23 июня министр иностранных дел Саудовской Аравии Адель аль-Джубейр встретился в Париже со своим французским коллегой Жаном-Ивом Ле Дрианом (Jean-Yves Le Drian), чтобы обсудить ситуацию в Персидском заливе и усиление напряженности между США и Ираном. В интервью «Монд» он также говорил об этом кризисе, который может вылиться в прямой конфликт между Вашингтоном и Тегераном.
Монд: Считаете ли Вы возможной войну в Персидском заливе?
Адель аль-Джубейр: Надеюсь, что этого не произойдет. Мы уже говорили, что хотели бы избежать войны любой ценой, как и американцы. Эскалацию выбирают иранцы. Нельзя нападать на суда в Персидском заливе и трубопроводы, нельзя поставлять баллистические ракеты террористическим группам вроде хуситов (шиитские мятежники в Йемене, прим.ред.), которые используют их против Саудовской Аравии. Сегодня Иран находится под жесткими экономическими санкциями. Эти санкции будут усилены. Если Иран продолжит свою агрессивную политику, ему придется за нее заплатить.
— Что может сделать Франция?
— Все хотят избежать войны, поскольку она повлекла бы за собой катастрофические последствия. Тем не менее, все осознали, что иранская политика должна измениться, и что Иран не может дальше вести себя, как сейчас. Ряд стран попытался донести до Ирана этот посыл. Франция со специальным представителем, Япония с премьер-министром. Но что же произошло? В тот самый день, когда японский премьер отправился в Тегеран, японский танкер стал целью нападения. Это сложно назвать поведением страны, которая стремится к снятию напряженности. Но чем больше участников будут говорить в один голос, тем громче станет посыл в адрес Ирана. Довольно всего этого. У нас есть причина и следствие. Причина — это агрессивность Ирана. Следствие — это то, что мир сейчас встает против Ирана. Это прекратится, когда Иран начнет вести себя по-другому.
— Предупредил ли Вас Вашингтон о подготовке военной операции, от которой было решено отказаться несколько часов спустя? Или же Вы узнали о ней потом, как и все?
— Я не могу комментировать информацию по операциям подобного типа, но мы поддерживаем постоянный контакт с США и другими нашими союзниками.
— Соглашение по иранской ядерной программе мертво?
— Это плохой договор уже потому, что ограничения в сфере обогащения урана отпадут через 12 лет после его подписания в июле 2015 года. Это означает, что к той дате у Ирана будут неограниченные возможности по обогащению и все условия для очень быстрого развития ядерных возможностей, если он того пожелает. В этой связи мы были против соглашения. Кроме того, мы считаем, что инспекции должны быть более тщательными.
Но самое главное в том, что это соглашение не дало ответа на два других фундаментальных вопроса. Иран нарушил резолюцию Совета безопасности по разработке баллистических ракет и их передаче террористическим организациям вроде «Хезболлы» и хуситов. Существуют также дестабилизационные операции и его вмешательства во внутреннюю политику стран региона. Ядерные технологии, ракеты и терроризм связаны друг с другом. Соглашение же не дало решения двух из трех проблем.
Чтобы изменить поведение Ирана и заставить его стать нормальной страной, нужно выложить на стол все три этих элемента. Когда президент Трамп заявил о выходе из соглашения год назад, мы стали первой страной, которая поддержала его.
— Вам не кажется странным, что Вы находитесь в одном лагере с Израилем по этому вопросу?
— Мне кажется, это демонстрирует насколько все на Ближнем Востоке против этого соглашения: ОАЭ, Бахрейн… Все приветствовали решение Дональда Трампа выйти из него. Нам нужны дела, а не слова. Мы почти 40 лет дискутировали с Ираном, но это ни к чему нас не привело.
— Что Вы думаете о позиции Франции, которая пытается спасти это соглашение?
— Если вы сможете внести поправки в договор так, чтобы он стал более эффективным и не позволил Ирану получить ядерные возможности, думаю, президент Трамп поддержит вас. Когда администрация Трампа была сформирована, она связалась с европейскими партнерами, чтобы исправить недостатки соглашения. Тем не менее обсуждение шло очень медленно. Полтора года спустя Дональд Трамп заявил, что с него хватит, но в то же время отметил свою готовность рассмотреть с иранцами лучший договор. Ответом Ирана стало нападение на танкеры в Персидском заливе…
— Вам кажется, что санкций будет достаточно, чтобы убедить иранцев вернуться за стол переговоров?
