С момента аннексии Крыма в 2014 году способность России захватывать территории в ближнем зарубежье и мешать НАТО укреплять позиции жертв агрессии стала источником серьезной тревоги. Если против одного из прибалтийских государств будет проведена такая операция по захвату территорий, Россия может использовать свою военную мощь и географическое положение, чтобы создать «запретную зону» и, оцепив театр военных действий, помешать подкреплению НАТО попасть на аннексированную территорию вовремя.
Это можно будет сделать с помощью зенитных и противокорабельных ракетных комплексов дальнего действия, которые на военном жаргоне часто называют «системами преграждения доступа и блокирования зоны». После атаки России на Украину в 2014 году чиновники западных оборонных ведомств начали беспокоиться по поводу их способности проводить операции в пределах досягаемости российских ракетных комплексов — на картах это часто выглядит как большие круги, обозначающие границы, пересекать которые военным нельзя.
Потенциал российских систем преграждения доступа и блокирования зоны особенно остро ощущается в Балтийском регионе, где направляющиеся в Эстонию, Латвию и Литву подкрепления НАТО могут с легкостью остановить ракеты, выпущенные из российского Калининграда, расположенного между Польшей и Литвой. Кроме того, российское присутствие там может воспрепятствовать применению западной военной авиации в этом регионе. В Швеции опасаются, что в случае кризиса или войны Россия может захватить остров Готланд — расположенный в 190 километрах от Стокгольма и в 350 километрах от Калининграда — и развернуть там свои ракетные комплексы, чтобы отрезать доступ к странам Балтии. До 2016 года этот остров был фактически демилитаризованным, однако сегодня там находится контингент численностью в 150 военнослужащих, обеспечивающих защиту острова.
Несмотря на эти опасности, та угроза, которая исходит от российских ракет дальнего действия, существенно преувеличивалась с момента начала войны на Украине, которая многих на Западе застала врасплох. Слишком часто заявления России принимались за чистую монету без учета ее глубокой заинтересованности в том, чтобы позиционировать себя в качестве великой державы, чтобы увеличивать объемы экспорта своего оружия и чтобы расширять свое влияние ценой не слишком больших издержек. В конце концов, преувеличения потенциала систем преграждения доступа и блокирования зоны будет вполне достаточно для того, чтобы добиться сдерживающего эффекта, если западные политики поверят в правдивость заявлений России.
Самым заметным примером этой тактики провоцирования паники стало заявление, на которое многие часто ссылаются, о том, что российские зенитные ракетные комплексы С-400 могут создавать «запретные зоны», простирающиеся на 400 километров от Калининграда. Если это правда — или если Запад поверит, что это правда, — последствия могут оказаться значительными. Если все решат, что альянс НАТО не способен защитить его прибалтийских членов от российской агрессии, это поставит под сомнение его основополагающий принцип коллективной обороны. То есть Россия заинтересована в том, чтобы ее ракетный потенциал казался более угрожающим, чем он есть на самом деле. На основании выводов, сделанных Шведским агентством оборонных исследований (Swedish Defense Research Agency), мы подготовили и опубликовали доклад под названием «Лопнувший пузырь» («Bursting the Bubble»), в котором мы более тщательно проанализировали потенциал российских систем преграждения доступа в Балтийском регионе. Мы пришли к выводу, что, хотя российские ракетные системы дальнего действия являются достаточно мощными, с их помощью невозможно воплотить в реальность максималистские заявления Кремля. Технологические ограничения российских ракетных систем, их уязвимые места, которые стали очевидны во время их применения в Сирии, а также целый ряд контрмер, которые может предпринять НАТО, указывают на то, что эти запретные «пузыри» России на самом деле гораздо меньше, чем утверждает Москва, что они гораздо более проницаемы и, возможно, их гораздо легче лопнуть.
В основе утверждений о мощном российском потенциале преграждения доступа и блокирования зоны лежат три комплекса: С-400, противокорабельные системы «Бастион» и баллистические ракеты «Искандер». Однако в прежних анализах максимальная дальность приравнивалась к дальности эффективной стрельбы, недооценивались проблемы, связанные с нанесением удара по движущимся целям на больших расстояниях, и игнорировался целый ряд возможных контрмер. Все это привело к тому, что ракетный потенциал России был в значительной мере переоценен.
Часто говорят, что системы С-400 обладают дальностью в 400 километров и способны перехватывать целый ряд целей, от транспортных самолетов до истребителей, при помощи различных ракет. Однако ракета с самой большой дальностью — зенитная управляемая ракета 40Н6 — представляет собой угрозу в первую очередь для крупных и особо ценных самолетов, таких как самолеты дальнего радиолокационного обнаружения и управления, на средней или большой высоте (от 3000 до 9000 метров) и на расстояниях от 190 до 240 километров. Между тем дальность эффективной стрельбы по быстро движущимся реактивным истребителям и крылатым ракетам, действующим на малой высоте, может составлять всего 19-35 километров. Более того, хотя батарея С-400 может использовать несколько поисковых радаров для обнаружения целей, за сопровождение целей и прицеливание ракет в полете отвечает всего один радар перехвата. То есть атака против радара перехвата или атака с применением множества крылатых ракет может вывести из строя весь комплекс.
Противокорабельный ракетный комплекс «Бастион» представляет собой угрозу для таких целей, как авианосцы, на расстоянии до 290 километров. Но поскольку Земля круглая обычные наземные радары не могут засечь корабли на расстоянии более 40 километров. То есть нужны бортовые самолетные радары, которые будут обеспечивать актуальными данными целеуказания на больших расстояниях. Пока Россия не продемонстрировала наличие таких радаров.
