Спенсер Корнхабер: В преддверии финала «Игры престолов» сценаристы Дэвид Бэниофф (David Benioff) и Д. Б. Уайсс (D. B. Weiss), похоже, погрузились в нерешительную задумчивость редакторов выпускного альбома. Чем еще объяснить тот факт, что премьера обошлась без надрыва и превосходных степеней? Джон Сноу назвал покойного Неда Старка «самым почтенным» человеком, которого он встречал, что довольно странно, ведь Сэм рассказал ему, что Нед всю жизнь лгал. Серсея назвала Эурона Грейджоя «нахалом», и это единственный эпитет, которым она смогла его одарить после того, как мастер съёма Грейджой спросил у нее, как он ей в постели. Арья наградила Сансу титулом «самого умного человека», а Санса в ответ сказала, что раньше считала самым умным из всех, кого она знает, Тириона. (Он утратил это почетное звание, когда поверил обещаниям Серсеи, человека, которому меньше всех можно верить в этом королевстве, да и во всех остальных).
Да, в премьерной серии страсти не кипели, а ведь этого ждут от всех серий «Престолов». После двух лет перерыва и огнедышащего хайпа фанаты наверняка ждали ярких сюжетных ходов. Вместо этого им предоставили шведский стол из неизбежных событий (Дейнерис прибывает в Винтерфелл; Джон узнает о своем происхождении), нескольких пугающих, но коротких сложнопостановочных сцен (спасение Яры, похожее на спецоперацию элитного подразделения Морских котиков; спираль-вертушка из отрубленных рук), и один долгий беззаботный полет на драконе, который напоминает сцену, где Гарри Поттер ловит снитч. И все же я бы сказал, что это одна из лучших серий «Престолов» за долгое время. После неудачного седьмого сезона канал пытался лавировать между отдаленными батальными сценами и надуманными столкновениями, а теперь, похоже, снова сфокусировался на человеческих отношениях и конкретном временном пространстве.
Эти изменения заявлены уже в новой заставке, которая не только рисует Семь Королевств в зимнем антураже, но и намекает на изменения в точке зрения. Набор локаций урезан до разрушенной стены, Винтерфелла и Королевской Гавани, а также недавно заявленного северного форпоста — Последнего Очага; камера устремляется вниз и заглядывает в склепы и тронные залы. Настала пора восторженных вздохов: за восемь лет заставка «Престолов» успела стать культовой, а столь радикальные изменения сродни резким сюжетным поворотам сериала. Я был в восторге от того, что смог заглянуть внутрь часов с кукушкой, но главное — меня воодушевил сам подтекст. «Престолы», столько лет разраставшиеся вширь, теперь наконец хотят сосредоточиться на более глубоком подходе.
Это означает, что детали будут важны, как никогда. Мальчишка, взбирающийся на дерево в начале серии — явная отсылка к сцене, где Бран карабкается по стенам крепости в самой первой серии (ностальгия выпускного альбома чувствуется еще сильнее!). Но эта отсылка усиливается еще больше, когда в конце эпизода Бран встречается взглядом с Джейме Ланистером — тем самым, кто выбросил его из окна много лет назад. Завершает мотив «берегись, мальчик!» юный Нед Амбер, который попросил повозки, чтобы увезти своих людей, а потом был зверски распят вихтами. Все это выглядит как предвестия мрачной судьбы Брана. Когда он сказал Джону, что «почти» стал мужчиной, он наверняка имел в виду свою человеческую сущность. Но пусть у него сознание древней сущности (возможно, даже Короля Ночи?), по сути он еще ребенок.
Отчасти поэтому было так трогательно наблюдать, как в начале эпизода Джон нежно целует в лоб своего брата, с которым был в разлуке столько лет. Это был первый в череде моментов нежности между персонажами, многие из которых воссоединились впервые за долгое время. Джон и Арья крепко обнялись; Джон и Сэм были взволнованы присутствием друг друга еще до того, как Сэм огорошил всех признанием о происхождении Джона. Яра ласково дает затрещину Теону. Самыми запоминающимися были встречи Арьи с кузнецом. Во-первых, Пес назвал ее «хладнокровной стервой» так, что это звучало как комплимент. Затем она встретилась с Джендри, и между ними начался откровенный флирт подростков-готов, что подтверждает популярную версию фанатов, будто она мечтала о его кубиках на прессе со второго сезона.
