Возможно, многие этого не знают, но ислам является второй после православия религией в Российской Федерации, где численность мусульман составляет около 25 миллионов человек. Как полагает глава Совета Муфтиев Равиль Гайнутдин, ссылаясь на мнения авторитетных экспертов, доля мусульманского населения увеличится в следующие 15 лет и составит 30% от общей численности населения.
Как уточняет глава Совета муфтиев, свидетельством тому является увеличение числа прихожан Соборной мечети, в которой он работает. В российских регионах, где мусульмане представляют большинство населения, включая Северный Кавказ и Республику Татарстан, отмечается самый высокий уровень рождаемости в стране. Аналогичные тенденции прослеживаются во всем мире.
Согласно оценкам, опубликованным в газете «Москоу таймс» (Moscow Times), мусульманское население России не превышает 14-20 миллионов человек (10-14% общего числа населения, составляющего 146,8 миллиона на 2018 год). «Русия аль-Яум» опубликовала ещё меньшую цифру — 7%. Однако все это не меняет того факта, что число мусульман в Российской Федерации неуклонно растет. Как заявил протоиерей Русской православной церкви Дмитрий Смирнов, в 2050 году русских не останется вообще.
Но, несмотря на этот быстрый рост, многие, и даже председатель Совета муфтиев, который подчиняется российскому правительству, жалуются на «искусственные барьеры в России», препятствующие распространению ислама. По их мнению, их необходимо устранить.
История появления ислама в России
Ислам появился в России в седьмом веке вместе с мусульманами Кавказа. Религия так быстро распространилась на этой территории, что некоторые части страны впоследствии присягнули суннитским и шиитским мусульманским империям — сефевидам, каджарам и османам.
Сегодня большинство российских мусульман проживает в таких регионах, как Дагестан и Чечня. Ожидается, что в связи с быстрым увеличением мусульманской общины к 2020 году она составит пятую часть российского населения. Также можно отметить высокий уровень организации жизни мусульманской общины. Так, делами общины занимаются три федеральных центра.
Мусульмане на протяжении долгих веков живут под властью русского народа. Кроме того, в определенные периоды они подвергались гонениям, кульминацией которых стал 16 век, а с начала 19 века община мусульман стала представлять собой вызов для Российской империи.
Мусульмане в православном плавильном котле
Императрица Екатерина II (1762-1796) инициировала политику отбора мусульманских священнослужителей с целью контроля и ассимиляции всех мусульман в православной России под эгидой религиозной терпимости.
На протяжении поколений цари поддерживали определенных мусульманских деятелей, чтобы обеспечить контроль над теми течениями ислама, которые государство считало дестабилизирующими. Мусульмане Российской империи (1721-1917) обязались присягать на верность Его Величеству Императору.
Эта модель дала исламу институциональную основу в современной России, как средство для использования религии в пользу государства. Кремлю известно, кому на протяжении истории выражали лояльность российские татары, а также каковы были связи Крыма с Османским халифатом и государством Сефевидов. Также в этом контексте нужно принимать во внимание периодические войны (на протяжении 200 лет) России против мусульман Северного Кавказа и подавление чеченских сепаратистских движений в период между 1994 и 2000 годами.
Продолжающиеся столкновения и общая напряженность на Северном Кавказе, как например, в Дагестане и Чечне, укрепили стереотипное отношение к мусульманам как к «экстремистам». Во властных кругах доминирует представление о российских мусульманах, как о «потенциальных фундаменталистах», представляющих угрозу единству Российской Федерации.
Рассматривая ислам как трансграничный вызов для России, Москва поощряет дебаты на эту тему. Кроме того, она может использовать идею о существовании исламской угрозы в качестве предлога для подавления оппозиции внутри страны.
«Традиционный ислам» — гибкий инструмент в руках властей
Последние несколько лет Кремль широко использует термин «традиционный ислам» для обозначения течения этой религии, которое трудно определить как раз из-за многочисленных коннотаций. Сами мусульмане также затрудняются дать чёткое определение умеренному исламу, лояльному российским властям.
В исламской среде Верховный муфтий Талгат Таджуддин был первым, кто в начале 1990-х годов предложил термин «традиционный ислам» в ответ на новые реалии, угрожающие стабильности России и постсоветского пространства в целом.
Как отметил президент России Владимир Путин, «традиционный ислам является важнейшей частью российского культурного кода, а мусульманская умма — без всякого сомнения, важная часть российского многонационального народа». При этом, по его словам, хиджаб не является частью традиционного ислама, представляя собой чуждое ему явление. Это стало своего рода «фетвой» президента, удивившей мусульман и обеспокоившей мусульманских женщин.
Приручение российских мусульман при помощи закона
«Нет никаких гарантий, которые бы препятствовали использованию законов и политической риторики, определяющих критерии приемлемости тех или иных течений ислама в России, в целях преследования мусульман», — предупреждает Аруке Уран Кизи, исследовательница из «Ти-Ар-Ти вуэлд» (TRT World). По её мнению, принятые недавно поправки к законам об экстремизме, известные как антитеррористический «пакет Яровой», облегчили для российских властей возможность классифицировать любые убеждения, письма, группы в качестве «экстремистских».
Глава Совета по правам человека России Михаил Федотов предупредил, что законопроект о борьбе с терроризмом содержит много противоречий и несостыковок, в том числе с другими российскими правовыми документами, и может вызвать массу проблем, так и не обозначив реальные инструменты для борьбы с терроризмом.
Эти законы позволяют чиновникам вводить запреты на деятельность любых религиозных объединений за нарушение общественного порядка или миссионерскую «экстремистскую» деятельность. В соответствии с этим законодательством полиция проводила обыски в домах и местах отправления религиозного культа, где проводятся собрания и специальные мероприятия.