Баллистические ракеты «Искандер» представляют собой угрозу для неподвижных наземных целей на расстоянии до 480 километров. Однако число ракет, развернутых в Калининграде, остается довольно небольшим — всего 48 ракет — по сравнению с числом потенциальных целей, особенно если принять во внимание, что некоторые из этих способных нести ядерный заряд ракет нужно будет придержать для нанесения ядерного удара. Хотя они представляют собой довольно серьезную угрозу для наземных целей, она меркнет в сравнении с угрозой со стороны российских крылатых ракет воздушного и морского базирования, а также в сравнении с новой угрозой со стороны крылатых ракет наземного базирования, которые запрещал Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности.
Российский потенциал преграждения доступа и блокирования зоны не стоит недооценивать, особенно с учетом того, что эти комплексы дополняются другими системами, такими как системы ПВО малой и средней дальности, дополнительными поисковыми радарами и сенсорами, ракетной артиллерией дальнего действия, самолетами, кораблями, командными бункерами и коммуникационными линиями в Калининграде. С учетом всего этого авторы прежних аналитических докладов часто игнорировали довольно широкий спектр возможных контрмер, которые может предпринять НАТО.
Во-первых, альянс может принять непрямые контрмеры, если он заранее, в мирное время, перебросит в Прибалтику больше сил или выберет более безопасные маршруты транспортировки по суше из Норвегии в Швецию или через гавань Гетеборга и далее в страны Балтии по воздуху или по морю, избегая самые опасные районы вблизи Калининграда. Альянс также может лишить Россию стимула применять ее ракеты, развернутые в Калининграде, посредством политики сдерживания — то есть угрожать самому анклаву, развернув рядом с ним средства для нанесения ответного удара с воздуха или земли.
Более того, НАТО может предпринять непосредственные контрмеры пассивного или активного характера. Пассивные меры могут включать в себя рассредоточение или маскировку ценных мобильных систем, таких как самолеты, корабли и полевые штабы, или перемещение их таким образом, чтобы затруднить противнику задачу наведения на цель. Активные меры включают в себя отвлекающие маневры, радиоэлектронное подавление, хакерские атаки и непосредственные удары по ракетным комплексам, огневым подразделениям, радарам и по машинам обеспечения.
Хотя это сравнение не стоит считать идеальным, уроки, полученные в ходе недавних воздушных операций в Сирии, свидетельствуют, что даже российские системы противовоздушной обороны последних моделей не слишком эффективны и достаточно уязвимы в случае принятия ответных мер. На протяжении всей войны в Сирии израильские ВВС проводили свои операции в сирийском воздушном пространстве практически безнаказанно — множество воздушных рейдов с участием самолетов Ф-16 и Ф-15. В процессе израильские ВВС потеряли всего один самолет, при этом, по некоторым данным, уничтожив почти половину средств сирийских ПВО.
Израильские ВВС также уничтожили как минимум два российских самоходных зенитных ракетно-пушечных комплекса «Панцирь», а во время другой операции сирийские ПВО по ошибке сбили российский самолет радиоэлектронной борьбы. Более того, произведенные в России сирийские системы ПВО с подготовленными Россией экипажами никак не смогли воспрепятствовать ударам США, Франции и Британии по сирийским объектам. Таким образом, результаты эксплуатации произведенных в России систем ПВО в Сирии поднимают вопрос об их реальной эффективности в условиях боя.
Проведенный нами анализ позволяет сделать четыре вывода, которые могут оказать существенное влияние на политику безопасности. Первый и главный вывод — российский потенциал преграждения доступа и блокирования зоны менее значителен, чем зачастую полагают, и у альянса НАТО есть масса вариантов контрмер, которые он может предпринять. Это значит, что перспектива укрепления стран Балтии в случае кризиса гораздо менее мрачна, чем зачастую считают.
Во-вторых, чтобы сохранить все как есть, альянсу НАТО и его союзникам необходимо приложить скоординированные политические и военные усилия, в том числе пересмотреть целый ряд приемов, таких как маскировка и рассредоточение военных и техники, контроль над работой радиоэлектронных средств (современный вариант обеспечения радиотишины), а также подавление систем противовоздушной обороны противника. Для успеха операций, направленных против российских систем преграждения доступа и блокирования зоны, необходимо заблаговременное развертывание техники, обеспечение обнаружения целей, а также совместное планирование операций и проведение военных учений. Поскольку многие из требующихся средств в настоящее время принадлежат американцам, необходимость разделить нагрузку может потребовать от европейцев нарастить их потенциал, включая ракеты с радиолокационной головкой самонаведения и высокоточное оружие большого радиуса действия.
В-третьих, необходимо будет обеспечить постоянное совершенствование и наращивание потенциала НАТО, включая усовершенствованные противокорабельные ракетные комплексы, зенитные ракеты дальнего действия, разработку средств ведения электронной войны, а также покупку систем и копирование практик, которые Израиль успешно применяет в Сирии. Такие действия вполне оправданы, учитывая возможные дальнейшие шаги России. Ракета 40Н6 может быть принята на вооружение и в конечном счете использована против кораблей и самолетов, хотя это случится не слишком скоро.
Наконец, крайне важно, чтобы профессионалы в области безопасности критически оценили российский потенциал преграждения доступа и блокирования зоны. Несмотря на лавину сообщений о новом российском оружии, обрушившуюся на нас в последние несколько лет, не стоит принимать эти утверждения за чистую монету, поскольку у Москвы есть масса причин для того, чтобы преувеличивать свой военный потенциал — ради наращивания политического влияния и ради увеличения объемов экспорта своего оружия.
