В умеренном поясе трудно найти край, где начало весны обладает каким-то особым очарованием. Молдавия не исключение. Степная трава на множестве невысоких холмов там еще вытравлена зимними морозами, а почва под ней размочена и болотиста. Желто-коричневую хлюпающую землю прорезают разбитые дороги, которые соединяют похожие друг на друга деревни и городки. Везде есть разрушенный завод на окраине, церковь с блестящими золочеными куполами посредине, а вокруг стоят низенькие одноэтажные домики, покосившиеся, как будто невидимая сила придавливает их к земле. Стены у них серые или бледно-голубые, а в огородах — постепенно разрушающиеся остовы автомобилей и остатки другой техники и инструментов, которые еще могли бы когда-нибудь пригодиться. Железо борется за место с пока еще голыми деревьями и кустами.
Из одинаковой неприглядной массы жилья лишь иногда проглядывают ярко-оранжевая штукатурка, отремонтированная кровля, белые пластиковые окна, а еще реже — красивые ворота. Как правило, это означает только одно: член семьи, которая тут проживает, регулярно присылает часть своего заработка из-за границы (Италии, России, Франции, Германии, Великобритании или Канады). Этого хватает, чтобы те, кто пока остается дома, купили продуктов, одежду и все необходимое, и у них еще остались деньги на ремонт скромного домишки. Официально в Молдавии проживает более трех миллионов человек. На самом же деле — в два раза меньше. Вторая половина людей живет и работает за рубежом. Уезжают трудоспособные взрослые, которые либо берут своих детей с собой, либо оставляют их дома до тех пор, пока не появится возможности их перевезти. По оценкам, каждый день Молдавию покидают 300 человек, и большая часть из них никогда не вернется. Страна пустеет. У серьезной проблемы просто новый, немного сбивающий с толку, облик.
Трудное, но самое лучшее решение
Виорика Мамалыга — веселая молодая женщина. Каждый раз когда пошутит, а делает она это часто, она на минуту замолкает, сбивая с толку слушателя, и только потом заливается хохотом. На этой неделе минуты молчания затягиваются чуть дольше, чем прежде. Сегодня четверг, а в воскресенье ее муж уехал работать на полгода. Так семья Мамалыг живет уже несколько лет. Муж работает на протяжении шести месяцев в Западной Европе, часть денег экономит и отправляет семье домой. Полгода он проводит дома. Уже в третий раз он уезжает в Ирландию, где работает на скотобойне. Жизнь и работа там ему нравятся. 29-летняя Виорика остается дома с пятилетним сыном Корнелием и 60-летней матерью в Ворничене, селе в получасе езды на машине от столицы Кишинева. «Это трудное, но на данный момент самое лучшее решение», —говорит, пожимая плечами, черноволосая женщина, а потом опять громко обращается к матери, которой помогает печь булочки.
В Ворничене она живет круглый год по нескольким причинам. Она не хочет оставлять тут мать, потому что после ее отъезда она останется совсем одна. Брат Виорики тоже уехал и возвращается в Молдавию очень редко, за что сестра его корит. Оба ее зятя тоже уехали за границу. Немаловажно и то, что в Ворничене у Виорики Мамалыги есть работа. В местной администрации она занимается тем, что на чиновничьем сленге называется «развитием поселка»: она находит книги для местной библиотеки, технику для уборки снега с улиц и инвесторов, которые готовы открыть в Ворничене какое-нибудь малое предприятие. Она привлекает односельчан к участию в жизни поселка, чтобы их активность проявлялась не только в день выборов. «Моя работа — делать все для того, чтобы тут остался хоть кто-то», — говорит Виорика Мамалыга.
Успехи у нее относительные. За последние десять лет из района, где находится Ворничень, уехали 40% людей, и процесс не прекращается. В округе нет работы, а та, которая тут есть, плохо оплачивается. На одну зарплату Виорика не смогла бы прокормить себя, сына и мать, поэтому семья полагается на деньги, которые муж присылает из Ирландии. Когда Виорика Мамалыга идет по поселку с сыном, она с каждым здоровается и жалеет, что в конце февраля бессмысленно показывать гостям самую главную местную достопримечательность — старый лес, который пока стоит голый. «Это еще одна причина, по которой я остаюсь здесь. Мне здесь нравится. Это мой дом. Ужасно видеть, как он постепенно пустеет», — говорит Виорика Мамалыга.
Она хочет остаться дома и сделать все для того, чтобы остались и остальные. Но она понимает, что ее будущее — в Ирландии.
