Трагический пожар в Соборе Парижской Богоматери оставил эхо в истории катастроф, приведших к повреждению или разрушению знаменитых архитектурных памятников. Будь-то Россия, Азия или Европа, «Фигаро» рассматривает последовавшие за ними проекты реконструкции, вставшие перед ними проблемы и вызванную ими полемику.
Утром 2 июня, за несколько минут до 10 часов Константин Мишуровский назначил своим шести звонарям встречу в нефе Храма Христа Спасителя на пятую воскресную службу после Пасхи. Официальный гид самой знаменитой московской церкви раздает музыкантам пюпитры. Этим утром он доверяет Мише, самому крепкому из них, пост дирижера под одним из главных 30-тонных колоколов с прекрасным видом на Кремль. Миша протягивает ремень от языка колокола вокруг своих богатырских плеч и тянет на себя огромный маятник, который на конце своего пути ударяет по бронзовой стенке.
Именно этого сигнала ожидают другие звонари, которые разместились в 20 метрах выше, соседней часовне, которая загромождена ведущими к другим колоколам канатами. Они тоже принимаются за дело. Начинается оглушительный полифонический концерт продолжительностью 20 минут. «150 лет назад, в царские времена, как и в западных церквях, все было достаточно хаотично, каждый звонил, как хотел. Сегодня мы звоним как один человек», — довольно говорит Константин, главный хранитель памяти этого места.
Звон колоколов Храма Христа Спасителя напоминает само здание, смесь продвижения путем проб и ошибок и научных исследований, имперских традиций и уступок новому российскому капитализму. Истрия этого святого места была настолько неспокойной, что ни одна архитектурная элита не смогла бы разработать огромное белое сооружение, которое предстает сегодня нашим глазам. Оно массивно, выспренно и даже слегка безвкусно. Царь Александр I распорядился возвести его в честь победы над Наполеоном в 1812 году. Как бы то ни было, придя к власти столетие спустя, большевики раскритиковали «уродство» этого «пасхального кулича», который напоминал им царскую корону. А это было совершенно неприемлемо.
Гигантский Дворец Советов
5 декабря 1931 года один из самых верных соратников Сталина Лазарь Каганович распорядился взорвать его. Строение оказалось настолько прочным, что взрывчатку пришлось закладывать три раза. Долгое время на этом месте планировали возвести гигантский Дворец Советов со статуей бога-Ленина наверху вдвое выше статуи Свободы. В 1960 году здесь в конечном итоге появился открытый бассейн. Он просуществовал до 1994 года, когда под влиянием новой московской интеллигенции первый президент постсоветской России Борис Ельцин приказал восстановить храм. Идентичным — таково было его распоряжение архитекторам.
Сегодня можно сказать, что оно не было выполнено, а появление двух дополнительных колоколов (16 против 14 в имперском храме) является лишь одним примером множества допущенных с тех пор отступлений от правил. Стоит отметить, что сроки были слишком короткими. Кремль дал подрядчикам всего пять лет, чтобы завершить строительство к празднованию второго тысячелетия с рождения Христа. Для сравнения, у имперских архитекторов было в восемь раз больше времени, и за этот период сменилось три царя: храм был открыт Александром III в 1883 году.
Главная проблема носила, скорее, технологический, чем финансовый характер. От развалин Александровского храма не осталось почти ничего, если не считать фрагментов, которые советские служащие с угрозой для жизни доставили в музей знаменитого МГУ. Колонны из серо-зеленого мрамора оказались в приемной ректора. Алексей Денисов, второй архитектор, которому поручили восстановление церкви, оказался во главе команды из 2 000 человек: ученых, химиков и реставраторов. Некоторые из них изучали планы исчезнувшего здания в архивах КГБ. Денисов начал задумываться о проекте еще в тот момент, когда власти не проявляли к нему никакого внимания, и решил как можно точнее воссоздать стиль и душу изначального храма. Он вдохновлялся реконструкцией Дрезденского собора, мечтал использовать оригинальные фрагменты колонн и барельефов, которые чудом сохранились в Донском монастыре.
Вороноустойчивость
Тем не менее этого было недостаточно, чтобы возвести собор высотой в 103 метра. Использовавшиеся в царские времена кирпич и белый камень (их сплавляли между собой с помощью свинца) были признаны неподходящим материалом 180 лет спустя. В итоге в ход пошел простой бетон. Украшавший фасад доломит исчез вместе с советскими карьерами, и его заменили белым мрамором. Камень импортировали из Италии, Бельгии и Франции. Купола старого здания были покрыты 422 килограммами золота. На смену драгоценному металлу пришел используемый в атомной промышленности нитрид титана, который сверху покрыли позолотой общим весом порядка 15 килограммов. По мнению специалистов, преимущество этого материала в том, что он более устойчив к повреждениям от клювов и лап ворон. На соседних куполах Кремля они наносят такой ущерб, что для их разгона приходится использовать соколов.
Все эти небольшие отступления вывели архитектора Алексея Денисова из психического равновесия. В 1999 году мэр Москвы Юрий Лужков снял его с должности, взял дело в свои руки и поставил во главе проекта своих людей, в частности начальника муниципального архитектурного бюро «Моспроект-2» Михаила Посохина. «На наших глазах пролетарские художники, которые некогда лепили рабочих и колхозниц, преисполнились страсти к религии и принялись похваляться, что могут выгравировать фигуры святых», — с горечью говорит этот человек веры. Последним оскорблением стало решение мэра доверить создание бесчисленных статуй на фасаде здания своему любимому скульптору Зурабу Церетели, чья дочь тогда вышла замуж за сына Михаила Посохина.
«Очертания Храма Христа Спасителя точно повторяют контуры александровского здания. При этом используются современные материалы и схемы строительства», — возражает Михаил Посохин. Так, использовавшийся для обрамления окон дуб был признан уязвимым для протечек, и его заменили на искусственное дерево такого же цвета. Наибольшие споры вызвала стеклянная крыша над балюстрадой, которая идет вокруг верхнего этажа храма. Издалека эти узоры из кованого железа напоминают какой-то нарост, но зимой защищают людей от падающего льда. Интеллектуалы упрекают Московский патриархат и его главу Кирилла в том, что они продали храм торговцам: в подземной части здания по соседству с прекрасным музеем религиозного искусства расположилась автомойка.
Звонарь Константин Мишуровский говорит, что его не волнует вся эта полемика. «В соцсетях люди до сих пор жалуются на исчезновение бассейна. Некоторые критикуют эстетику храма, хотя сами ни разу в нем не были. Кто-то хочет, чтобы его снова снесли. Но я никогда не влезаю в споры. Я просто знаю, что благодаря этому строению мы смогли поднять наш уровень профессионализма в сфере монументального искусства. Целая страна оказалась на коленях после распада СССР, но смогла подняться благодаря храму!» Что касается вызвавших полемику знаменитых бронзовых статуй, Константин тоже надеется, что их однажды перекрасят в белый цвет…
