Критики говорят, что назначение израильтянина Даниэля Блатмана главным историком запланированного варшавского Музея гетто обеспечивает фиговый листок попытке переписать историю.
В обычное время назначение израильского историка на ведущую должность заграницей было бы источником гордости для местных академических кругов. Но в последнее время профессору Даниэлю Блатману пришлось отбиваться от критики за то, что он согласился стать главным историком варшавского Музея гетто, который строится в польской столице.
«Некоторые из моих критиков — мои коллеги, которые были моими друзьями, но, может быть, перестали ими быть», сказал Блатман, работающий на кафедре еврейской истории и современного еврейства Иерусалимского университета.
Варшавский Музей гетто должен открыться в 2023 году, 80 лет спустя после восстания в варшавском гетто. Он будет размещаться в здании, которое служило больницей для еврейских детей.
«Как ни странно это звучит, — заметил Блатман — но это будет первый польский музей Катастрофы, хотя в Польше есть бесчисленное количество польских мемориальных мест».
Частным образом критики Блатмана обрушили на него обвинения. На иврите, польском и английском языках они называют его назначение «фиговым листком» или, пользуясь другой метафорой, говорят, что он продал душу. Более умеренные критики полагают, что Блатман просто наивен, чем и воспользовалось польское правительство.
Эти критики, которые в этом году были шокированы новым польским «законом о Холокосте», — отвергающим и осуждающим утверждение, что поляки были вовлечены в нацистские преступления, — сейчас обеспокоены тем, что та же правительственная линия будет отражена в первом польском музее Катастрофы.
Профессор истории тель-авивского университета Хава Дрейфус, возглавляющая в Яд ва-Шем Центр исследования Катастрофы в Польше, отвергла попытки польского музея привлечь ее для работы. «Они попросили моей помощи, как эксперта по истории варшавского гетто — сказала Дрейфус. — Но я не хотела, чтобы мое имя служило затее официальных лиц, искажающих Катастрофу и атакующих историков, и не хотела помогать музею, создаваемому для того, чтобы продвигать цели, которые не обязательно имеют отношение к истории».
Хава Дрейфус, чья книга на иврите о жизни в гетто «Варшавское гетто — конец» была опубликована в этом году, опасается, что новый музей заретуширует события прошлого, которые поляки хотели бы забыть. «Польское праительство, — сказала она, — стимулирует исследование и увековечивание Катастрофы до тех пор, пока это касается евреев, убитых немцами. Но во время Катастрофы было также много евреев, погибших в результате прямого или косвенного вмешательства поляков. Исследование этой темы режим как раз и старается ограничить, несмотря на существование большого количества документов».
«Взаимная любовь»
Блатман говорит, что на новом посту ему предоставили полную академическую свободу: «Я не помню ни малейшего намека на политическое вмешательство. Я не согласился бы работать, как историк, там, где был бы вынужден подчинять мой профессиональный подход — политическим соображениям».
В начале этого года польский министр культуры Петр Глински выразил «дух музея», сказав: «Я хотел бы, чтобы этот музей говорил о взаимной любви двух народов, которая продолжалась 800 лет на польской земле. А также о солидарности, братстве и исторической истине во всех аспектах».
Профессору Дрейфус это не понравилось: «Из заявлений нынешнего польского правительства следует, что у нового музея есть иные цели, помимо показа жизни в гетто и восприятия Катастрофы польского еврейства. Заявление об укреплении 800-летнего еврейско-польского братства и близости носит фундаментально антиисторический характер. Гетто не существовало 800 лет, и в Польше не было никакого еврейско-польского братства. Есть опасение, что это и станет сквозной темой нового музея».
Ее сомнения разделяют другие историки, которые, среди прочего, отмечают увековечение поляков, которые спасали евреев рискуя жизнью. Самым важным стало создание в 2016 году музея в деревне Маркова, посвященного семье Ульма — польским крестьянам, которых немцы убили за то, что они прятали евреев.
«Музей в Маркова посвящен важной теме — праведникам народов мира, — сказала Дрейфус. — Но, на самом деле, он затушевывает эту тему, потому что приписывает всему польскому обществу в целом спасение евреев этими благородными людьми, которые действовали вопреки принятым социальным нормам».
Блатман — не первый израильтянин, принимающий участие в польском мемориальном проекте в центре Варшавы. До него был лауреат госпремии, художник Дани Караван, работающий сейчас над монументом в память польских праведников народов мира, который строится рядом с музеем истории польских евреев, открытым в 2013 году — к 70-летней годовщине восстания в варшавском гетто.
Варшава под немцами
На вопрос о видении нового музея Блатман высказал взгляд, котрый некоторые историки считают противоречивым: «Катастрофу польского еврейства надо рассматривать в контексте польского исторического пространства, а не исключительно еврейского пространства». Другими словами, Блатман хочет рассказать историю варшавского гетто в местном контексте, включая «город Варшаву и польское население, которой находилось под той же оккупацией и тоже было подвергнуто террору». Он осознает всю взрывоопасность сравнения между страданиями двух народов во время Второй мировой войны: «Я не говорю, что их судьба была похожей или одинаковой, но они жили под той же оккупацией, а не на другой планете».
«Мы склонны забывать, — сказал Блатман, — что евреи в варшавском гетто продолжали считать себя польскими гражданами, которые принадлежали к тому месту, где они жили. Очень часто они были разочарованы поляками или глубоко оскорблены отношением к ним польского общества, но при этом они оставались поляками. Только после войны мы превратили их исключительно в евреев».
Директором нового музея назначили Альберта Станковского — польского еврея, который ранее работал в Еврейском музее в Варшаве. Заняв свой пост, он попытался привлечь к работе польских историков, но они отказались.
Как заметила Дрейфус, «именно в свете их отказа мне кажется, что обращение к иностранным историкам — вовсе не технический вопрос. Насколько я понимаю, это была попытка приобрести международное одобрение, а, возможно, еще важнее — еврейское и израильское одобрение музея и его подхода за счет польских исследователей».
Из некоторых статей Блатмана очевидно, что, по его мнению, в последние десятилетия исследования фокусировались на агрессивности поляков к евреям, игнорируя страдания поляков. «Историческая картина не будет полной, если говорить об убийстве евреев их польскими соседями, не упоминая, к примеру, трудовых лагерей в тех же районах, где погибло много поляков» — написал Блатман в 2016 году.
«Новый музей — сказал он сейчас — постарается заняться вопросами, которые были опущены на разных выставках в Яд ва-Шем и в других странах. Мы определенно думаем включить в экспозицию напоминание о других жертвах нацистского геноцида».
