Трамп выставляет себя главным защитником рождественского блеска в Америке. В его лучах уже несколько десятилетий греются и другие политики — правда, с переменным успехом.
«Человеком, вернувшим Америке Рождество» назвал недавно Дональда Трампа министр внутренних дел во время традиционной церемонии зажжения огней на рождественской елке в Нью-Йорке. В то, что Рождество в США отмечают недостаточно широко, верится с трудом, ведь во всех городах страны в глазах рябит от Санта-Клаусов в красных шубах, рождественских гирлянд и усыпанных блестками витрин. Тем не менее американские консерваторы вот уже который год кричат, что Рождество в опасности — и притом не столько из-за коммерциализации, сколько из-за культурного релятивизма. В том, что сегодня люди чаще желают друг другу «веселых праздников», а не «веселого Рождества», они видят не попытку интеграции постоянно растущего нехристианского населения США, а предательство американских ценностей.
Несмотря на это, Трамп объявил, что в войне против войны с Рождеством он одержал победу, пусть она и кажется несколько эфемерной. «Благодаря президенту Трампу в Белом доме в Америке вновь говорят „веселого Рождества"», — написала потенциальным спонсорам команда, работающая над переизбранием Трампа на второй срок. Явный признак того, что Трамп и в будущем намерен педалировать эту тему. А пока Белый дом представляет Рождество с небывалым размахом — десятками елок, множество видеообращений. В этой помпезности нет особого политического смысла, но все же она дает понять, что президент очень серьезно относится к Рождеству.
Политическая символика
Правда, изображение Белого дома как национального центра Рождества не ново. С тех пор как Рождество в конце XIX века стало официальным праздником, елка заняла прочное место в Белом доме. Ее украшение — традиционная обязанность первой леди, которая в это дело вносит мягкие культурно-политические акценты: Нэнси Рейган отдавала дань американскому фольклору, Барбара Буш украшениями в виде книг привлекала внимание к своей компании по поощрению чтения, а Мишель Обама распорядилась развесить на елке разноцветные шары, символизирующие пять родов войск. Елки всегда олицетворяют единство нации. Но их использование в качестве оружия в культурной борьбе — новое явление и один из результатов политической поляризации общества.
И все же рождественские обращения политиков и в других странах — хороший показатель температуры в политической жизни. Символическое значение праздника делает его мощным средством коммуникации. Даже немецкие национал-социалисты использовали Рождество для культа фюрера. В 30-е годы и британский король стал выступать с ежегодными рождественскими речами. Во время Второй мировой войны они были важным символом национального сопротивления. В 1957 году молодая королева Елизавета II впервые выступила с рождественским обращением по телевидению.
В момент обострения холодной войны рождественские обращения превратились в новое средство политики. Широко известна, например, речь немецкого федерального канцлера Конрада Аденауэра 1952 года: он использовал ее для страстного обоснования своей антикоммунистической и прозападной позиции. Как верующий католик он предостерег свою паству от «варварских, ужасных времен», которые «вновь надвигаются с Востока на Европу и на нас». Этой опасности из советской России он противопоставил западную сплоченность, «путь, ведущий к свету и миру». Следующие выборы ХДС выиграла с большим перевесом в голосах.
Рождество — в Новый год
Почти два десятилетия спустя и «классовый враг» на Востоке стал использовать телевизионные рождественские обращения в политических целях — правда, лишь 31 декабря. В России, частично перенявшей праздничные традиции у Запада, Дед Мороз, как там называют Санта-Клауса, приходит в дом лишь под Новый год и приносит подарки. Советский руководитель Леонид Брежнев в 1970 году ввел традицию новогодних обращений, которые с ухудшением его физического состояния невольно превратились в хронологию его угасания.
В отличие от него, высокомедийный Михаил Горбачев использовал новогодние обращения для прямого контакта с народом, желая получить поддержку своей политики открытости и перестройки. Нарушением всех табу стало его совместное выступление с Рональдом Рейганом в конце 1987 года в один из первых важных моментов сближения США и Советского Союза.
Новогодние обращения первого постсоветского президента Бориса Ельцина были в еще более западном стиле: впервые за спиной президента появилась елка. Ее же он использовал в 1999 году, чтобы в своей знаменитой речи объявить о своей отставке и передаче власти Владимиру Путину. И в этом случае контраст между стареющим президентом и молодым преемником был разительным. То, что это произошло в канун нового тысячелетия, делало этот акт еще более символичным.
Отражение внутренней политики
Глядя на Россию и США, можно с интересом констатировать, что сегодня в немецкоговорящих странах новогодние обращения больше распространены, чем рождественские. Вероятно, это связано с четким разделением церкви и государства и с протестантской манерой поведения, характерной для швейцарских политиков и немецкого канцлера Ангелы Меркель. Но свою последнюю речь в 2017 году она использовала для призыва к единству, как это делают ее коллеги в рождественских обращениях. Все обращения политиков объединяет одно: они подчеркивают, что праздник наступает в особое время года.
Но заодно касаются и политических проблем. Меркель указала на раскол в обществе, вызванный миграционным вопросом. Эту тему постоянно упоминают в своих рождественских обращениях и такие популисты, как чешский президент Земан или венгерский премьер-министр Орбан, чтобы подчеркнуть отличия христианской культуры их стран от культуры инородцев. Другие же политики, например, французский президент Макрон, используют праздники, что расставить иные политические акценты: вместо того чтобы сделать заявление по такой животрепещущей внутриполитической теме, как протесты «желтых жилетов», он отправился к французским войскам в Африку.
«Если мы станем едины…»
Когда внешнеполитическое давление становится слишком сильным, Рождество оказывается весьма кстати. Вероятно, об этом подумала и британский премьер-министр Тереза Мэй, живущая в стране с богатой традицией рождественских обращений.
В этом году она попыталась развить тему единства, прозвучавшую до этого в королевских призывах, выстраивая свое обращение вокруг Брексита. Премьер-министр призвала британцев отбросить в сторону все противоречия и вновь обрести единство. Призыв относился и к парламенту, который должен как можно скорее одобрить ее план по Брекситу. «Я знаю, что мы, британцы, можем достичь бесконечно многого, если будем едины», — мечтательно заявила Мэй. Но перед лицом ожесточенной политической борьбы из-за Брексита этот призыв, скорее всего, останется несбыточной мечтой, высказанной младенцу Христу.
