В марте 1969 года китайские войска устроили засаду на советский пограничный наряд на острове вблизи российско-китайской границы и убили пограничников. Боевые действия на острове и вблизи него продолжались несколько месяцев, и в результате погибло несколько сотен военнослужащих. С тех пор прошло полвека, и жестокость того давнего столкновения между Китаем Мао Цзэдуна и Советским Союзом Леонида Брежнева кажется уделом далекого прошлого. Настолько далекого, что многие эксперты по внешней политике заговорили о возникновении антиамериканского альянса между двумя этими странами. Но такие оценки являются явным преувеличением. При ближайшем рассмотрении сотрудничество между Россией и Китаем в сфере экономики, внешней политики и в военном деле производит не самое глубокое впечатление. История отношений между двумя странами очень непростая, и они занимают очень разные места в мировой экономике, в силу чего расхождения в целях у них просто неизбежны. Короче говоря, сообщения о российско-китайском альянсе сильно преувеличены.
Экономическая реальность
Экономические отношения между Россией и Китаем быстро развиваются, и некоторые эксперты называют их свидетельством сближения двух стран. Действительно, только в прошлом году объем двусторонней торговли увеличился как минимум на 15% по сравнению с 2017 годом и достиг 100 миллиардов долларов. Но асимметрия в масштабах и структуре двусторонней коммерции вызывает настороженность. Хотя Россия является вторым торговым партнером Китая (после ЕС) и самым крупным индивидуальным (как страна) партнером по экспорту и импорту, для Китая российский рынок является в лучшем случае второстепенным. Россия занимает десятое место в китайском экспорте, а по объемам импорта и по общему объему товарооборота не входит и в первую десятку.
Структура торговли тоже имеет немало перекосов. Более 75% российского экспорта в Китай составляет сырье, такое как нефть-сырец, древесина и уголь. В китайских поставках в Россию 45% занимают потребительские товары, а 38% электроника, машины и станки. В этом году завершается строительство газопровода «Сила Сибири», и это еще больше увеличит существующие диспропорции, поскольку за 30 лет экспорт российского сырья в Китай составит в денежном выражении 400 миллиардов долларов. Характер такого товарооборота соответствует той характеристике колониальной торговли, которую в свое время дали Карл Маркс и Владимир Ленин. В соответствии с этой характеристикой, одна страна становится сырьевым придатком другой. А метрополия редко бывает союзницей своих колоний.
Попытки России и Китая заниматься совместным экономическим развитием и инвестициями не очень похожи на сотрудничество двух близких союзников. Даже когда Москва развернулась на восток по причине введенных из-за Крыма санкций, объем прямых китайских инвестиций в экономику северного соседа в период с 2014 по 2018 годы составил 24 миллиардов долларов. За это же время Пекин инвестировал в страны Африки южнее Сахары 148 миллиардов долларов (в том числе, 31 миллиард в одну только Нигерию), а в Южную Америку 88 миллиардов долларов (в том числе, 34 миллиарда долларов в Бразилию). Или давайте вспомним Программу сотрудничества регионов Дальнего Востока и Восточной Сибири РФ и Северо-Востока КНР на 2009-2018 годы, которую в 2009 году подписали китайский председатель Ху Цзиньтао и российский президент Дмитрий Медведев. Эта инициатива включала 91 проект совместного инвестирования. Этой программе сегодня шесть лет, но Китай профинансировал лишь 11 проектов. Остальные, как сказал Иван Зуенко из Московского центра Карнеги (Carnegie Moscow Center), были отложены из-за «бюрократических препятствий».
Китайская скупость дает о себе знать и в частном, и в государственном секторе. Очень много говорилось о плане китайской энергетической компании CEFC купить 14% акций самой крупной в России нефтяной компании «Роснефть», контрольный пакет которой принадлежит государству. Но покупка не состоялась. Китай также не выполнил свое обязательство инвестировать 25 миллиардов долларов в трубопровод «Сила Сибири», который обошелся России в 55 миллиардов. Москва заявила, что ежегодная доставка по этому трубопроводу 38 миллиардов кубометров газа в Китай станет важным шагом к экономической взаимозависимости. Но для Китая этот трубопровод важен лишь в плане диверсификации поставок энергоресурсов. В 2017 году он импортировал более 90 миллиардов кубометров газа, в основном из Австралии, Катара и Туркмении.
