Три женщины, три истории. Одна приехала в Москву из-за любви, вторая — по студенческому обмену, третья — работать. Они полюбили москвичей, а те полюбили их и приняли с распростертыми объятиями. Однако не сразу все пошло гладко: путь к получению разрешения на пребывание в стране был тернистым и ухабистым.
Что чаще всего слышат из уст россиян польки, переехавшие жить в Москву? «Что ты здесь делаешь»? или «У меня тоже есть польские корни». О действиях польского правительства, смоленской катастрофе или других сложных политических темах никто Иоанну, Мальвину и Ольгу не расспрашивает. «Они знают, что мы не можем повлиять на политику наших властей и не отвечаем за нее, так что ко мне ни у кого претензий нет», — объясняет Ольга. «Зато они чувствительно реагируют на темы, связанные с российской тематикой. Критиковать их народ или Путина можно позволить себе только в узком кругу», — добавляет Иоанна.
Любовь на фоне каучсерфинга
Ольга только что окончила лицей, это было время, когда у человека еще нет обязательств, и он может позволить себе заняться изучением мира и людей. Она жила в Торуни неподалеку от своего родного Быдгоща и принимала участие в программе каучсерфинга, то есть бесплатно пускала пожить к себе путешественников. Одним из ее гостей оказался россиянин Виктор, они влюбились друг в друга, но их отношениям предстояло выдержать испытания на прочность: Ольга уже договорилась поехать на работу в Шотландию. Виктор не сдался: он оформлял британские визы и ездил к своей возлюбленной, а когда они были далеко друг от друга, сохранить чувства им помогал «Скайп». Такого общения им было мало, так что в итоге они решили, что Ольга переедет в Москву.
«Выбор был продиктован профессиональной ситуацией Виктора: у него были шансы сделать карьеру на телевидении. Я переехала, и началась история с бумагами. Каждые три месяца я ездила в Польшу оформлять новую визу, но спустя год от этих поездок я устала. Мы решили с Виктором оформить отношения официально. Мы в любом случае планировали это сделать, а обстоятельства склонили нас ускорить процесс», — вспоминает Ольга.
Будучи женой россиянина, она уже могла получить разрешение на временное проживание, но именно в этот момент и началось самое сложное. Сначала нужно было предъявить массу документов. «Я должна была оформить десятки справок, сделать разные анализы. Меня проверили, кажется, на все, в том числе на ВИЧ. Не знаю, что было бы с разрешением, если бы оказалось, что я больна», — размышляет Ольга. Проблема заключалась в том, что анализы можно было сдать только в конкретных местах, где посетителя ожидали огромные очереди и масса сюрпризов.
«Я боялась лишиться руки»
«Один раз я пришла сдавать кровь и сидела в коридоре, ждала, когда над дверями загорится лампочка, показывающая, что подошла моя очередь. Она загорелась, я уверенно вошла в кабинет и увидела, что там в чем-то вроде аквариума сидит медсестра с фиолетовыми волосами, с зелеными тенями на веках и в шапке на голове. А я должна была просунуть руку в этот аквариум, чтобы она взяла у меня кровь! Я боялась лишиться руки. Это был просто кошмар», — вздрагивает от воспоминаний девушка.
Неприятные моменты пришлось пережить и Мальвине, которая провела в Москве уже почти семь лет. Первый раз она приехала в российскую столицу в 2005 году на месяц и успела почувствовать невероятную энергию этого никогда не спящего города. Потом девушка вернулась туда в рамках студенческого обмена, а позже отправилась собирать материал для магистерской диссертации на тему финансирования лекарственного обеспечения пациентов в России.
«Казалось, что нам тут не рады»
Фармацевтическое образование пользуется на рынке спросом. Мальвине постоянно звонят рекрутеры, но пока она не получила разрешения на постоянное проживание, они выбирали россиянок. Ей несколько раз пришлось ездить в отдаленный офис, занимающийся делами иностранцев, и ей каждый раз было там не по себе. «Хуже всего было туда снова возвращаться: можно быть образованным человеком, но с тобой обращаются там так, будто тебе не рады. Это был единственный момент, когда я чувствовала в России нечто подобное», — рассказывает она.
Примечательно, что проблемой для работодателей был только ее правовой статус. То, что она недавно вышла замуж и может решить завести ребенка, их не волновало: в России пособие по беременности и родам, а также ежемесячное пособие по уходу за ребенком выплачивают не работодатели, а государство, поэтому они не боятся принимать на работу молодых женщин. «Сейчас я нахожусь в законном отпуске, мне только не был положен доступ к молочной кухне. Российским беременным выдают там бесплатные молочные продукты, соки, фрукты. Зато мой сын уже получает молочную смесь, творог и тому подобное», — объясняет Мальвина.