— Против Ирана были введены чрезвычайно жесткие санкции. Его экспорт углеводородов рухнул. Его валюта обваливается, а инфляция мчится вперед быстрыми темпами. Напряженность внутри страны обостряется, и все станет только хуже. Если Иран хочет избежать новых санкций, ему следует изменить политику. Таков сигнал. Никто не говорит о смене режима. Наше послание иранцам таково: измените политику и станьте нормальной страной. Пока США с союзниками проявляют сдержанность, а Иран стремится к эскалации. Если Иран продолжит идти по этому пути, результатом будет катастрофа.
— Что Вы ответите на обвинения в рамках расследования обстоятельств убийства журналиста Джамаля Хашогги, которое было проведено для ООН докладчицей Анес Калламар (Agnès Callamard)?
— Мы считаем, что у нее не было полномочий для составления такого доклада, тем более что она с самого начала была нацелена на обвинение Эр-Рияда на самом высоком уровне. Она издавна занимает негативную позицию в отношении Саудовской Аравии. Тем не менее, как мне кажется, этот доклад практически ничего не даст, поскольку он опирается на сведения из прессы и анонимных источников. Кроме того, в нем содержится немало противоречий и лжи, например, призыв остановить процесс 11 обвиняемых, поскольку он проводится в тайне. Это неправда: на заседаниях присутствуют представители постоянных членов Совета безопасности ООН, а также Турции, других государств и НКО.
Речь идет о саудовском гражданине, который был убит действующими без официальных полномочий саудовскими гражданами в принадлежащем Саудовской Аравии здании за границей. У нас есть право и долг довести этот судебный процесс до завершения. У нас есть возможности для суда над обвиняемыми, пяти из которых грозит смертная казнь. Мы хотим, чтобы виновные ответили за преступление. Кроме того, нам нужно не допустить повторения таких преступлений в будущем. Для этого мы внесем изменения в работу нашего аппарата безопасности.
— В западных странах звучит все более громкая критика в адрес Саудовской Аравии. Почему?
— Западная общественность действительно требует от нас отчетов, в частности по войне в Йемене, внутренним вопросам и правам человека. На нас действительно лежит часть ответственности. Нам следует приложить больше усилий, чтобы объяснить трудности, с которыми нам приходится иметь дело, и каково наше видение будущего Саудовской Аравии.
— А что насчет конфликта в Йемене?
— Люди забыли, что это не мы положили начало войне. Она началась за девять месяцев до нашего вмешательства, когда мятежники хуситы взяли под контроль столицу Сану.
Посмотрим, что произошло дальше в ходе войны при том, что мы старались уменьшить сопутствующий ущерб. Мятежники хуситы используют детей как солдат и устанавливают повсюду мины. Они не дают ВОЗ делать населению прививки от холеры, хотя это мы оплатили вакцину. Они выпускают ракеты — их было более 200 на настоящий момент — по саудовским городам. Из-за проблем с безопасностью в подконтрольных хуситам регионах, продовольственная программа ООН отказалась от раздачи пищи населению, которое остро в ней нуждается… Тем не менее каждый раз винят только нас одних.
— Беспокоит ли Вас решение Германии и Великобритании приостановить поставки военной техники, которая может использоваться в Йемене?
— Эти решения были каждый раз продиктованы императивами внутренней политики. Мы продолжаем закупать самую современную военную технику, чтобы защитить нашу страну и народ. Если какое-то государство не хочет нам ее продавать, это его проблема. У нас с Францией прочные отношения в оборонной, экономической и политической сфере.
— С 25 по 26 июня в Бахрейне пройдет конференция по развитию инвестиций в палестинские территории. Можно ли считать ее заменой настоящему политическому процессу?
— Цель этой конференции — улучшить условия жизни загнанных в угол палестинцев и снизить напряженность. Это открывает пространство для переговоров между лидерами двух лагерей. Бывший госсекретарь Джон Керри (John Kerry) понял это. Речь не идет о том, чтобы купить мир или заставить палестинцев принять чуждое им соглашение по такой логике: вы получите это, если примете то.
Урегулирование конфликта предполагает политическую договоренность. Оно должно основываться на арабской мирной инициативе 2002 года и резолюциях ООН, чтобы прийти к формированию палестинского государства в границах 1967 года со столицей в Восточном Иерусалиме. Такова наша позиция. Позиция мусульманского мира. Позиция Франции и Европы…
— Но не администрации Трампа?
— Если палестинцам не понравится план, который собирается предложить им Вашингтон, они откажутся от него. Ситуация касается в первую очередь именно их, и мы поддержим их вне зависимости от их решения.