Постепенно становится ясно, что эта жизнь «дома» — явление временное. Ее место в администрации существует только благодаря программе Европейского Союза по развитию. Когда ее матери не станет, Виорика останется с сыном в постепенно пустеющем поселке одна. И у нее будет два варианта. «Либо принципиально изменится молдавская политика, и это даст надежду на то, что тут стоит что-то предпринимать. Но вряд ли это случится. Либо я уеду к мужу в Ирландию работать — в страну, где хорошо живется и где школы для наших детей лучше, — говорит Виорика. — Это будет трудное, но самое лучшее решение». Так она описывает будущий отъезд из города, в котором сейчас пытается поддержать жизнь.
Прощай, деревня
Люди начали уезжать в конце 90-х годов. После распада Советского Союза Молдавия погрузилась в глубокий экономический кризис, который сделал ее самой бедной страной Европы. «Тем не менее мы еще долго думали, что дома плохо, а за границей еще хуже», — вспоминает Сильвия Биченко, которая сейчас, уже поработав и в бизнесе, и в государственном управлении в Молдавии и за рубежом, возглавляет местное отделение чешской неправительственной организации «Человек в беде». «Сначала первые люди решились уехать на работу в Румынию. А потом поехали еще дальше — в Центральную и Западную Европу. И оказалось, что дома плохо, а за границей лучше», — говорит она.
Так поднялась первая волна эмигрантов. Тогда уезжали в основном 30-летние. Сначала их целью было только заработать денег, и нередко они работали нелегально, планируя потом вернуться домой. Зачастую они оставляли детей на попечение бабушек и дедушек или других родственников. «Однако возвращаться было непросто. Большинство семей попало в зависимость от денег, заработанных за границей. Только благодаря им можно было как-то нормально жить», — объясняет Биченко. Поэтому с середины 2000-х уезжает и молодежь. После средней школы, колледжей и университетов. Они едут в ЕС или в Россию, в основном в Москву и ее окрестности. «Из них уже почти никто не хочет возвращаться. Со здешними местами их уже ничего не связывает», — говорит на беглом английском языке солидная 40-летняя женщина.
Массовая эмиграция и тот факт, что эмигранты не забывают своих родственников и отправляют им деньги, создают парадоксальную ситуацию. На бумаге в Молдавии проживает почти в два раза больше людей, чем на самом деле. По официальной статистике, уровень безработицы незначителен, но все потому, что значительная часть трудоспособного населения не проживает в стране. Молдавия может похвастаться достойным экономическим ростом, но до 25 % молдавского ВВП составляют денежные переводы — суммы, которые в страну отправляют эмигранты. По данным Всемирного банка, это почти мировой рекорд.
В полумиллионном Кишиневе, столице Молдавии, на первый взгляд ничего об этом не говорит. С наступлением темноты его улицы пустеют, но вообще он почти ничем не отличается от других крупных городов постсоветского мира. На главном бульваре, обрамленном помпезными зданиями 50-х годов, работают магазины дорогих модных брендов, а из-за плотного потока машин перейти бульвар очень трудно. На окраинах города возвышаются строительные краны, и увеличивается жилой фонд. «Кишинев выживет. Тут много работы, и город привлекает людей, которые не хотят или по какой-то причине не могут покинуть страну. Выживут Кишинев и несколько крупных городов. Остальная страна опустеет в ближайшем будущем», — предсказывает Биченко.
Что там?
Диана Райлеану (39 лет) хорошо знает и Кишинев, и провинцию. Она выросла в Дрокии, райцентре на севере страны, отучилась и несколько лет работала в столице. Так же хорошо ей знакома итальянская Венеция, и по ее обходным путям, где каждый турист, пытаясь обойти переполненные улицы, неизбежно натыкается на каналы и тупики, Диана ходит с уверенностью местных. Она живет в Венеции уже два года, а до этого провела семь лет в Бельгии. «Я уехала не потому, что у меня не было выхода. Кишинева мне было мало, и я знала, что способна на большее», — говорит элегантно одетая женщина, которая описывает свою жизнь подробно и предметно, как человек, который знает, чего хочет и добивается этого.
Она долго думала об отъезде, но со знанием английского и итальянского языка ей было проще, чем большинству граждан. Наконец, она приняла решение, когда ее парень получил предложение о работе за границей. Они переехали в бельгийский Льеж. Она не собиралась соответствовать стереотипам о восточноевропейских эмигрантах, которые зарабатывают низкоквалифицированным трудом. В Бельгии она нашла работу в компании, которая занимается логистикой для модных бутиков. Теперь она представляет эту компанию в Венеции.
Диана довольна своей жизнью в Италии. На ее пути нет никаких административных препятствий. Как и многие молдаване, у нее есть румынский паспорт (эти две страны исторически связаны, и в них говорят на одном языке), поэтому в ЕС она просто его гражданка, работающая в одной из стран-членов. Решение уехать она приняла ради себя, а также ради своих родителей, проживающих в Дрокии. Так она может помогать им деньгами. Даже по прошествии десяти лет за рубежом, Диана не забыла свой дом и навещает семью четыре — пять раз в год. Диана задается вопросом, правильно ли, что такие люди, как она, которые без труда заработали бы себе на жизнь в Молдавии, массово уезжают из страны.
