Эра безраздельного господства США в военной сфере подошла к концу. Если США не поспешат сменить подход, они рискуют проиграть будущую войну Китаю или России — либо отступить во время кризиса из боязни поражения, — и последствия для интересов США будут самые что ни на есть разрушительные.
Впервые необходимость сменить курс упоминается в стратегии национальной обороны министерства обороны США за 2018 год. Как объяснил в январе того же года бывший министр обороны Джеймс Мэттис (James Mattis), приоритет Пентагона теперь уже не терроризм, а конкуренция сверхдержав. Но хотя краткое изложение этой стратегии свидетельствует о понимании проблемы, она все же оставляет желать лучшего и нуждается в доработке. Как же скажется этот сдвиг к борьбе сверхдержав на американских вооруженных силах?
Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны уяснить геополитическую обстановку. Главная задача США — как и всегда — поддержание адекватного уровня военной мощи; иначе Вашингтон окажется беззащитным для наихудших форм принуждения, а этими рычагами воздействия не преминут воспользоваться амбициозные противники. Во многом по этой причине США заинтересованы в том, чтобы иметь постоянный доступ к ключевым регионам мира, в первую очередь к Азии и Европе — чтобы гарантировать, что их скрытая сила не обернется против них. Эту благоприятную расстановку сил в регионах США поддерживают через сеть альянсов. Партнерства эти не самоцель, а возможность не допустить доминирования в этих критических областях других государств.
Единственные страны, кому по силам захватить и удержать территорию союзников и партнеров Вашингтона, несмотря на сопротивление США, — Россия и особенно Китай. Поступи они так, — или даже убеди они соседей в своих возможностях, чтобы затем воспользоваться их страхом, — и они подточат союзы с участием США и даже изменят расстановку сил в Европе и Азии в свою пользу. Поступи так Китай в западной части Тихого океана, он будет доминировать в крупнейшем регионе мира, наиболее динамичном с экономической точки зрения. Поступи так Россия, она расколет НАТО и будет хозяйничать в Восточной Европе.
Пекин и Москву надо лишить подобных возможностей, поэтому Вашингтону следует сосредоточиться не на абстрактных параметрах своего военного превосходства, — например, количестве авианосцев или суммарном размере военного бюджета, — а на том, какие возможности имеются у него самого и его союзников, чтобы одолеть масштабную агрессию при конкретных сценариях против уязвимого союзника или постоянного партнера, например, Тайваня.
Другими словами, США должны быть готовы добиваться своих политических целей в борьбе со сверхдержавой — хоть это и будет непросто. В последний раз США настраивались на такой конфликт в 1980-х годах, а сражались по-настоящему аж в 1940-х. Но это еще одна причина, почему Вашингтон должен безотлагательно начать подготовку, — если, конечно, намерен предотвратить еще одну битву сверхдержав.
Вооруженным силам США придется измениться коренным образом для отражения возможных атак со стороны Китая или России. На протяжении целого поколения Пентагон действовал по так называемой модели «Буря в пустыне», — опираясь на огромное техническое преимущество, накопленное с начала 1970-х годов. В 1990-х и 2000-х США не имели прямых конкурентов и господствовали над любым противником.
Пример тому — война в Персидском заливе 1990-1991 годов. Когда Ирак в конце лета 1990 года захватил Кувейт, США впервые развернули свои силы для защиты Саудовской Аравии. За последующие полгода Вашингтон собрал широкую коалицию и возвел неприступную железную гору из самолетов, танков, военных кораблей, боеприпасов и других вооружений. Когда США были полностью готовы, они развернули масштабную воздушную кампанию, нанесли сокрушительный удар по иракским вооруженным силам и быстро добились безраздельного господства в кувейтском и иракском воздушном пространстве. Изгнав иракцев из Кувейта в ходе последующего сухопутного вторжения, США быстро прекратили войну на выгодных для себя условиях.
Огромную мощь вооруженных сил США оценили во всем мире. Нападать на союзников США больше никто не рисковал. А своим мастерством, продемонстрированным в войнах против Сербии, талибов в Афганистане и Ирака в 2003 году, США лишь укрепили эту убежденность.