Действительно, романтика и секс пронизывают всю серию. В сцене, которая снова отсылает нас к началу шоу, Бронн принимает участие в непринужденной болтовне проституток. После самых неромантичных ухаживаний, которые только можно себе представить, Эурон совокупляется с Серсеей. В Винтерфелле Варис, Тирион и Давос играют в свах, подумывая свести вместе Джона и Дейнерис. Эти двое, конечно, тайно встречались с момента их совместного круиза в Белую Гавань. Их парная езда на драконах, безусловно, послужит сюжетной основой для будущих воздушных сражений. Но что еще более важно, это была такая слащавая сцена, на которой должен строиться любой хороший кинороман. У Джона, правда, бывало кое-что и получше с Игритт на вершине стены, но все же есть признаки того, что этот союз двух Таргариенов может быть жизнеспособен. Если бы это было не так, зачем Дрогону так на них смотреть?
Но послушайте: пока Джон наслаждался полетом, как Атрейо на Фалькоре в «Бесконечной истории», зрители могли бы, как Бран, закричать в свои телевизоры: «У нас на это нет времени!» Однако самые яркие моменты «Игры престолов», — читай: все важные смерти, — стали возможны благодаря тому, что зритель хорошо понимал взаимоотношения между персонажами. Очень разумно сконцентрироваться на отношениях героев в начале долгого и трудного пути, полного крови, жестокости, снега и потерь. Именно потому, что мы знаем всех этих рыцарей и лордов как обычных людей, мы вздрагиваем, когда Бронну приказывают убить его товарищей Тириона и Джейме. Мы должны верить в «Джонерис Сноугариен» для того, чтобы нас растрогало выражение лица Джона, который только что узнал о своем происхождении, — ведь оно осложнит и его политическую миссию, и личную жизнь. «Ты преклонил перед ней колено, чтобы спасти Север, или из любви к ней?» — спросила его Санса, но ответом, конечно, может быть и то, и другое. Ну или, по крайней мере, на это надеется Джон.
Вы двое можете теперь подробно обсудить кризис верноподданичества между Джоном, Сансой и лордами Винтерфелла. Ну и в качестве бонуса раскрыть нам секрет, какой же знак зодиака, — или рекламу занятий на велотренажерах, — сложили из отрубленных рук белые ходоки.
________________________________________
Дэвид Симс: Я обеими руками за отсылки в финальном сезоне «Игры престолов». Помните, как лето в Вестеросе казалось, будет длится вечно, у Джейме была другая стрижка, две руки и предрасположенность убивать детей? Бран точно помнит, и готов пуститься в путешествие по коридорам памяти. А другой персонаж, который готов освежить кое-какие классические моменты из пилотной серии, — это Король Ночи, который выставил на всеобщее обозрение свою кровавую поделку из недолго пожившего на белом свете маленького лорда Амбера. Конечно, это не первая его картина из частей тела. Помните короткую вылазку за стену в самой первой серии? Там тоже были похожим образом расположенные отвратительные отрубленные конечности. Какое бы послание ни хотели передать белые ходоки, они настойчиво делают это на протяжении долгого времени.
Да и потом, по какой еще причине Джон уступил бы свою корону Дейнерис, обескуражив всех обитателей Винтерфелла? Как бы еще смогла Серсея удержать власть над Королевской Гаванью, если бы армия Севера двинулась на нее? Это все из-за зомби, не устает напоминать Джон всем, кто пытается поднять бучу по поводу его возвращения. Пока не решен вопрос с зомби, все остальное не имеет значения. Так что я кивнул головой, когда Бран нетерпеливо заметил, что на романтические полеты на драконах сейчас нет времени, учитывая, что до развязки теперь осталось лишь пять серий. Конечно, в «Игре престолов» любят как следует размахнуться перед большим броском, но я уже более чем готов к решающему столкновению.
