Один из важнейших пунктов соглашения, объявленного в Сочи в понедельник, 17 сентября, состоит в «расширении функций совместного ирано-российско-турецкого координационного центра».
Потребность в усилении роли этого центра связана с мерами, которые будут предприняты в идлибской зоне деэскалации с целью обеспечения контроля за режимом прекращения огня.
Три страны, одна из которых входит в качестве союзника в западный военный альянс НАТО, другая — в рамках исторической и идеологической подоплеки позиционировала себя против НАТО, а третья — является носителем идентичности исламской республики, вступают в сотрудничество, объединяясь на военной основе. И это, с какой стороны ни посмотри, ситуация, которой следует придавать особое значение.
Нет нужды говорить о том, что координационный центр возьмет на себя основную роль с точки зрения поддержания режима прекращения боевых действий в Идлибе, который на данном этапе представляет собой самый крутой поворот с точки зрения будущего Сирии.
Трехсторонний координационный центр — это продолжение шагов, последовавших за тем, как в мае прошлого года Турция, Россия и Иран в рамках инициированного ими астанинского процесса объявили об образовании четырех отдельных зон деэскалации в Сирии. С принятием тремя странами решения о создании ряда наблюдательных постов для контроля за перемирием в идлибской зоне 14-15 сентября 2017 года было объявлено и об учреждении этого центра.
Предусмотренные этими договоренностями наблюдательные посты формировались в соответствии с картами, подготовленными военными ведомствами трех стран. На практике Турция создала 12 постов, Россия — 10, Иран — 7. В то время как Турция с помощью наблюдательных пунктов контролировала линию разграничения между районами размещения оппозиции и режима с внутренней стороны, посты России и Ирана были созданы с противоположной стороны от этой линии.
Формирование данных наблюдательных пунктов сопровождалось тесным взаимодействием военных ведомств этих трех стран. Возникновение оси двустороннего сотрудничества между Турцией и Россией наряду с функционированием трехстороннего механизма координации, особенно после того как Идлиб возник на международной повестке дня, стало одним из самых примечательных событий последнего времени.
В августе этого года министр национальной обороны Хулуси Акар (Hulusi Akar) и глава Национальной разведывательной организации Хакан Фидан (Hakan Fidan) дважды за одну неделю побывали в Москве и встретились с министром обороны России Сергеем Шойгу — это в достаточной мере демонстрирует интенсивность контактов в этой сфере. В заявлении, сделанном после переговоров в Москве от 24 августа, отмечалось, что «российская сторона представила своим турецким коллегам предложения, связанные с нормализацией ситуации на северо-западе Сирии».
В этой связи меры, о которых было объявлено 17 сентября в рамках сочинского соглашения, возникли не вдруг. Значительную их часть следует рассматривать как конкретные результаты идей, обсуждавшихся сторонами за общим столом с августа этого года. Например, предложения по автодорогам в Идлибе последовали от турецкой стороны.
Сначала координация, начавшаяся с созданием наблюдательных постов на поле боя в трехстороннем формате, а затем тесное взаимодействие, которое сложилось в ходе продолжительных и ожесточенных споров за столом переговоров, в дальнейшем при обеспечении наблюдения за демилитаризованной зоной в регионе с потенциалом горячего конфликта перейдет на новую ступень.
Если эта работа будет идти в желаемой форме и в Идлибе действительно удастся получить планируемые результаты, можно предположить, что в отношениях между турецкими и российскими военными ведомствами укрепится взаимное доверие, а это подготовит почву для еще более тесного сотрудничества в предстоящий период.
К широкому спектру областей сотрудничества между Турцией и Россией, которые в последнее время идут по пути многозначительного сближения в экономической и политической сферах, теперь можно добавить и военное измерение. Равно как предположить, что похожая модель сотрудничества закрепилась и между спецслужбами двух стран.
Если вспомнить, как ухудшились отношения России и Турции после уничтожения турецкими ВВС российского военного самолета в турецком воздушном пространстве 24 ноября 2015 года, станет очевидно, что нынешний уровень сотрудничества в военной сфере достиг такой высокой планки, которую в те дни невозможно было представить. Несомненно, решение Турции купить системы противовоздушной обороны С-400 у России тоже придало особый импульс этому сближению.
В итоге возникновение столь тесного сотрудничества между Турцией и Россией после многих лет конфликта, на котором оставила свой след холодная война, с присоединением Ирана к этому формату в определенной мере — одно из новых, самобытных, беспрецедентных образований, которые дал системе международных отношений XXI век.