Сегодня же проблема заключается в том, что подход, столь эффективный против так называемых государств-изгоев, с Китаем или Россией не сработает. Отчасти потому, что последние 10-20 лет они целенаправленно работали над тем, чтобы его обойти. Как гласит старая поговорка, окончательных побед не бывает, — всякий выигрыш лишь усугубляет чужое разочарование. На сегодняшний день вооруженные силы этих двух стран, несмотря на все свои различия, представляют собой серьезную — и постоянно крепнущую — угрозу союзникам США и их постоянным партнерам в Восточной Европе и Западной части Тихого океана.
Вызов, который эти две страны бросают вооруженным силам США, касается так называемых систем ограничения и воспрещения доступа и маневра (А2АD). Если выражаться языком более привычным, то это широкое разнообразие ракет, средств ПВО и средств радиоэлектронной борьбы (РЭБ), которые могут уничтожить или обезвредить базы США и их союзников, а также надводные корабли, сухопутные войска, спутники и ключевые логистические узлы в пределах их досягаемости. Как Китай, так и Россия обладают грозными, быстро развертываемыми вооруженными силами, которые могут использовать бреши в системах A2AD.
Однако несмотря на свои успехи, как Китай, так и Россия сознают, что на данный момент им грозит поражение, если их атаки спровоцируют полномасштабный ответ со стороны США. Посему их оптимальное решение заключается в том, чтобы атаковать и вести войну так, чтобы Вашингтону приходилось себя сдерживать, а сами они могли упрочить контроль над завоеванной территорией. Это значит, что боевые действия развернутся в ограниченном масштабе, чтобы для полномасштабной войны у США не возникло стимула. Отсюда идеальной наступательной стратегией в ядерный век, когда противостоять последствиям тотальной войны не сможет никто, являются точечные атаки, чтобы вывести из строя наиболее уязвимых членов союзнической сети Вашингтона.
Наиболее острая форма такой ограниченной военной стратегии — когда противника ставят перед свершившимся фактом. Такой подход предполагает, что атакующая сторона успевает захватить некую территорию до того, как ее защитник и покровитель смогут дать адекватный ответ. Кроме того, контратака, необходимая для изгнания противника, окажется настолько рискованной, дорогостоящей и разрушительной, что США на нее не пойдут — не в последнюю очередь потому, что союзники сочтут ее неоправданной и свою поддержку отзовут. При умелом воплощении в Прибалтике и на Тайване таким методом вполне можно поставить США мат.
Американские вооруженные силы должны адаптироваться к потенциальной угрозе со стороны сверхдержав, чтобы сохранить «созвездие союзов и партнерств» Вашингтона, как выразился Мэттис. Это потребует значительных изменений в размерах, составе, дислокации и стратегии развития вооруженных сил, то есть перейти от модели «Буря в пустыне» к модели, специально разработанной для преодоления современных китайских и российских стратегий.
Если нынешние вооруженные силы США появляются на поле боя значительно позже противника, то вооруженным силам будущего придется научиться препятствовать тактике захвата территорий противником как свершившегося факта с самого начала боевых действий, а затем — сокрушить его вторжение. Если нынешние вооруженные силы методично нарабатывают подавляющее превосходство на театре боевых действий и только потом отбрасывают противника назад, то в будущем потребуются силы, которые смогут немедленно ослабить атаку противника, а затем одолеть его, даже не обладая подобным превосходством.
При этом США должны удостовериться, что их ответ разумен и соразмерен, — чтобы бремя серьезной эскалации досталось противнику. Когда их вторжение окажется сначала ослаблено, а затем и остановлено, Пекину и Москве придется решить, нагнетать ли войну дальше, — и тем самым лишь упрочить решимость США и настроить против себя другие страны — или же принять поражение, пусть и ограниченное.
Со времен окончания холодной войны стратегия Пентагона — основополагающие принципы, определяющие, сколько сил ему нужно и каких, — вращалась вокруг способности вести одновременно две войны против так называемых государств-изгоев. Эта установка позволила создать силы, нацеленные на развертывание большого числа военнослужащих и оптимизированные для победы против стран наподобие Ирака, Ирана или Северной Кореи, — но именно к таким силам уже подстроились Китай и Россия.