В России появился на свет и сын 43-летней Иоанны, которая в течение двух лет после родов каждый месяц получала от врача рецепт на пользование молочной кухней, где ей выдавали сухие молочные смеси и детское питание. Иоанна считает, что это позволяет полностью покрыть потребности ребенка. Кроме того, на работе ей выплатили премию.
Героические роды
Когда Мальвина выписывалась из роддома, медсестра вручила новорожденного отцу и объявила, что благодарит мать за героический труд, вложенный в роды. «Я почувствовала, что мои усилия оценили по достоинству, а мой муж увидел, что это и правда было непросто», — рассказывает женщина.
Одновременно она обращает внимание, что в России разделение полов ощущается сильнее, чем в Польше. «На 8 марта меня начинают поздравлять уже перед праздником, на работе мы получаем цветы от начальника и коллег, поздравления можно услышать от продавцов в магазине и просто от незнакомых людей на улице», — перечисляет Мальвина. Ей вторит Иоанна: «У россиян старомодное отношение к женщинам, они более галантны, достаточно взглянуть на количество цветочных магазинов. Неподалеку от моего дома их семь, причем три круглосуточных. В Сопоте, где я родилась, цветочных магазинов два: на кладбище и на центральной площади».
Воспитание ребенка ложится в такой ситуации в основном на плечи женщины, серьезным испытанием для которой становится перемещение по городу с коляской. Метро строилось в 1930-е годы, так что лифтов там нет, ими стали оснащать только новые станции. Спуститься с уровня улицы под землю могут помочь специальные работники, но они не всегда доступны. Мальвина рассказывает, что иногда их приходится ждать довольно долго, поэтому она старается заказывать услугу сопровождения заранее. Иоанна особой проблемы в этом никогда не видела.
Возможно, это связано с тем, что она живет в Москве уже 20 лет и привыкла к сложностям, которые могут подстерегать там человека, хотя с бюрократией ей пришлось соприкоснуться относительно недавно. «Раньше мне не приходилось самой заниматься оформлением разрешения на проживание и работу, всеми формальностями, связанными с документами, занимался мой работодатель. Когда я решила получить разрешение на постоянное проживание, я увидела своими глазами, как все это выглядит», — рассказывает она. Справку о несудимости Иоанне пришлось делать пять раз, потому что этот документ действует всего три месяца. Срок действия ее паспорта подошел к концу, так что она заново оформляла визу и делала его перевод, а потом, спустя месяц после того, как получила разрешение на временное проживание, у нее украли документы. Всю процедуру пришлось фактически проходить заново.
Поляк или россиянин?
Ребенок Иоанны родился в Москве. Отец у него русский, а мать полька, но поскольку у Польши и России нет договора, регулирующего вопросы гражданства, в первой он считается польским гражданином, а во второй — российским. Учится он в школе при посольстве Польши: Иоанна хочет, чтобы у сына был контакт с ее родной культурой, ведь в России соприкоснуться с ней сложно.
«Я общаюсь с поляками, потому что работаю в польской фирме, моих соотечественников там около ста. Но в целом обнаружить следы нашей культуры в Москве сложно. Есть только встречи в Польском доме и фестиваль „Висла", который вот уже в течение десяти лет каждый год демонстрирует основные достижения наших кинематографистов. Телевидение не транслирует польских фильмов, радио не крутит польской музыки», — рассказывает Иоанна.
Единственным успехом «наших» за последние годы стало выступление Ренаты Волкиевич из Петербурга в программе «Голос». Она исполняла «Разноцветные ярмарки» — песню, которая остается в России хитом со времен, когда польские артисты пользовались там огромной популярностью. Ольгу и Мальвину очень огорчает то, что они не могут сходить в Москве на польский фильм или театральную постановку. Обе они хвалят фестиваль «Висла», который прошел в российской столице уже в одиннадцатый раз. Для поляков это самое событие в году: они на целую неделю могут погрузиться в наше кино.
