«Горловка! Енакиево! Красный Луч! Горловка! Енакиево! Красный Луч!» — парень в спортивном костюме обходит автобусы, которые только что приехали их Бахмута. Как и многие другие сегодня, он пытается привлечь в свое такси как можно больше пассажиров.
Люди, выходя из автобуса, передают друг другу дорожные сумки и с целлофановыми пакетами в руках направляются к контрольному пограничному пункту, где становятся в очередь. На водителя никто не обращает внимания. Эти люди предпочитают другие, более дешевые, варианты. Границу близ Горловки они пересекут пешком, а на той стороне сядут на маршрутку.
За последние годы местные предприниматели сумели выстроить тут весьма добротный бизнес. Только за дорогу из Бахмута, который находится приблизительно в 15 километрах от границы, им удается получить от 200 до 250 гривен с человека. С тех, кто собирается продолжить путь в самопровозглашенной Донецкой Народной Республике, берут еще сто гривен, а 150 гривен возьмут с того, кто едет в большой город.
Билет на автобус до границы и от границы стоит 30 гривен.
«Так кто едет?» — спрашивает шофер.
«Я голосовала только раз — за независимую Украину»
Недалеко от этой приграничной суеты на лавочках сидят группами пенсионеры. Они ждут своих микроавтобусов, но только в противоположном направлении. Люда направляется в Харьков, и ее автобус отходит только в обед, так что ждать ей еще два часа. Сегодня сын не смог встретить ее на границе.
«Он привезет меня назад. В воскресенье», — говорит она.
Женщина в годах сидит на лавочке, на которую она оперла свою палочку. Ее путь продолжается уже несколько часов. Когда-то было достаточно, чтобы сын в Харькове сел в машину, и через три часа она уже встречала его в дверях своего дома. Теперь же их разделяет фронтовая линия, и единственный способ повидаться такой: мать, с ее больными ногами, вынуждена рано утром собраться и приехать на ближайших контрольно-пропускной пункт.
«Мы едем и плачем. Мой сын не может приехать домой, потому что учится на военной кафедре, — разочарованно рассказывает Люда. — Поэтому мне приходится ехать через границу. Они меня спрашивают: «За пенсией?» — а я им отвечаю: «Нет, еду к сыну!»
— Кто вас об этом спрашивает?— интересуются окружающие.
— Да все. И на этой, и на той стороне, — отвечает она по-украински.
— Вы получаете три тысячи рублей?— не унимаются соседи.
— А что с ними делать? Цены, как в Москве. Я тысячу плачу только за коммунальные услуги, — говорит Люда.
Килограмм мяса первой категории стоит 300 рублей, сало — 60, картошка — 20, хлеб — 15. Хотя бы хлеб дешевле, чем на Украине. Всего достаточно. Продукты привозят из России, из Китая, и за покупками не нужно ездить в Донецк. Но откуда брать деньги?
«Я проработала 50 лет и сделала только один перерыв, когда у меня родился ребенок. Я тогда ушла в декрет, — продолжает Люда. — Ребенка я воспитывала одна. Ему было шесть лет, а я работала на двух-трех работах. Я света белого не видела. Мне хотелось только сына поставить на ноги. Я экономила и редко себе что-то покупала. А потом раз! Меня лишили пенсии, а квартиру разбомбили. Вот тебе три тысяч рублей и живи! Нас никто не спрашивает!»
По словам Людмилы, на выборах она голосовала один раз в жизни.
«Мама, пойдем, покажешь мне, как это выглядит, когда выбирают», — так ее в тот раз просил сын.
«И я пошла, один раз в жизни, в 1991 году и проголосовала за независимую Украину. С тех пор я на выборы больше не ходила и не голосовала ни за одного кандидата и ни за одну партию. Я всех ненавижу, потому что меня разлучили с ребенком. Когда меня с ним опять соединят, я, может, приоткрою глаза и посмотрю, кто лучше, а кто хуже».
Недавно она слышала, что им будут менять паспорта. Она ничего не хочет — даже новый паспорт. Зачем? Русские пускают и по украинскому.
«Сын ждет меня в Харькове», — видно, как мать ждет этой встречи. Микроавтобус уже припарковался недалеко от нас, и люди начинают в него садиться.
И они пошли. Люда рассказывает, что смотрела на Харьков, как на чудо. Люди делали покупки, готовились праздновать Новый год. А она дома одна с ума может сойти.
«Вот что называется: я воспитала сына».
В гостях хорошо, а дома лучше
«Каждые два месяца приходится напоминать, что еще жив». Супружеская пара (они назвались Светланой и Анатолием) разложили на лавочке нехитрый перекус: хлеб и колбасу. Они тоже едут к детям. Это будет длинный день: в Кривой Рог они приедут, скорее всего, глубокой ночью.
«Как-то мы ехали через станицу Луганская, но переходить там трудно. У нас, стариков, уже не хватает на такое сил. У мужа к тому же еще и астма. Поэтому мы ездим здесь, через Горловку. Уж лучше заплатить за переезд», — говорит Светлана.
Она не может себе представить, как с дорогой справляются другие пенсионеры.
«Знаете, у нас платят три тысячи рублей. Если еще на Украине есть пенсия, то жить можно, а если нет, то приходится туго. Достаточно заболеть, и нужно идти в аптеку. Есть такие старики и старухи, которые не могут прийти за пенсией. Многие люди не получают ничего. На эту сторону нужно лично приехать и привезти с собой документы. А если вам 90 лет? Для некоторых в этом просто нет смысла: приехав сюда, они заплатят за переезд одним, потом другим, и все — пенсии нет. Они там не могут договориться, а мы мучаемся».
«Как найти выход? И у тех, и у других есть оружие. Если один складывает оружие, а другой нет, то что это за договор?» — разгорается спор.
Война и обошла супругов стороной, и нет. Когда начались бои, они собрали все самое необходимое и, как и многие другие, полагая, что через пару недель вернутся, уехали к детям. Но, как тут принято говорить, в гостях хорошо, а дома лучше. Когда они вернулись домой, в огороде им пришлось собирать осколки снарядов, которые лежали на растопленном снегу. Также пришлось заново стеклить разбитые окна в доме.
«Все об этом спрашивают: почему мы не живем на Украине? Но у нас тут все есть: дома, огороды. А если ехать на Украину, значит, надо начинать с нуля. Будешь гражданином второго сорта. Поживешь немного у родственников, но кому ты на самом деле там нужен?» — включается в дискуссию пожилая женщина.
«Мы не хотели войны, но от нас ничего не зависело», — говорит Анатолий.
«Успокойся, попей чаю, — жена подает ему термос. — Может, выборы что-то изменят».
Старому политическому миру никто не доверяет. Светлана тоже. Сейчас, мол, уже все знают, как и что делать, а в последние пять лет ни в чем не разбирались. В какой-то момент кажется, что если бы она голосовала, то отдала бы свой голос за Владимира Зеленского. Кстати, через две недели после нашего разговора он стал президентом Украины.
— А ваш лидер, какой он?
— Знаете, я вообще не представляю, кто сейчас руководитель. Я не могу вспомнить его имя, — смеется она.
Она говорит, что чаще местного телевидения смотрит украинское.
— «Украину» и «1+1». Мы ловим их по спутнику. Смотрите, что это там? Какой-то магазинчик?— она указывает на здание через дорогу.
— Это банкомат.
— Банкомат? А что это? Пойдем, посмотрим! — и Светлана тянет мужа за собой.