Но даже при технологическом превосходстве США не смогут рассчитывать в борьбе со сверхдержавами на стопроцентный успех — если не пересмотрят свою позицию. Стратегия последнего поколения опирается главным образом на мобилизацию и превосходящие силы. Если потребуется изгнать противника с территории союзников, вооруженные силы США неспешно и в защищенном режиме перебазируются на ограниченное количество стационарных баз, неуязвимых для нападения противника, — после чего нанесут оттуда сокрушительный удар. Однако развитие военной техники сделало эти логистические пути и базы уязвимыми для вражеских атак на каждом шагу.
Новым силам придется включиться в борьбу с самого начала боевых действий, — чтобы ослабить нападение противника, и вместе с прибывающими подкреплениями воспрепятствовать тактике свершившегося факта. Чтобы эта стратегия сработала, потребуется создание более гибких, смертоносных и всегда готовых к бою вооруженных сил. Чтобы этого добиться, американским военным придется рассредоточить свои базы географически, а также укрепить их безопасность.
Однако ограничиваться одними базами нельзя. Перестраиваться придется всему аппарату вооруженных сил США, включая его логистическую сеть и системы связи — исходить из собственной неуязвимости уже непозволительно, придется постоянно быть начеку без потерь в эффективности. Кроме того, силы США больше не смогут полагаться на передовые системы без допуска на ошибку.
Достижение этих целей также потребует нового подхода к применению вооруженных сил. Стратегия национальной обороны предлагает эффективную модель, направленную на ориентацию США и их союзников на то, чтобы лишить Китай или Россию возможности быстрого захвата территории, а затем закрепить достигнутое как свершившийся факт. Во-первых, ограниченные американские контингенты близ предполагаемых линий фронта будут наращивать партнерство с союзниками на местах, чтобы лишить противника возможности манипулировать информацией и установить выгодные условия для потенциальной битвы.
Во-вторых, в уязвимых странах-союзниках, странах-партнерах или рядом с ними должны присутствовать надежные американские силы, чтобы задержать или ослабить наступление противника или вовсе ему воспрепятствовать, не допустив тем самым тактику свершившегося факта. Их задача будет заключаться в том, чтобы выиграть время и пространство для мобилизованных подкреплений, которые прибудут издалека. Подкрепления будут подготовлены к тому, чтобы быстро соединиться с уже развернутыми дружественными силами и без промедления вступить в бой. Основные силы, — например, подразделения ПВО и бронетехника, которые нельзя развернуть в столь же короткие сроки, — будут базироваться вблизи потенциальных театров боевых действий. Более гибкие силы, — например, пехота и тактическая авиация — также пройдут специальное обучение, чтобы не допустить тактики свершившегося факта.
Чтобы сосредоточить свои вооруженные силы на подготовке к конфликту сверхдержав, США придется реже их использовать во второстепенных миссиях. За последнее поколение и особенно после 11 сентября их количество и темпы заметно возросли. Мало того, что силы США постоянно действуют на Ближнем Востоке, в Средней Азии и Африке, но даже не задействованные в войнах подразделения постоянно участвуют в таких операциях, как морские походы и учения по сдерживанию противников и поддержке союзников. Эти факторы значительно подорвали готовность сил к конфликту высокого уровня, и так продолжаться не может. В своих расчетах атаковать союзников Вашингтона или усугублять существующие кризисы, Пекин и Москва исходят из оценки вероятности полномасштабной войны, — а не из банального присутствия американского флота. Более того, поддержка союзников самоцелью считаться не может. Основная цель — предотвратить потенциальное нападение. Союзники должны рассчитывать на нашу поддержку, чтобы не допустить пораженчества или отступления, — однако чрезмерная уверенность поощряет «езду зайцем», а с ней Вашингтон дальше мириться не намерен.
На сегодняшний день значительная часть вооруженных сил США не готова сражаться с Россией за Балтику или с Китаем за Тайвань, — как того требует ситуация. Чтобы исправить эту проблему, пилоты ВВС и ВМФ должны проводить больше времени в летных школах и учениях высокого уровня и меньше — в воздушном патрулировании на Ближнем Востоке. Армейские подразделения должны учиться вести боевые действия против русских и тратить меньше времени на операции по борьбе с повстанцами. Совместные учения с европейскими союзниками должны вместо политического символизма оттачивать их способности к коллективной обороне НАТО.