Ведь только после того, как с зомби будет покончено, «Игра престолов» сможет по-настоящему уделить время запутанным взаимоотношениям персонажей, которые обрисованы в «Винтерфелле». Пока Дейнерис — немногим более чем жизненно важный источник ресурсов. Когда Санса, Арья или любой другой из лордов и леди Винтерфелла (включая суровую как камень Лианну Мормонт) спрашивают Джона, зачем он уступил ей власть, он в ответ указывает на ее большую армию и огромных драконов. Но когда (или если) угроза нападения живых мертвецов минует, появятся более серьезные вопросы к этой десантной группе и тому, какую помощь она может оказать людям Вестероса в долгосрочной перспективе.
Я прекрасно понимаю, почему в «Игре престолов» подвергают сомнению героизм завоевательной волны Дейнерис. Нельзя сказать, чтобы Сэм обожал своего тирана-отца, но его реакция на известие об огненной казни семьи Тарли стала необходимым ответом на зверскую жестокость седьмого сезона. Какие бы сражения ни маячили на горизонте в этом сезоне, каждому правителю придется иметь дело с последствиями трудных решений, принятых во время войны, а Дейнерис, которая собирается править с помощью своих драконов, недалеко ушла от тирании прошлых времен. Вот почему Санса имела все основания спросить Джона, делает ли он все это ради любви. Потому что, хотя это и трудно объяснить его лордам-вассалам, его связь с Дейенерис может стать единственным способом обеспечить Вестеросу мирное будущее.
Но в сериале ответы на эти вопросы даются лишь намеками, а ведь осталось так мало времени, и я надеялся на что-то более весомое, чем удивленно поднятые брови Серсеи и немое замешательство Джона, который узнал, что крутит роман с собственной тетей. Погружение внутрь замков было увлекательной новой частью зрелища, но при этом новой информации, по сути, не прибавилось. Да, в Винтерфелле есть сердце-дерево; да, Железный трон находится в Королевской гавани. Это все было известно восемь лет, пора бы уже «Игре престолов» двинуться вперед к чему-то по-настоящему революционному. Леника, как тебе кажется, забрезжит ли на горизонте свет или большинство этих ребят замерзнут насмерть, так и не дождавшись перемен?
________________________________________
Леника Круз: Заглядывая в будущее, я должна с прискорбием сообщить вам, что оно будет во многом похоже на сцену, в которой «Пес» Берик и Тормунд наощупь крадутся по Последнему Очагу, — оно будет мрачным. (Придется ставить серию на паузу, вставать с дивана, чтобы выключить свет, и изо всех сил стараться разглядеть хоть что-то на экране — вот каким мрачным оно будет). Да, Дэвид, ты прав, что последние восемь лет белые ходоки держат один и тот же курс. Но все же некоторые революционные изменения произошли. Хотя для нас прошло два года с момента выхода «Дракона и волка» (возможно, худшей заключительной серии за всю историю проекта), по времени Вестероса стена упала где-то через неделю после тех событий. Главное, чем меня удивил новый сезон — это как раз те изменения, которые произошли с начала всего этого путешествия, что, конечно же, заранее задумали Бэниофф и Уайсс прежде, чем запустить новую цепную реакцию костяшек домино.
У нас было достаточно времени, чтобы привыкнуть к тому, что Арья уже не маленькая девочка, играющая в мастера меча; что Санса больше не доверяет людям, которые обещают защитить ее; что Бран теперь самый мощный суперкомпьютер / экстрасенс Вестероса; что драконы существуют на самом деле. Поэтому мне нравилось получать краткое напоминание об этих изменениях глазами персонажей, которые только узнавали об этих фактах. Я помню печальный, все понимающий взгляд Джона после того, как Арья призналась, что «один или два раза» воспользовалась Иглой. Помню страдальческое выражение лица Тириона, когда его бывшая жена высмеивала его за то, что он доверился Серсее. И недоумевающий взгляд Джона, когда Бран сказал, что он «почти» мужчина. И, конечно же, полные ужаса гласа горожан, когда Дрогон и Рейгаль стрелой неслись по небу Винтерфелла. По мере того, как карта престолов сжимается и все больше персонажей сталкиваются друг с другом на пути к арсеналу, или когда пристально разглядывают внутренний двор, эти детали будут иметь еще большее значение, как сказал Спенсер.
