У физиотерапевта Лотты Карлссон (Lotta Carlsson) есть силы радостно улыбаться, хотя она ежедневно работает с людьми, получившими серьезные травмы.
Карлссон работает в Центре психотравматологии при Институте диаконисс в Хельсинки, в котором помогают людям, пережившим пытки. Она следит за тем, как пациенты чувствуют себя в повседневной жизни. Например, получается ли у них одеваться, раздеваться, нести сумку с продуктами.
Когда Карлссон описывает пытки, пережитые пациентами, поражает, насколько человек может быть изобретательным, когда хочет причинить другому боль.
«Проломленные черепа, травмы лица, выбитые зубы, сломанные носы, повреждения барабанной перепонки, травмы челюсти, из-за которых человек не может жевать», — приводит примеры Лотта Карлссон.
Помимо головы от пыток может страдать все тело.
«Мы часто встречаемся с такими случаями, когда человеку били по подошве ног, связывали за руки и подвешивали, из-за чего плечевые суставы были вывернуты. Существуют и фармакологические пытки — человеку вводят в организм вещество, которое поражает нервную систему. Еще есть сексуальные пытки, то есть изнасилования, пытки током и ожоги», — перечисляет Карлссон.
Доклад: пытки применяют в половине стран мира
Доклад «Поддержка психического здоровья беженцев», опубликованный Национальным институтом здравоохранения и социального обеспечения Финляндии (THL) в мае, сообщает, что пытки применяют в половине стран мира. В докладе говорится, что через пытки прошла примерно четверть беженцев.
Центр психотравматологии при Институте диаконисс в Хельсинки помогает людям, пережившим пытки, вот уже 25 лет.
Руководитель отдела проектов Мари Тикканен (Mari Tikkanen) говорит, что беженцы, получившие специальное направление, постоянно прибывают в центр. Особенно сильно на работе центра сказывается ситуация в Сирии.
«Ситуация в современном мире изменилась. В регионах ведения военных действий царит такой хаос, что теперь даже тяжело сказать, кто выступает в роли палача. Существует множество группировок, преследующих свои цели. Ежегодно в центре проходят лечение около 200 пациентов. В центр прибывают пациенты из Сирии, а также из Ирака, Ирана, Афганистана, Конго, Турции и России».
Бессонница, провалы в памяти, ночные кошмары…
Не все беженцы становятся объектами физических пыток. Порой война и проблемы беженцев могут сами по себе принести множество травм.
«Они лишились дома, близких, своего финансового и профессионального статуса, им приходится приспосабливаться к новой культуре и к новому языку. В лагерях для беженцев можно задержаться на несколько лет, а сам путь до стран спокойных регионов тоже может оказаться опасным», — говорит Тикканен.
Попав в Финляндию, беженцы пытаются влиться в новое общество. Этот процесс может длиться несколько лет.
«Вначале это вопросы повседневной жизни. Нужно разобраться, куда ты попал, как здесь живут, как здесь все работает».
Когда самое страшное оказывается позади, и человек начинает жить обычной жизнью, вновь начинают проявляться старые травмы.
«У большинства наших клиентов наблюдаются симптомы посттравматического стрессового расстройства — бессонница, провалы в памяти, ночные кошмары, неспособность сосредоточиться, угнетенность, которая может перерасти в депрессию».
Новый проект помогает тем, кто получил травму на войне
Летом в Центре психотравматологии при Институте диаконисс в Хельсинки начался новый проект, в рамках которого будут оказывать помощь взрослым беженцам, получившим травму на войне и приехавшим в Финляндию.
Кто-то уже некоторое время живет в Финляндии, кто-то приехал в страну совсем недавно. Направление можно получить от врачей медицинских центров, проверяющих прибывших в страну людей, а также в центрах, где оказывается помощь в вопросах интеграции и получения работы.
Симптомы посттравматического стрессового расстройства могут проявиться в связи с разными событиями, и они могут усложнить процесс интеграции.
«Если не получается спать, или если человеку все время снятся кошмары, то способность к концентрации, запоминанию и восприятию ослабевают. Например, это мешает учить финский язык», — говорит Мари Тикканен.
Новый проект направлен на взрослых, поскольку их родительская роль очень важна. Детям тоже предлагают помощь: команда многопрофильных специалистов оценивает общую ситуацию в семье. В случае необходимости дети могут получить помощь в Центре психотравматологии в отделении для детей и молодежи.
В команду многопрофильных специалистов входят психиатр, психолог, социальный работник, семейный врач, специалист по трудотерапии и физиотерапевт. Каждый из них должен изучить состояние пациента со своей точки зрения.
Проекты реабилитации людей с синдромом посттравматического стресса преследуют цель распространить информацию в другие регионы Финляндии. Рабочая группа проводит обучение специалистов сферы здравоохранения и социального обеспечения, чтобы они могли помогать людям, получившим травмы.
В будущем обучение и тренинги могут проводиться удаленно. Следующая цель проекта — использовать цифровые технологии для проведения удаленных приемов пациентов и консультаций.
«Я терпеливо выслушиваю все, что пациент хочет рассказать»
Физиотерапевт Лотта Карлссон оценивает работу проекта по реабилитации людей с синдромом посттравматического стресса, который должен помочь специалистам сферы здравоохранения распознавать травмы, вызванные войной.
Она специализируется на психофизической физиотерапии. По ее словам, психические травмы могут выражаться через боль в теле человека. Например, мать, потерявшая ребенка, может испытывать острые физические боли.
«Людям, прошедшим через пытки, предлагается комплексная физиотерапия. Важно разобраться с психикой человека, поскольку у него есть свои страхи и травмы».
Даже если травмы не исчезают, с ними можно научиться жить.
«Медицинскому работнику нужно быть терпеливым, когда дело доходит до обсуждения личных вопросов или болей в теле. Медицинский специалист должен помочь человеку, которому долгое время пришлось жить с болью и воспоминаниями».
В процессе работы Карлссон часто сталкивается со злостью и раздраженностью клиентов. Она напоминает, что работнику нужно уметь позаботиться в том числе и о себе.
«Процесс восстановления может занять годы. Я показываю, что готова выслушать все, о чем пациент хочет рассказать. В любом случае, я буду действовать как профессионал».
