказала госпожа Шульц, ранее публиковавшая такие воспоминания, как работа естествоиспытательницы Хелен Макдональд «Я — значит Ястреб». Однако что-то в том, как писала Бреннан-Джобс, заставило ее передумать. «Начиная с первой страницы, — говорит она, — ее повествование был свежим, оригинальным и непредсказуемым».
Я читала книгу, и ее манера письма действительно хороша. Когда Бреннан-Джобс пишет о себе, она делает это так же колко, как и при описании других. Она с отвращением вспоминает, как рассказывала истории из своего детства, чтобы вызвать у окружающих сочувствие, и стыдится того, что упомянула отца во время собеседования при поступлении в Гарвард.
Журнал Vanity Fair 1 августа опубликовал отрывок из «Мелкой сошки» под заголовком «У меня есть секрет. Мой отец — Стив Джобс». Несколько ночей спустя Бреннан-Джобс взволнованно позвонила мне. Она возненавидела этот заголовок, а в социальных сетях читатели пришли в восторг из-за особенно броских подробностей ее воспоминаний, — в особенности комментарии про «туалет».
«Он говорил правду, — сказала мне Бреннан-Джобс, добавив, что ее розовый парфюм испортился. — Я не знала об этом. Иногда хорошо, когда кто-то говорит вам, как вы пахнете».
Это было еще одним неприятным напоминанием о том, что хотя «Мелкая сошка» — история Бреннан-Джобс, написанная в точной и художественной манере, миф о ее отце был столь значителен, что интерпретация ее слов читателями была вне ее власти. Когда она выбирала актера озвучки для аудиоверсии, она отвергла тех, кто произносил реплики Джобса слишком жестко или без юмора.
При написании своих воспоминаниях Бреннан-Джобс потратила массу сил на то, чтобы показать, каким жестоким мог быть Стив Джобс — и таким образом покорить эту жестокость и сделать ее своей, полюбив ее.
«Ваше наследие достается вам, покрытое золой, или еще чем-то ужасным, — сказала она мне однажды. — И вам нужно потратить время на то, чтобы перевернуть эту жуткую обертку с ног на голову, и выявить в ней нечто прекрасное, — тогда вы чувствуете себя освобожденным».
Неприличные сцены
Если Бреннан-Джобс была удивлена реакцией на отрывок про духи, она может оказаться неготовой к реакции читателей и на более сомнительные места. Несколько раз в «Мелкой сошке» Джобс демонстрирует перед своей дочерью проявления влечения, которые можно было бы счесть неприличными.
Бреннан-Джобс описывает, как однажды он обнял Пауэлл Джобс, «притянул ее к себе, поцеловал, и положил руки рядом с ее грудью и на бедра, театрально постанывая».
Бреннан-Джобс отмечает, что никогда не чувствовала угрозы со стороны отца, и что у нее эти сцены вызывали лишь «неловкость».
По словам матери Бреннан-Джобс, такого рода поведение происходило не единожды, — в своих воспоминаниях, опубликованных в 2013 году под заголовком «Червивое яблоко», она описала тревожные разговоры на сексуальные темы между Джобсом и их дочерью. Однажды вечером, пишет Бреннан, она оставила Джобса следить за 9-летней Лизой. Когда она рано вернулась домой, то обнаружила, что Джобс «дразнил девочку, непрерывно расспрашивая ее о ее сексуальных интересах», «отпуская в ее адрес сексуальные двусмысленности» и «шутя о том, что Лиза делает в постели с тем или иным парнем».
В своих мемуарах Бреннан описывает, что той ночью почувствовала страх за дочь, желание встать между ней и Джобсом, и увезти ее прочь. «Сразу скажу, — пишет Бреннан. — Стив не проявлял к детям сексуального интереса. Здесь было что-то другое». Однако, как сказала мне Бреннан недавно, с тех пор она всегда старалась удостовериться, что когда Джобс проводил время с дочерью, с ними был кто-то третий.
«Он вел себя настолько неприлично потому, что не понимал, что делает не так», — сказала Бреннан. В своей книге она пишет, что Джобс находился «на скользкой грани между человечным и бесчеловечным».
Одним агустовским днем, когда Бреннан-Джобс и я разговаривали на ее кухне, она сделала сок из одуванчиков, ананаса, куркумы и корня имбиря. Она питается исключительно здоровой диетой и знает, что в этом она подражает отцу, который следовал причудливой калифорнийской моде на здоровый образ жизни даже тогда, когда его тело пожирал рак поджелудочной железы.
У Бреннан-Джобс есть муж Билл, давний сотрудник Microsoft, ныне создавший стартап в области программного обеспечения. У него две дочери десяти и двенадцати лет, а с Бреннан-Джобс у них есть четырехмесячный сын. Пока она пьет свой сок, Билл находится неподалеку с детьми, и в доме царит расслабленная атмосфера.