Все, что не вписывается в рамки традиционного ислама в России, рассматривается как фундаменталистское, ваххабитское, салафитское или экстремистское и является прямым вызовом Кремлю. Любой российский суд может объявить тот или иной материал (книгу, публикацию, песню, логотип, видео, веб-сайт) «экстремистским» или противоречащим традиционному исламу. Министерство юстиции разрешает включение этих произведений в свой федеральный список экстремистских материалов, даже если это исторические произведения вроде книг Абу Хамида аль-Газали.
21 января 2019 года суд в российском городе Самара запретил книгу с толкованием Корана и внес ее в черный список, назвав содержание экстремистским, что вызвало гнев многих российских мусульман. Примечательно, что это толкование в переводе Эльмира Кулиева более 10 лет использовалось в исламских учебных заведениях страны.
По мнению Кремля, все иностранные мусульмане являются основным фактором радикализации мусульман России, и безопаснее всего заклеймить любую исламскую идею, книгу или организацию, влияние на которые оказано из-за рубежа, как олицетворение «нетрадиционного ислама».
По мнению некоторых исследователей, на самом деле это не что иное, как попытка «ассимилировать» местных мусульман, укрепить их лояльность светским властям и распространить концепцию традиционного ислама, чтобы облегчить властям подавление религиозных общин, способных бросить им вызов. Это касается также мирной оппозиции, которая могла бы осмелиться заявить о себе.
Укрепление внутренней безопасности и геополитического статуса России в мире
Возросший интерес России к созданию официальной платформы для определения содержания «доминирующего» традиционного ислама позволил Кремлю использовать религию в своих интересах. Это касается влияния Москвы на мусульманские общины как на местном, так и международном уровнях. Подобная религиозная дипломатия способствует укреплению внутренней безопасности России и упрочению ее геополитического статуса в исламском мире.
Акцентируя внимание на военных и экономических аспектах российского присутствия на Ближнем Востоке, автор статьи в журнале «Атлантик» (The Atlantic) Хасан Хасан указывает на продвижение Москвой собственной версии ислама одновременно с кампаниями ряда арабских стран, запущенных с целью борьбы с исламизмом.
В России эти усилия продвигает глава Республики Чечня Рамзан Кадыров, чья борьба с экстремизмом является продолжением чеченской войны, в ходе которой он выступил на стороне Москвы против сепаратистского движения. Одним из первых примеров российско-арабского религиозного альянса является международная конференция, организованная Кадыровым в чеченской столице в сентябре 2016 года. В мероприятии приняли участие мусульманские религиозные лидеры, тесно связанные с правительствами Египта и Объединенных Арабских Эмиратов — государствами, противостоящими политическому исламу, — а также священнослужители из Сирии.
В октябре 2017 года во время встречи с Владимиром Путиным в Москве стало известно, что король Саудовской Аравии Сальман бен Абдель Азиз обсуждал исламский вопрос в России. Официальные лица Саудовской Аравии и России сообщили эксперту из Вашингтона Теодору Карасику, что король согласился прекратить финансирование мечетей и пропагандистскую деятельность в России. Аналогичный шаг был сделан Эр-Риядом в Бельгии, где он перестал контролировать деятельность самой большой мечети.
Саудовская Аравия приняла Кадырова как короля, несмотря на огромные религиозные различия между ними, тем самым установив прочные отношения с человеком, придерживающимся суфийских взглядов. Кадыров стал другом многих арабских лидеров, включая близких союзников Соединенных Штатов, таких как наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед ибн Салман и наследный принц Абу-Даби Мухаммед бен Заид.
3 фактора, определяющие желание России развивать отношения с мусульманами
Можно выделить три фактора, способствующие развитию российских отношений с исламским миром.
Во-первых, это внутренние опасения, связанные с тем, что мусульмане составляют около 15% населения страны. Кроме того, Москва боролась с сепаратистами в северокавказском регионе, где в основном проживают мусульмане. Подъем «Исламского государства» и «Аль-Каиды» (запрещеные в РФ организации — прим. ред.) в Сирии усилил опасения Москвы по поводу экстремистской угрозы, особенно в контексте большой роли джихадистов с Северного Кавказа, сыгравших в деятельности этих двух организаций. Через три недели после начала российского вмешательства в Сирии в сентябре 2015 года Путин призвал российских религиозных лидеров противостоять экстремизму. По его словам, идеология джихадистов основана на лжи и вопиющем искажении исламской религии.
Во-вторых, Россия также пытается разрушить представление о том, что противостоит исламу (по причине советского вторжения в Афганистан) и суннитскому течению, в частности, поскольку имеет хорошие отношения с Ираном и его агентами. «На международном уровне Москва использует чеченский фактор, чтобы противостоять критике, согласно которой является частью шиитского альянса, — считает Юрий Бармин, политолог, специализирующийся на ближневосточной политике России. — Чеченская военная полиция в Сирии является примером. Чеченцы восстанавливают Большую мечеть в Алеппо, пытаясь привлечь на свою сторону суннитское население Сирии».
Еще одним стимулом является желание Москвы отличиться от Соединённых Штатов. По словам политолога, обычно она продвигает идею, что не похожа на Америку и не выступает против ислама, но при этом предлагает умеренную альтернативу, инструментами которой являются Рамзан Кадыров и чеченская модель.
Соединенные Штаты и другие западные страны могут не согласиться с принципом, согласно которому исламисты и салафиты столь же опасны, как и джихадисты, но, продвигая определенную форму исламской умеренности, которая совместима с интересами арабских сил, Россия может укрепить свои позиции гораздо быстрее, нежели ограничиваясь экономическими и военными методами.