Нестыковки во внешней политике
Во внешней политике Россия и Китай близки не намного больше, чем в сфере торговли. Конечно, две страны выступают заодно, когда противостоят американскому господству в мировых делах. Обе выступают за многополярный мир и обещают противостоять мнимой угрозе американского вторжения в их сферы влияния. Пекин и Москва также одинаково оценивают угрозу своим режимам со стороны вдохновляемых, а то и подготавливаемых США «цветных революций». Они почти в унисон голосуют в Организации Объединенных Наций.
Однако вдали от глобальных дел и ближе к своему общему евразийскому дому эти страны действуют далеко не синхронно. Они посягают на сферы влияния друг друга, спорят за зависимые от них государства и стремятся заполучить экономические и геополитические активы друг друга.
Китай не поддержал Россию в очень важных для нее геополитических вопросах. Пекин отказался признать независимость Абхазии и Южной Осетии после российско-грузинской войны 2008 года. Он воздержался, когда в ООН проходило голосование по резолюции с осуждением захвата Крыма Россией в 2014 году. Еще одной символической демонстрацией, которая не понравилась Москве, стало то, что Си Цзиньпин для торжественного открытия инициативы «Один пояс, один путь» выбрал столицу Казахстана Астану. Показывая китайскую силу в самой крупной из бывших советских республик Центральной Азии, у которой вторая в мире по протяженности граница — с Россией (6 800 км), и где живет самое большое количество русских из всех центральноазиатских стран, Си совершил вопиющее вторжение в российскую сферу влияния. (Годом позже Путин, выступая на национальном молодежном форуме, вслух поразмышлял о хрупкости казахстанской государственности.) Затем Си и Путин договорились о координации сотрудничества между Евразийским экономическим союзом во главе с Россией и инициативой «Один пояс, один путь». Но если некоторые возникшие впоследствии китайско-казахстанские инфраструктурные проекты уже завершены, то многие проекты России зашли в тупик из-за трудностей с финансированием и переговорных проблем.
Россия со своей стороны периодически флиртует с врагом Китая Японией, намекая ей на возвращение четырех островов Курильской гряды, которые СССР отнял у Японии в конце Второй мировой войны, и которые остаются главным препятствием для подписания мирного договора между Москвой и Токио. В очередном раунде этой игры во время январского визита в Москву премьер-министра Синдзо Абэ Путин снова заявил о возможности нормализации за счет возвращения Японии, по меньшей мере, двух из четырех островов. Пекину этот жест наверняка не понравился, хотя ни к каким прорывным решениям он не привел. Россия также продемонстрировала напряженность с Китаем в рамках Шанхайской организации сотрудничества, которая была создана Москвой и Пекином для налаживания взаимодействия между ее членами в области экономики и безопасности. Она пригласила к вступлению в ШОС еще одну соперницу КНР Индию. Китай сравнял счет, пригласив в организацию главного врага Нью-Дели (и основного покупателя китайского оружия) Пакистан.
Еще одним доказательством усиливающейся близости называют российско-китайское военное сотрудничество. Очень много говорят о том, что Россия продала Китаю последнюю версию своего самого современного зенитно-ракетного комплекса С-400. Но следующими в очереди за С-400 уже стоят Индия, Катар, Саудовская Аравия и Турция. И хотя Китай стал первой страной, купившей самые современные российские истребители Су-35, вслед за ним придут и другие. Индонезия заключила контракт на 11 самолетов, Египет уже купил несколько десятков, а Индия намерена приобрести 114 истребителей этой марки. В целом с 2013 по 2017 годы Индия покупала в России гораздо больше военной техники и вооружений, чем Китай. В Индию идет 35% российского оборонного экспорта, а в Китай всего 12.