«Я вижу, как мой муж держится со своими дочерями. Он чуткий, внимательный и живой — такой, каким хотел бы быть мой отец, — говорит Бреннан-Джобс — Мой отец очень хотел бы быть таким человеком, и окружал себя такими людьми, однако сам быть таким не мог».
Спустя десятилетия после суда из-за алиментов Джобс снова отказался от своего отцовства. В «Мелкой сошке» подмечено, что на своей странице на сайте «Эппл» одержимый мелочами исполнительный директор был назван отцом троих детей. Но, конечно же, на самом деле у него их было четверо.
«Просто мы — холодные люди»
Наиболее заметный защитник наследия Джобса — госпожа Пауэлл Джобс. Она унаследовала от него $21 миллиард, занялась благотворительностью и создала «Общество Эмерсона» — организацию, которая распространяет либеральные ценности и занимается инвестициями, а также владеет контрольным пакетом акций журнала «Атлантик».
В «Мелкой сошке» Пауэлл Джобс занимает неоднозначное место, говорит Бреннан-Джобс К примеру, ее мачеха привлекала ее к участию в семейных съемках, однако при этом многие описания госпожи Пауэлл Джобс отличаются колкостью.
По словам Бреннан-Джобс, в ее книге Пауэлл Джобс принадлежит «лучшая реплика». Она произносится в сцене, где Пауэлл Джобс и господин Джобс приходят на сеанс терапии вместе с юной Лизой. Бреннан-Джобс плачет и говорит, что чувствует себя одинокой и хочет, чтобы ее родители желали ей спокойной ночи.
Пауэлл Джобс отвечает терапевту: «Просто мы — холодные люди».
Ближе к концу своей жизни Джобс наконец извинился перед дочерью. Бреннан-Джобс называет это «концом своего фильма». В книге она пишет, что Джобс попросил прощение за то, что не проводил с ней больше времени, что исчез после того, как она повзрослела, что забывал о ее днях рождения и не отвечал на письма и звонки.
Бреннан-Джобс ответила, что знала о его занятости. На это Джобс сказал, что вел себя так потому, что она его обидела. «Это было не потому, что я был занят. Это было потому, что я разозлился, когда ты не пригласила меня на праздник в Гарварде», — говорит он в книге, подразумевая мероприятие в честь зачисления.
Кроме того, он плакал и снова и снова повторял, что «должен ей» — человек, известный своим ораторским талантом, не смог вспомнить обычных слов извинения.
Возможно, что пока ее книга готовится к публикации, Бреннан-Джобс охватили сомнения в написанном. Однако такие убийственные подробности, которые бьют по легенде Джобса подобно кинжалам, доказывают лучше любого теста ДНК, что она — дочь своего отца.
В конце концов Джобс оставил своей дочери много миллионов — столько же, сколько и другим детям, и она не принимает участия в распределении его имущественного наследия. По ее словам, если бы ей достались его миллиарды, она отдала бы их в Фонд Билла и Мелинды Гейтс — любопытное решение, учитывая эпическое противостояние ее отца с главным соперником «Эппл».
«Было ли бы это слишком извращенным решением?— спросила она. — Мне кажется, что Фонд Гейтс выполняет важную работу, и я думаю, что просто избавилась бы от этих денег как можно скорее».
Бреннан-Джобс говорит, что написала «Мелкую сошку» в том числе и для того, чтобы понять, почему он ничего не давал ей даже тогда, когда стремительно разбогател, тогда как на своих детей от Пауэлл Джобс тратил деньги с куда большей готовностью. По ее словам, теперь она считает, что он хотел преподать ей урок о том, что деньги развращают.
Подобный взгляд «был уместен и даже прекрасен для такого человека», сказала она. Однако оставался вопрос о том, «почему он так жестко применил эту систему ценностей именно ко мне».
«У вас могут быть определенные взгляды, которым вы не всегда можете следовать, — добавила она. — Можно представить себе, насколько замечательно сохранять некоторые свои ценности даже тогда, когда вы достигли такого богатства и могущества. Он не всегда правильно воплощал их в жизнь, и практиковал их неравномерно. Однако я все равно ему благодарна».
Бреннан-Джобс сказала мне, что ей нравится заигрывать с необычной властью, которой наделен автор, пишущий о болезненных воспоминаниях, поскольку читатель знает, что у нее все хорошо закончилось. В конце концов, она оказалась в достаточно удачном положении, чтобы написать эту книгу. И в качестве автора, даже неохотного, именно ей решать, каким будет последнее слово.
Однажды ночью, незадолго до смерти Джобса — и конца книги — он лежал в постели и смотрел «Закон и порядок».
— Будешь ли ты писать обо мне?— спросил он у нее.
Она ответила, что не будет.
— Хорошо, — сказал он, и повернулся обратно к телевизору.
