К счастью, мои воспоминания живы, и я помню алжирскую борьбу во второй половине 50-х годов прошлого века.
Я был маленьким мальчиком и учился в начальной школе. Однажды дома мы вместе с отцом, дедом и братом слушали радио и следили за последними событиями в Алжире, а на следующее утро я вышел на демонстрацию в поддержку революции. Она состоялась на школьной игровой площадке, где мы пели и мечтали.
Я помню, как осенью 1956 года французские истребители перехватили и угнали самолет делегации алжирского Фронта национального освобождения (ФНО), на борту которого находились Ахмед бен Белла, Мухаммед Будиаф, Хуссейн Айт Ахмед и Мухаммед Хайдар.
А потом мы выросли. Нас ещё больше вдохновляли революционные деятели, как живые, так и умершие, заключенные, жертвы революции. Мы хорошо запомнили слова Муфди Закарии, ставшие национальным гимном независимого Алжира, музыку к которому написал египетский композитор Мухаммед Фавзи: «Мы клянёмся! Опустошительными бурями, охватившими нас. Щедро пролитой благородной, чистой кровью».
Эта революция победила. Как и все другие революции, она допустила ошибки, нанесла урон, но благодаря ее победе огонь арабской мечты вновь зажегся. Несмотря на ошибки, она обещала слишком многое и придала беспрецедентную «легитимность» борьбе в арабском регионе и на африканском континенте в последние годы эпохи классического колониализма.
Прошли годы, борцы разошлись во мнениях и разделились. С выходом общего врага на первый план обнаружились большие и малые противоречия. Вскрылись трещины, которые долгое время скрепляла кровь мучеников, и вскоре конфликт обострился до такой степени, что в 1965 году произошел переворот. «Человек фронта» Хуари Бумедьен сверг Ахмеда бен Беллу. Это был первый сигнал завершения Алжиром революционного этапа и перехода от идеалов к политической реальности.
В команде Бумедьена был молодой человек по имени Абдель Азиз Бутефлика с глубокими глазами. Впервые я услышал его имя в 1962 году, когда при бен Белле его назначили министром по делам молодежи и спорта.
Вскоре Бутефлика, выходец из района неподалёку от алжирско-марокканской границы и один из бойцов «Группы Уджда», стал лицом алжирской дипломатии на арабском и международном уровнях. С 1965 года он возглавлял министерство иностранных дел и неустанно работал на этом посту. Он представлял Алжир в качестве посредника и голоса совести для революционеров повсюду после того, как их романтизм угас. Особенно ярко это проявилось после ликвидации боливийских солдат и Че Гевары по желанию Вашингтона в 1967 году.
Более 13 лет Хуари Бумедьен, «сильный правитель» Алжира успешно низводил роль военных, но после его смерти в 1978 году власть в государстве перешла к армии, несмотря на появление гражданских лиц и технократов.
С тех пор как к власти пришёл Шадли Бенджедид, многое изменилось. Появилось множество вызовов. Наблюдаются этно-конфессиональные конфликты, повсюду царит коррупция и политическая обструкция, в то время как лидеры постоянно стремятся найти убежище в «легитимности». Пришло время взрослеть и строить государство. Стали слышны голоса западников, сепаратистов, секуляристов и сторонников «гражданского государства», как это принято в любом нормальном обществе. Исламисты нашли предлог для противостояния им, и это тоже естественный процесс.
Однако после четверти века независимости алжирское общество вовсе не стало нормальным.
Все в нем тяготеет к радикализму. Местные западники и сепаратисты — это радикалы, секуляристы и «гражданские лица» — радикалы, и, разумеется, ими являются исламисты. Перед лицом резкой поляризации и радикализации общества режим вместе с армией и политиками не смог создать систему безопасности, которая спасла бы общество в такой ситуации.
Даже в разгар кровавых потрясений и безумного терроризма всегда наблюдалась склонность к упрямству, отрицанию и возвращению к «революционной легитимности», которая себя исчерпала. Она не смогла обновить себя и свою риторику.
Чтобы избежать несправедливой и неоправданной жесткости в своих словах, я должен заметить, алжирская ситуация не исключение в арабском мире.
Совершенно.
В событиях в Сирии, например, многое напоминает нам тяжелый алжирский опыт, который привел одну из самых богатых арабских стран, в том числе в Азии и Африке, в нынешний политический тупик.
Упрямое отрицание внутренних противоречий, настойчивый отказа от реформ и учебы на ошибках, слишком большие амбиции, систематическое разрушение государственных институтов и постоянное сведение власти к службам безопасности под предлогом защиты незрелого и неспособного защитить себя общества, — общие беды Сирии и Алжира.
В Сирии из-за тяжелых региональных условий мирные народные протесты превратились в гражданскую войну. Режим преднамеренно манипулировал этим, понимая, что межконфессиональная борьба и внешняя защита являются ее последним спасением. В Алжире в настоящее время данные условия отсутствуют, и поэтому есть шанс избежать повторения сирийского сценария.
Сирийский режим и его сторонники одержали победу в этом раунде, благодаря прямой поддержке Ирана, региональной державы, теократического и геополитического гегемона, и России — мировой державы, которая хочет отомстить за свое поражение в холодной войне и восстановить утраченные позиции. Также имеет место косвенная поддержка другой региональной силы — Израиля, который сосуществует с Сирией с осени 1973 года. Наконец, следует отметить роль предыдущей американской администрации, которая была одержима желанием заключить соглашение с Ираном любой ценой.
Предстоящие часы и дни имеют решающее значение для будущего Алжира.
Таким образом, как очевидно, настало время для практических шагов, которые положат конец упрямству и отрицанию. Если же этого не случится, судьба страны будет неизвестна.