Прошедшие в прошлом году первые совместные российско-китайские сухопутные учения «Восток-2018» продемонстрировали дисбаланс в военном сотрудничестве, который сродни дисбалансу в двусторонней торговле. Россия выставила на учения от 75 до 100 тысяч солдат и одну тысячу самолетов и вертолетов. С китайской же стороны в маневрах приняли участие всего 3 200 военнослужащих и шесть самолетов. Матье Булег (Mathieu Boulègue) из Чатем-хауса утверждает, что Китай пригласили поучаствовать не столько ради укрепления альянса, сколько для того, чтобы тот не беспокоился по поводу демонстрации силы вблизи своих границ.
На самом деле, потребность в укреплении взаимного доверия между двумя предполагаемыми союзниками была очевидна еще за три года до учений «Восток-2018», когда Кремль занимался поиском технологий для усиления контроля в интернете. После серии внутренних консультаций на высоком уровне Москва решила купить хранилища данных и серверы у телекоммуникационного гиганта «Хуавэй». Затем внезапно эта сделка была отменена. Службы безопасности были настолько встревожены возможностью китайского шпионажа, что осмелились оспорить решение Кремля, и что еще более удивительно, они сумели добиться его отмены.
Крепкая дружба Путина и Си
Самым многообещающим предвестием альянса можно назвать личные взаимоотношения между правителями двух стран. Взаимное дружелюбие Путина и Си не ограничивается поверхностными любезностями. Они встречались более 25 раз, то есть, намного чаще, чем с любым другим руководителем государства. Си недавно назвал Путина своим «лучшим другом», а свой первый визит в качестве главы государства нанес в Москву. Путин всячески нахваливает свои отношения с Си, называя их самой близкой личной дружбой с людьми из числа иностранных лидеров. Он с теплотой вспоминал, как отметил вместе с Си свой 61-й день рождения во время саммита АТЭС на Бали в 2013 году, выпив водки и закусив ее колбасой. Си наградил Путина самым первым китайским орденом Дружбы, который вручают иностранцам, внесшим «личный вклад в сотрудничество КНР с мировым сообществом». А Путин повесил на шею Си золотую цепь высшей российской государственной награды ордена Андрея Первозванного.
Устойчивая взаимная близость между лидерами великих держав почти всегда отражает не только совпадение геополитических целей, но и сходства режимов. Путин и Си руководят странами, где преобладает государственный капитализм. Привязанность Путина к Си нетрудно объяснить. Китайский лидер такой же как он авторитарный правитель, контролирующий огромную экономику, о темпах роста которой Россия может только мечтать даже в условиях ее нынешнего замедления. Причем Китай поддерживает такие темпы, даже импортируя в огромных объемах нефть и газ.
Предполагаемое уважение Си к Путину может объясняться тем, что российский президент умело разрешает взрывоопасные внутриполитические проблемы, похожие на те, с которыми сталкивается сам Си. Заняв пост президента, Путин снова провел централизацию власти в российском государстве, укротил олигархов и уничтожил политические твердыни избранных губернаторов и президентов. Затем в начале третьего срока в 2012 году, столкнувшись с мрачными экономическими перспективами и быстрым падением рейтингов популярности, Путин отверг либеральные реформы, которые предлагал его министр финансов. Путин начал менять основы легитимности своего режима. Если раньше это был экономический прогресс и рост доходов, то теперь Кремль превратился в защитника России от американской агрессии, возрождающего ее былую славу мировой сверхдержавы. Такую формулу российский политолог Игорь Клямкин назвал «милитаризованным патриотизмом».
Одновременно Путин усилил гонения на проявления инакомыслия, призвал заниматься «патриотическим воспитанием молодежи», и начал еще больше запугивать гражданское общество, подписав закон, которым многие НКО занесены в разряд «иностранных агентов». Тем самым, они превращены в социальных парий и подвергаются преследованиям со стороны органов безопасности и налоговиков. Православную церковь Путин сделал хранительницей национальных обычаев и нравов. Он лично руководит процессом политизации учебников истории, авторы которых начали обелять советское прошлое и реабилитировать Сталина.
