Жаир Мессиаш Болсонару (Jair Messias Bolsonaro) — далеко не просто «бразильский Трамп». Это кандидат с фашистскими замашками в стране с гораздо менее устойчивыми, чем в США, институтами, которая и так страдает от политического насилия. Первые результаты выборов придали беспрецедентную силу уже существовавшему парламентскому блоку «трех Б» (быки-Библия-бомбы), объединяющего соответственно аграриев, евангелистов и военных. Но антипрогрессизм не ограничивается пределами Бразилии. Он распространяется по всему региону и угрожает демократическим завоеваниям последних десятилетий.
В первом туре победил, как написал один корреспондент, сторонник авторитаризма, расизма, мачизма и гомофобии. Человек, воплощающий самые реакционные взгляды, близок к президентскому креслу в Бразилии. Он получил больше голосов, чем прогнозировали опросы, он «выцарапал» победу в первом туре, окрасив своими политическими цветами почти всю страну, за исключением северо-востока.
Бразилия и Латинская Америка таким образом вступают в новую эпоху, которая знаменует не только конец нынешнего витка прогресса со сдвигом правящих элит к центру вправо в рамках демократии, но и вообще перенос границ туда, где возможна победа кандидата, который, проводя кампанию в защиту Библии и бомб, открыто оправдывает диктатуру, бряцает мечом и пренебрегает всеми базовыми ценностями демократической системы.
Болсонару — далеко не просто «бразильский Трамп». Это кандидат с фашистскими замашками в стране с гораздо менее устойчивыми, чем в США, институтами, которая и так страдает от политического насилия. Первые результаты выборов сообщили беспрецедентную силу уже существовавшему парламентскому блоку «трех Б» (быки-Библия-бомбы), объединяющего соответственно землевладельцев, евангелистских пасторов и бывших силовиков. Как написал один журналист «Эль Паис», «Б» от Болсонару вобрала в себя все эти «три Б». И привела к самому порогу власти.
Прогрессизм не может не взять на себя ответственность за годы нахождения у власти «розовых» правительств. Тот факт, что люди готовы голосовать за Болсонару, чтобы не допустить возвращения ПТ, уже сам по себе заставляет задуматься, особенно когда это происходит в наиболее «продвинутых» регионах Бразилии, где родилась партия, влюбившая в себя всю Латинскую Америку, но теряющая поддержку избирателей все последние годы. Одним из проявлений этого стало то, что Дилма Русеф (Dilma Rousseff) вопреки прогнозам не прошла в сенат страны от штата Минас-Жерайс. И ПТ много сделала для того, чтобы ослабить ее изначальное величие, моральную цельность и проект будущего. Но не только этим объясняется недовольство масс.
За время правления Русеф «мягкая» классовая борьба улучшила положение низов, не ухудшая положения верхов, и, в конце концов, стала неприемлемой для элит. Бразильский опыт подтверждает, что господствующие классы принимают реформы только тогда, когда имеется угроза «революции», а приход ПТ к власти никоим образом не радикализовал общество. При этом правящая партия инициировала реформы в пользу «низов» в стране, традиционно характеризующейся неравенством. Так или иначе «трудящиеся» начали слишком тесно общаться с непрозрачной «национальной буржуазией (вроде строительных или мясозаготовительных компаний), что бросило тень на проект этичной политической реформы и подорвало веру членов партии в успех.
Иными словами, нынешняя неприязнь к прогрессистским партиям, находившимся у власти, имеет двойное измерение. Во всей Латинской Америке набирает силу новое правое движение, которое отдает свой голос против достигнутых завоеваний. Расизм — против понимания расового подтекста бедности, консерватизм — против достижений феминизма и сексуальных меньшинств. Подъем политического евангелизма и популярность политиков и общественных деятелей, которые объявили войну тому, что они называют «идеологией пола» — вот некоторые политические симптомы, свидетельствующие о распространении этого нового вируса — антипрогрессизма.
«Мы на войне, мы перешли в наступление. Это уже не оборона. Церковь долгое время была в тени, выжидая, что предпримет враг, но теперь она наступает, понимая, что пришло время захватывать территорию, посты в правительстве, в образовании и экономике», — заявил пастор-евангелист Ронни Чавес младший (Ronny Chaves Jr.) в ходе президентской кампании в Коста-Рике, где кандидат от евангелистов прошел во второй тур в апреле этого года. Хотя справедливости ради нужно сказать, что и Русеф в свое время заручалась их поддержкой, но теперь многие из евангельских церквей, как, например, Универсальная, решили пойти ва-банк, не вступая в прагматичные альянсы с левыми силами.
Новые крайне правые привлекают также значительную часть молодежного электората и создают лидеров общественного мнения при помощи активного присутствия в социальных сетях. Эти движения определяют себя как антиэлитистские, даже когда — как в случае с Болсонару — их экономические программы ультралиберальные и с энтузиазмом поддерживаются рынком. Как указал Мартин Брегель (Martín Bergel), им очень ко двору пришлись рассуждения о том, что левые «покровительствуют» лишь избранным, расходуя бюджетные деньги на бедных и экономя на «тех, кто действительно работает, но не получает никакой социальной помощи».
Латиноамериканский прогрессизм стоит на пороге глубокого кризиса — политического, интеллектуального и морального. Катастрофическая и не поддающаяся элементарному анализу ситуация в Венесуэле льет воду на мельницу правых сил. Не говоря уже о замалчивании силовых репрессий в Никарагуа. В этом контексте недавний призыв Берни Сандерса (Bernie Sanders) построить новый прогрессистский Интернационал, который бы отталкивался от необходимости противостоять растущему авторитаризму и бороться с неравенством, столь же своевременен, сколь и неисполним в нынешней Латинской Америке, где значительная часть левых сил вдохновляется такими якобы борцами с империализмом, как Владимир Путин, Башар Ассад или Си Цзяньпинь.
В отличие от предыдущих встреч, когда левые представляли реальную силу в регионе, на последнем форуме Сан-Паоло в Гаване преобладали речи о необходимости «окопного сопротивления». Место проведения — Гавана — и присутствие представителей наиболее консервативного крыла кубинского правительства способствовали идеологическому скатыванию к антиимпериалистическому дискурсу, насыщенному ностальгией по отношению к фигуре ушедшего «команданте» Фиделя Кастро, в котором нет места рефлексии по поводу успехов и провалов последних лет. Отчаянная оборона Николаса Мадуро и Даниэля Ортеги — это логическое продолжение такой тенденции. Но чтобы вернуть наступательную мощь, необходимо выйти из зоны идеологического комфорта и самовиктимизации.
Перефразируя французское высказывание о французских же крайне правых силах, Болсонару смог избавиться от «демонического образа». И если он победит на выборах, он не будет одиноким в современном мире. И при нынешнем ослаблении интеграционных процессов никакая сила в регионе не сможет его сдерживать. Победа бывшего десантника станет одним из самых крупных провалов демократии после военных диктатур 70-х, последствия которого мы сегодня не можем предвидеть. Фотография избирателя, который запечатлел, как он голосует (естественно за Болсонару), нажимая на кнопку электронной урны стволом револьвера, стала «картинкой дня». Дня, который не предвещает ничего хорошего ни Бразилии, ни Латинской Америке.