«Я стараюсь ездить в Польшу каждый год, ходить там в театр, в кино. Я не хочу терять контакт с нашей культурой, тем более что она сейчас переживает бурное развитие», — рассказывает Ольга, чаще общающаяся с мужем не на русском, а на польском, который ее супруг выучил ради нее. Саму Ольгу русскому учила бабушка ее мужа, по профессии не преподаватель, а врач. «Старшее поколение говорит на прекрасном языке и отличается невероятным терпением. Мы сидели вместе, я писала сочинения, она проверяла, как в школе. Мне очень повезло, — вспоминает Ольга, которая пыталась научить Виктора польскому. — Такой формат не работал: чтобы начать стараться, нужно кому-то заплатить, иначе мы постоянно переходили на английский. Лучше всего ему удалось подтянуть язык в Польше, теперь он работает в Москве корреспондентом польского телеканала. Он постоянно пользуется польским на работе, и дома мы тоже на нем разговариваем».
У Ольги ни разу не возникало чувства, что родственники ее мужа недовольны их браком: «Это очень открытые люди. Супруг тети Виктора — бельгиец, так что появлению невесты из другой страны никто не удивился. Хотя, конечно, мы особенно сблизились, когда я выучила русский и смогла свободно общаться».
Специалистки с Запада
С неприятными ситуациями женщины сталкивались только в процессе оформления разрешения на проживание, но в целом никогда не ощущали, что в Москве им не рады. «С дискриминацией я не встречалась. На работе россияне относятся ко мне, как к специалистке с Запада. Впрочем, в плане работы у нас, поляков, здесь больше возможностей, чем у самих россиян. Сейчас я, например, без проблем договорилась со своим работодателем, что буду работать на полставки из дома», — рассказывает Мальвина. Одновременно она подчеркивает, что россияне считают полек воплощением женственности и красоты. Такое представление появилось в том числе благодаря Барбаре Брыльской, которая остается в России звездой.
«Узнавая, откуда я, люди реагировали только положительно, иначе у меня не бывало. Здесь очень много приезжих из Киргизии, Таджикистана, вот это настоящие мигранты, которые отправляются в Москву за хлебом. Европейцы, скорее, вызывают любопытство. Нас спрашивают, что мы здесь делаем, даже если мы приехали из Восточной Европы. Россияне часто расспрашивают о том, как выглядит жизнь в Польше», — добавляет Ольга.
Женщины добавляют, что россияне говорят о политике гораздо меньше, чем поляки. «Россияне не смешивают личную жизнь и политическую, для них это две отдельные сферы: государство само по себе, граждане сами по себе. Никто не упрекает меня по поводу того, чем занимаются польские власти. За себя я в России совершенно не боюсь, и, скорее, беспокоюсь за своих русских друзей, которых я часто беру с собой в Польшу», — говорит Ольга.
«Почему поляки так не любят россиян, которые победили немцев, за шесть лет меня спросили раза три. В таких случаях я отвечаю, что у нас другой угол зрения. Гораздо чаще россияне интересуются, что можно посмотреть в Польше, какие мы, как мы отмечаем праздники. Им очень нравится наше Рождество».
На то, что российское население гораздо менее религиозно, чем польское, обращает внимание Иоанна. Она осознала, что поляки сильнее связаны с традицией, во время первого причастия своего сына. «Некоторые члены семьи моего мужа, совершенно не связанные с католицизмом, даже не знали, как принято отмечать этот день. Торжественный обед с польскими блюдами, которые мы приготовили, произвел на них огромное впечатление, об этом дне вспоминают до сих пор!» — смеется она.
Россияне кажутся Иоанне народом, любящим развлечения. «Они готовы веселиться по полной. Летом начинается сезон шашлыков на свежем воздухе, изготовление которых часто сопровождается возлияниями. Но выпивка — это, однако, не норма, иногда за шашлыками вообще не пьют. Все зависит от компании: в одной засыпают на столах, а в другой — спокойно выпивают один коктейль и все, потому что люди занимаются спортом, ездят на велосипеде, бегают. Мода на здоровый образ жизни становится здесь все более заметной», — отмечает Иоанна. «Но даже те, кто следит за своей формой, любят нашу краковскую колбасу и охотничьи колбаски, которые неизменно производят фурор среди моих российских знакомых», — добавляет Мальвина.
Ольга, Мальвина и Иоанна жалуются на перенаселенность столицы. "Москва — это молох, который меня ужасно утомляет, иногда мне не хочется даже выходить в соседний магазин, а тем более ехать в центр. Всюду огромное количество народа. На культурных мероприятиях тоже всегда приходится пробираться через толпу. Ночь музеев здесь устраивают чудесно, но в это время никуда не пробьешься. Это не преувеличение. По субботам мой муж в 9 утра отправляется на велосипеде в парк, который находится в километре от нашего дома, чтобы занять нам место, позже там яблоку негде упасть.