Наконец, последний элемент военной стратегии США, который требует перемен, — это отношения с союзниками и партнерами. В отличие от эпохи, последовавшей за окончанием холодной войны, США уже не могут обойтись без союзников, чтобы противостоять российскому или китайскому вторжению, а также реагировать на кризисы и бороться со вторичными угрозами по всему миру. Силы США попросту недостаточно велики, чтобы справиться самим, а, учитывая соперничество Пентагона с Пекином и Москвой, в будущем вооруженным силам США придется сосредоточиться на качестве, а не количестве.
Вашингтон должен побудить разных союзников сосредоточиться на разных ролях — в зависимости от военной ситуации и уровня развития. Так, передовые союзники и партнеры, например, Япония, Польша, Тайвань и Прибалтика, должны сконцентрироваться на сдерживании китайских или российских атак на своей территории, чтобы ограничить способность Пекина или Москвы маневрировать через примыкающее воздушное пространство и водные пути. Для этого от них потребуется создать собственные системы ограничения и воспрещения доступа и маневра.
Передовые союзники, удаленные от потенциальных театров боевых действий, — например, Австралия и Германия — должны приложить усилия, чтобы своими силами и базами приблизить победу над агрессией Китая или России против соседей. Партнеры вроде Франции, Италии и Испании, — а у них есть устоявшиеся интересы в таких местах, как Северная Африка, — должны выделить больше сил для устранения там вторичных угроз.
Стратегия, изложенная в этом эссе, весьма амбициозна. Но выполнима даже при текущем уровне расходов, — если Пентагон и Конгресс сделают трудный, но необходимый выбор. Серьезная стратегия в трудные времена должна обеспечить ясность в расстановке приоритетов, — объяснив, что делать и что покупать, а что нет. Стратегии, которые беспорядочно перечисляют угрозы и требуют равной бдительности по отношению к сверхдержавам, кому по силам изменить мир, и государствам-изгоям и террористами, кому это не по силам, лишь рассеивают и разбазаривают ограниченное внимание Вашингтона и его ресурсы. Стратегии такого рода напоминают положение умеренных критиков, которые, стремясь к равновесию, ищут истины в середине, — избегая крайностей добра и зла. Одни угрозы попросту важнее других и поэтому требуют особого внимания.
Четкая расстановка приоритетов влечет за собой трудный выбор, но отнюдь не означает, что другие угрозы интересам Америки — будь то террористы, Северная Корея или Иран — будут игнорироваться. От США требуется правильный подход к этим угрозам. США не могут позволить себе трансформировать непокорные ближневосточные общества или рассчитывать на окончательное уничтожение терроризма, — но это и не нужно. Они должны лишь обезопасить себя от северокорейской ядерной угрозы и помочь Южной Корее защититься от вторжения Пхеньяна. Но вторгаться в Северную Корею и оккупировать ее им не обязательно. США должны неустанно преследовать террористов, которые представляют непосредственную угрозу для них самих и их союзников, но им не обязательно ликвидировать каждого отдельно взятого экстремиста со склонностью к насильственным действиям или стремиться переделать общество, в котором они живут. США должны сдерживать стремление Ирана к региональной гегемонии, но свергать Исламскую Республику они не обязаны. Наконец, США не нужны F-22, чтобы атаковать убежища террористов, равно как и бригады тактических групп, чтобы консультировать ближневосточных военных; для этого подойдут более дешевые беспилотные летательные аппараты и специализированные подразделения военных советников.
Процитируем бессмертную мысль Карла фон Клаузевица (Carl von Clausewitz, прусский военачальник, историк и военный теоретик, автор труда «О войне», — прим. редакции ИноСМИ): «Важнее всего найти правильную точку зрения для наблюдения и оценки событий и придерживаться ее впредь». США нашли правильную точку зрения в стратегии национальной обороны. Остается лишь придерживаться ее.
Элбридж Колби — директор программы по обороне Центра новой американской безопасности. В 2017-2018 годах — заместитель помощника министра обороны по стратегии и развитию.