Си, стремящийся стать пожизненным главой государства, берет пример с Путина если не по букве, то по духу. Он сосредоточил в своих руках процесс принятия политических решений, разрушил вотчины региональных секретарей партии и начал обширную «антикоррупционную кампанию», нацеленную на устранение или запугивание потенциальных критиков и соперников. Он фактически отменил ограничения на сроки пребывания в должностях высших партийных руководителей и правительственных чиновников, а также ужесточил контроль над СМИ и книгоиздательским делом.
Поскольку темпы роста китайской экономики продолжают снижаться, Си, как и его «лучший друг», отверг рыночные реформы и решил продвигать собственную версию путинского милитаризованного патриотизма. Он утверждает главенство коммунистической партии, слияние «ключевых социалистических ценностей» с «традициями китайской культуры», и ведет войну против «духовного загрязнения», результатом которой стали новые репрессии в Тибете и Синьцзян-Уйгурском автономном районе.
Точно так же, «национальное обновление» и реализация «китайской мечты» стали центральной темой во внешнеполитическом дискурсе режима. По словам Си, Китай сталкивается «с самыми сложными… внешними факторами в своей истории». Заместитель начальника Генерального штаба Народно-освободительной армии Китая адмирал Сунь Цзяньгуо (Sun Jianguo) назвал эти факторы: «вторжение, подрыв стабильности, диверсии и прерывание социалистического развития». Подобно Путину, Си изменил характер внешней политики своей страны, превратив ее из напористой в агрессивно-экспансионистскую. Китайский лидер переводит в военную плоскость территориальные споры в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях и укрепляет создаваемые КНР искусственные острова, размещая там ракетные батареи и авиационные базы.
До сих пор преждевременно
Сходство Путина и Си вполне реально и существенно, но даже его недостаточно, чтобы преодолеть те преграды, которые мешают возникновению подлинного альянса. Одно такое препятствие метко охарактеризовано русской фразой «история с географией». Имеется в виду, что вроде бы простой вопрос внезапно стал очень сложным и запутанным. История с географией препятствуют сближению двух евразийских гигантов. Эти авторитарные государства имеют общую границу длиной 4 200 км, причем значительная ее часть была навязана имперской Россией своему более слабому соседу. Вряд ли это можно назвать идеальной основной для укрепления взаимного доверия.
Эти препятствия еще больше усиливают существенные структурные различия между экономиками двух стран, в силу чего у них появляются очень разные интересы в нынешнем мировом экономическом порядке. Россия, занимающаяся в основном экспортом нефти и газа, может интегрироваться в мировую экономику вполне безопасно и одновременно с этим весьма ограниченно. Москва может себе позволить раскачивать лодку и требовать от Пекина антизападного, активного и решительного военно-политического партнерства.
С другой стороны, китайская экономика занимает второе место в мире, и в семь с лишним раз превышает по своим размерам российскую. Среди китайского экспорта есть современная техника связи, сотовые телефоны, компьютеры и автомобили. Объем китайской торговли с США и ЕС как минимум в пять раз превышает объем торговли с Россией. А поскольку у Китая сильнее взаимозависимость с ведущими мировыми экономиками, китайская система меньше защищена от геополитических потрясений, чем российская. Китай с большой опаской смотрит на ухудшение отношений с главным гарантом этого мирового порядка, каким являются Соединенные Штаты. Китай не желает вслед за Россией отправляться в геополитический крестовый поход против Запада, предпочитая сотрудничать со своим предполагаемым союзникам в более скромных масштабах в экономической и особенно в военной области.
Когда я осенью 1969 года жил в Москве, там ходили слухи, что председатель Совета министров Алексей Косыгин, возвращаясь с похорон вьетнамского руководителя Хо Ши Мина, сделал остановку в пекинском аэропорту, чтобы провести переговоры со своим китайским коллегой Чжоу Эньлаем (Zhou Enlai). Когда китайский премьер хотел обнять его, Косыгин отстранился и сказал: «Это преждевременно».
Правда это или нет, но косыгинское замечание применимо и сегодня. Несмотря на утверждения об обратном, российско-китайский альянс по-прежнему кажется преждевременным.