Официальная молдавская статистика приводит удовлетворительные цифры, и точно так же внешне удовлетворительно выглядит молдавское правительство. Оно откровенно проевропейское и как минимум на словах стремится к функционирующему и прозрачному правовому государству по образцу ЕС, куда, кстати, вот уже десять лет движется Молдавия. В Кишиневе на административных зданиях развевается, пожалуй, больше сине-желтых флагов, чем в какой-нибудь столице Европейского союза.
Прозападные политики пришли к власти в 2009 году после бурных протестов из-за подозрений в фальсификации выборов. Они положили конец восьмилетнему правлению коммунистической партии. Повторные выборы завершились победой проевропейской коалиции с небольшим отрывом. На какое-то время коалиция дала своим гражданам надежду и превратилась в любимца евросоюзных политиков. Однако репутацию коалиции разрушили коррупционные скандалы, наиболее резонансный из которых случился в 2014 году. В Молдавии эта история известна как «дело одного миллиарда»: тогда из банковской системы страны исчез миллиард американских долларов, сумма, соответствующая трети годовых поступлений в государственный бюджет. Существуют обоснованные подозрения, что к афере причастна правительственная Демократическая партия, которой руководит Владимир Плахотнюк, олигарх и самый влиятельный человек в стране. За последние два года уже даже Евросоюз разочаровался в молдавском правительстве и поэтому значительно ограничил прежде щедрую финансовую помощь.
Отъезд такого количества людей (наиболее активной части населения) очень меняет страну. По данным ООН о разных странах мира, Молдавия является наименее развитым государством континента и еле-еле дотягивает до развивающихся стран. Все тормозит патовая политическая ситуация. Единственной оппозицией нынешнему правительству являются социалисты действующего президента Игоря Додона. Его партия, испытывающая постсоветскую ностальгию, ориентируется на Москву. В стране, где чуть больше половины граждан видит свое будущее с Западом, шансов у социалистов на большой успех нет. Недавно на выборах определенного успеха добилась и новая протестная и проевропейская партия ACUM. Однако она недостаточно настолько, чтобы преодолеть монополию двух сильнейших партий.
«Я отказалась бы от чего угодно в своей нынешней жизни, если бы знала, что это не будет напрасной жертвой. Но пока себе и своим родителям я полезнее тут», — говорит Диана Райлеану.
Мы стараемся
Но кое-кто все-таки возвращается. У тех, кто хочет в Центральной Молдавии искупаться, есть два варианта. Либо поехать в столицу Кишинев, либо отправиться во второй крупнейший город страны Бельцы, который находится в двух часах езды на машине. Там проживает более ста тысяч человек. В других местах открытых бассейнов нет. Правда, нынешним летом появится новая возможность. На окраине небольшого города Сынжерей строят небольшой бассейн. Вместе со своим мужем его строительством занимается хрупкая черноволосая девушка Вероника Черногал.
В родной Сынжерей она вернулась три года назад и до сих пор сидела дома с сыном. Шесть лет она прожила в итальянском Турине, где работала в кондитерской и в спортивном магазине. Там она познакомилась со своим мужем. Вместе на год они переехали во Францию, а потом вернулись в Молдавию. Целеустремленная 30-летняя женщина смотрит на свою жизнь, на свой город и свой бассейн без сантиментов. Решение вернуться домой далось семье нелегко. Муж, который на несколько лет ее старше, провел на строительных работах в Западной Европе полжизни и «уже просто не мог и не хотел продолжать», как говорит Вероника Черногал. Она с ее экономическим образованием могла бы остаться во Франции или Италии еще на какое-то время, но решила вернуться домой и попробовать что-то там предпринять. В результате началась стройка, которая уже почти закончена, и в июне бассейн наполнится водой. Супруги надеются, что у них появятся клиенты.
На идею мужа они потратили все свои сбережения и еще взяли кредит. В руках Вероника Черногал держит план, согласно которому расходы должны окупиться через шесть лет, а потом бассейн начнет приносить доход. «Довольна ли я? Я еще не знаю. Не знаю, чем это кончится. Но я горда, потому что уже понятно, что мы доведем дело до конца, — говорит она, стоя у края пока пустого бассейна. — Мы стараемся. Раз уж мы тут, больше делать нечего».
Ей придется нелегко. По международным оценкам, в Молдавии вести бизнес труднее всего в Европе — так же, как в африканских или латиноамериканских странах.
