Интервью с заместителем главы МИД Польши по восточным вопросам Марчином Пшидачем (Marcin Przydacz).
Rzeczpospolita: В 2016 году Ярослав Качиньский (Jarosław Kaczyński) в течение двух часов объяснял президенту Петру Порошенко, почему украинская историческая политика кажется Варшаве неприемлемой. Спор, однако, разрешить не удалось. Появится ли шанс на это при Владимире Зеленском?
Марчин Пшидач: Дискуссию на историческую тему спровоцировали решения, принимавшиеся украинской стороной. В апреле 2015 года Верховная рада приняла законы, которые не только делают из бойцов Украинской повстанческой армии* (запрещенная в РФ организация, — прим.ред.) героев, но и вводят наказание для тех, кто не согласен с такой оценкой. Польша не может принять этот подход, поскольку речь идет о вооруженном формировании, которое совершало преступления против польского мирного населения, проводило этнические чистки. Польский сейм три года назад признал Волынскую резню геноцидом.
Мы считаем, что героизация деятельности ОУН-УПА вредит самой Украине, отдаляя ее от Европы и провоцируя раскол в украинском обществе. Превозносить идеологию, базирующуюся на шовинизме и интегральном национализме, это неверный путь. Решения администрации Порошенко и приближенной к нему небольшой группы историков-националистов раскололи украинский народ. В результате, впрочем, бывший президент получил такой слабый результат на выборах. Это тупик. Я искренне верю, что Зеленский хочет проводить другую политику: он и его соратники представляют другое поколение и другой регион Украины, они лучше понимают всю сложность ситуации в своей стране.
— Польшу интересует в первую очередь возобновление эксгумации жертв Волынской резни?
— Решение о блокировании поисков и эксгумации осложнило отношения между Польшей и Украиной. Предыдущая украинская администрация не сделала ничего, чтобы решить эту проблему, хотя во всем цивилизованном мире считается, что каждый человек имеет право на могилу, где будет написана его фамилия. Мы надеемся, что с новым украинским руководством нам удастся продвинуться вперед. Примирение народов должно опираться на правду. Ориентиром может послужить нам христианская триада: правда, признание вины, прощение. Без правды прощение остается пустым словом.
— Франция, Германия и Украина ведут переговоры о мирном урегулировании ситуации в Донбассе в рамках нормандского формата, но в последние пять лет это не приносит никаких результатов. Президент Зеленский объявил, что он примет участие в очередном саммите, который хочет провести через пару недель Эммануэль Макрон. Из этого что-то получится?
— Зеленский пробует разные варианты. Мы считаем, что нормандский формат себя не оправдал, вернуть мир на Украину он не помог. Положительным фактором, дающим надежду на изменения, могло бы стать подключение к нему самой сильной страны мира, США, а также Великобритании. Джон Болтон говорил о готовности американцев присоединиться к таким переговорам, так что какие-то надежды есть. Однако прежде всего Европе нужно сохранять солидарную позицию в отношении агрессивной политики России. Польша не возражает против диалога с Москвой, но его следует вести на наших, европейских условиях. Началом должно стать выполнение минских договоренностей, но пока Россия не уступает ни на шаг.
— Францию с визитом недавно посетил Путин. Обсуждал ли Макрон свою инициативу с Польшей — важнейшей страной ЕС, которая граничит с Украиной?
— С нами консультаций Париж не проводил. У меня также нет информации о том, что он обсуждал свой план с другими европейскими партнерами.
— Перспектива продления действия санкций в отношении России под вопросом?
— Таких опасений нет. Причины, по которым ввели ограничительные меры, не устранены.
— Может быть, Путин в итоге изменит свою стратегию в отношении Украины?
— Ему следовало бы это сделать, поскольку такая политика, которую он проводит, никому не идет на пользу. Однако пока никаких подвижек нет. Путин хочет дестабилизировать ситуацию на Украине, считая, что сможет заблокировать евроатлантическую интеграцию этой страны. Он добился обратного результата: украинцы все сильнее хотят стать частью объединенной Европы.