Дэвид, ты отметил, что «только после того, как с зомби будет покончено, „Игра престолов" сможет по-настоящему уделить время запутанным взаимоотношениям персонажей, которые обрисованы в „Винтерфелле"». Сейчас меня больше беспокоит, как эти взаимоотношения могут повлиять на способность живых бороться с мертвыми. Партнерство Джона и Дени уже ослабляет позиции Винтерфелла, ведь Гловеры отсиживаются в Дипвуд Моте, а дотракийцы и Безупречные уничтожают скудные запасы провизии замка. Потом еще выясняется, что Джон Сноу — это не Джон Старк, Джон Сэнд или Джейхерис, а Эгон Таргариен VI, законный наследник Железного трона, а это может подорвать союз, полностью основанный на беспрекословном подчинении Джона Матери Драконов.
В «Винтерфелле» произошло достаточно для того, чтобы между Джоном и Дени установилось стойкое, скажем так, уважение друг к другу — и при этом появились намеки на то, что их партнерство может оказаться хрупким. «Ничто не длится вечно», — сказал Варис о влюбленных голубках. Примерно в это же время Дени жаловалась Джону на то, что Санса относится к ней с подозрением. «Она не обязана со мной дружить, но я ее королева. Если она не может уважать меня…» — сказала Дени и замолчала, и я задумалась: а что, если теперь она собирается попытаться сжечь Сансу?! Позже Джон выглядел потрясенным, когда узнал, что Дени казнила семью Тарли, и, казалось, искренне потерял дар речи, когда Сэм спросил: «Ты отказался от своей короны, чтобы спасти своих людей. Сделает ли она то же самое?». В ответ зрители по всему миру кричали, про себя или вслух: «Конечно же нет!»
Давным-давно Дени не вела себя как настоящий правитель народа. На этой неделе она практически не проводила время среди обычных людей; она не произнесла ни одной вдохновляющей речи перед лордами Севера о том, как она сражается за них, чтобы заслужить их доверие и преданность. Я понимаю, что она решила позволить Джону вести большую часть переговоров, и что она больше не пытается вербовать сторонников, но было бы неплохо проявить немного того популистского обаяния, которым она пользовалась еще давно в Астапоре, Юнкае и Миэрине. В последний раз, когда она пыталась поговорить с жителями Вестероса о своем глубоком желании сделать мир лучше, ей пришлось применить драконов, чтобы заставить людей преклонить колено. Если и есть что-то, что сотрет натянутую улыбку политика с ее лица в ближайшие недели, так это будет осознание того, что кто-то еще, — пусть он и страдает аллергией на власть настолько же, насколько ответственно подходит к ее использованию, — может быть ее законным королем.
Наконец, я рада, что мы на самом деле не увидели армию ходоков на этой неделе, и это не только потому, что мое сердце не выдержит еще одну сцену с Королем Ночи, которого мотает вверх-вниз на спине Визериона. Этим злодеям нужно вернуть себе мистический ореол до того, как начнется великая битва, и жуткая сцена в Последнем Очаге определенно поспособствовала этому (только мне кажется, что эта ужасная свастика с пылающим ребенком немного похожа на символ Таргариенов?). Эта сцена также дала полезную информацию о том, насколько белые ходоки успели продвинуться на юг. Крепость Амбер находится примерно на трети пути между стеной и Винтерфеллом, откуда следует, что Ночной Король может добраться до места примерно в третьей серии (если, конечно, время действия серии является подсказкой, а обычно так и бывает).
Есть и другие вещи, которые мы нас самом деле не угадали, например, собирается ли Серсея приписать отцовство ребенка Джейме Эурону (кажется, я могла ошибаться, полагая, что ее беременность в прошлом сезоне была ложной), или что предстоящее воссоединение Теона с Браном вызовет такую же неловкость, как предстоящая встреча Брана с Джейме. Но у нас впереди еще пять недель, чтобы ответить на эти и другие вопросы. А пока я буду думать о том, как Безупречные и дотракийцы спят в этих унылых, холодных палатках, как на печально известном фестивале «Файер» (Fyre Festival).