— Зеленский не обладает политическим опытом. Сможет ли политик-загадка стать реформатором, который спасет Украину от краха?
— Мы говорим о человеке, который получил огромную поддержку. Одновременно он взял на себя обязательства перед народом. Украинцы ожидают колоссальных (и немедленных) изменений не только в геополитической, но также в социальной и экономической сфере. Они хотят борьбы с коррупцией и олигархической системой, существование которой привело к невероятному имущественному расслоению. Какое-то представление о намерениях президента даст состав его правительства.
В окружении Зеленского есть те, кто ушел от Порошенко, потому что не мог дождаться реформ, те, кто раньше работал на олигархов, заслуженные политики и его коллеги по временам работы в шоу-бизнесе. Будем надеяться, что верх возьмут сторонники радикальных реформ, потому что именно это нужно Украине. Несколько недель назад украинский президент объявил, что премьером станет экономист и опытный управленец. Значит, он понимает, что страну нужно реформировать. СМИ сообщили, что формировать правительство поручат молодому менеджеру Алексею Гончаруку. Если это окажется правдой, я надеюсь, он справится со своей сложной задачей и ускорит процесс внедрения реформ. Для Украины настал важный момент, ей нужны деятельные и смелые лидеры.
— Польша обдумывает возможность создания в Гданьске второго регазификационного терминала, газ из которого можно будет экспортировать на Украину. Позволит ли это Киеву освободиться от Газпрома?
— Польша — крупнейшая страна Центральной Европы, которая продвинулась достаточно далеко на пути обретения независимости от российского газа. Мы прекрасно понимаем, что Кремль использует поставки энергоносителей в качестве политического инструмента. Благодаря своему СПГ-терминалу и инфраструктуре Польша может стать фактором, позволяющим обеспечить нашему региону стабильность. Украина тоже заинтересована в том, чтобы лишить Россию возможности заниматься газовым шантажом. СПГ, в том числе сырье из США, конкурентоспособен в ценовом отношении, он может поставляться на долгосрочной основе, но политической зависимости при этом не возникнет. Мы хотим, чтобы интерконнекторы, соединяющие Польшу с газотранспортными сетями ее соседей, в том числе Украины, имели соответствующую пропускную способность.
— Зеленскому следует воспользоваться примером Путина: простить олигархам их прегрешения, если они начнут платить налоги?
— Украинское общество сейчас очень сильно отличается от российского. Достаточно вспомнить появившееся на Майдане стихотворение «Никогда мы не будет братьями». Несмотря на то, что в Москве и Петербурге проходят протестные акции, в целом российский народ остается пассивным: он отчасти смирился с авторитарным режимом. В свою очередь, на Украине мы наблюдаем настоящий фестиваль демократии: люди хотят контролировать государственное руководство, оказывать на него влияние. Так что российские методы там использовать невозможно.
— Россия в три раза богаче Украины.
— Да, у нее есть нефть, газ. Мне, однако, кажется, что самое худшее у украинской экономики уже позади. Финансовая ситуация постепенно стабилизируется, векторы внешней торговли, что важно, удалось перенаправить с востока на запад, у украинских продуктов и услуг появился шанс выйти на европейские рынки. Кремль боится успеха Украины, ведь тот покажет, что постсоветские республики могут благодаря реформам создать привлекательную модель существования.
— ЕС отказывает Украине в перспективах членства, хотя та, борясь за интеграцию, лишилась Крыма и Донбасса.
— Крым и Донбасс — это результат агрессивной политики России. Евросоюз при активном участии Польши довел дело до подписания соглашения об ассоциации и создании зоны свободной торговли, появился также безвизовый режим. В этом плане Украина сейчас стала ближе к Европе, чем когда-либо ранее. ЕС поощряет Киев заниматься реформами, которые приблизят его к интеграции. Сложно, однако, приглашать кого-то участвовать в гонке, не предлагая приз, поэтому я считаю, что Брюсселю следует очертить конкретную цель, даже если сейчас она кажется очень далекой.
