Должно ли общество усилить наказание за домашнее насилие в стране, где люди нередко гибнут от рук супруга? Некоторые россияне выступают против, пропагандируя защиту семьи и детей и шансы на примирение пары. Как бы то ни было, многие женщины, особенно в социальных сетях, выступают за принятие закона, который в первую очередь защищал бы их.
Им грозит до 20 лет тюрьмы. Обвиненные в преднамеренном убийстве Кристина, Ангелина и Мария Хачатурян дожидаются суда за убийство отца, который бил и насиловал своих дочерей 19, 18 и 17 лет. Все произошло 27 июля 2018 года.
Узнав о грозящем сестрам Хачатурян наказании, феминистка Алена Попова запустила в соцсетях кампанию против сексуального насилия. Миллионы пользователей опубликовали в Instagram, «ВКонтакте» и Twitter свои фотографии с макияжем, имитирующим синяки и ссадины на лице. По вышедшим в 2012 году данным Росстата, жертвами семейного насилия в стране стали 16 миллионов женщин. В рамках опроса, который охватил 10 000 женщин в возрасте от 15 до 44 лет, каждая пятая респондентка заявила, что хотя бы раз в жизни стала жертвой физического насилия со стороны партнера. По утверждению центра «Анна» (созданная в 1993 году первая в стране организация помощи жертвам), каждые 63 минуты от рук своего нынешнего или бывшего партнера погибает одна женщина (8 300 женщин в год).
Неоднозначное наследие советского права
Россия — одна из немногих стран, в которых не существует регулирующего этот момент закона. В июле этого года Европейский суд по правам человека впервые вынес решение против России в деле о семейном насилии и присудил компенсацию в размере 20 тысяч евро истице Валерии Володиной, которая считает, что власти страны обеспечили ее «недостаточной» защитой. ЕСПЧ посчитал, что юридический вакуум и отсутствие постановлений о защите говорят о систематемной неспособности справиться с этим бедствием. Среди 47 членов Совета Европы только Россия и Азербайджан не ратифицировали и даже не подписали Конвенцию о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием 2011 года. Суд постановил, что российские власти отказываются признать серьезность проблемы. В настоящий момент ЕСПЧ рассматривает еще четыре дела подобного рода.
Отсутствие четких законодательных мер объясняется отчасти неоднозначным наследием советского права. С самого своего формирования СССР позиционировал себя в авангарде защиты прав женщин. В 1917 году был принят декрет о разводах, а затем большевики предоставили женщинам право голоса. В 1920 году Советский Союз стал первым государством, которое легализовало аборты. Чтобы освободить женщин от домашних обязанностей, первая в современной эпохе женщина-министр Александра Колонтай продвигала проект формирования яслей, прачечных и столовых. Задачей было уничтожение семьи как буржуазного института.
Как бы то ни было, в 1930-х годах Иосиф Сталин пересмотрел все эти достижения. Женщинам было трудно найти партнеров из-за потерь в Первой мировой и гражданской войне, и либерализация разводов не всегда играла им на руку. Число матерей-одиночек быстро росло, и они заполонили суды исками о невыплате алиментов. Большинство оказавшихся в тяжелом положении женщин предпочитали делать аборты. Падение рождаемости вызвало обеспокоенность властей. Этот факт в сочетании с продвижением в партийных рядах выходцев из крестьянской среды повлек за собой закручивание гаек. «Вопрос женщин и секса был объявлен решенным, — рассказывает социолог Мона Кларо (Mona Claro). — Советская семья должна была быть стабильной, в ней должна появляться дети». В 1936 году аборты были запрещены, а процедура развода существенно осложнена. После войны движение законодательного маятника оказалось в точке равновесия между частичным возвращением к революционным традициям и необходимостью укрепления семейной ячейки вокруг ребенка.
Осознав серьезное расхождение между правом и нравами, власти ослабили поводья после смерти Сталина. В 1955 году аборт вновь стал легальным. Десять лет спустя процедуру развода упростили. Как бы то ни было, власть по-прежнему была сосредоточена на решении демографического вопроса. «Социалистическое общество уделяет большое внимание охране и поощрению материнства, обеспечению счастливого детства», — говорится в вышедших в 1968 году Основах законодательства о браке и семье. Они разрешили разводиться, предварительно подав заявления в ЗАГС… парам без детей. Хотя семейная жизнь считалась личным делом, в которое не следует вмешиваться государству, при появлении ребенка все сразу менялось.
В такой обстановке насилие в отношении женщин не приписывалось структурному доминированию мужчин (оно было официально ликвидировано). По мнению советских властей, виной всему были «недобросовестные граждане, которые пили спиртное или придерживались дореволюционных семейных традиций, — отмечают социологи Франсуаз Досе (Françoise Daucé) и Амандин Регамей (Amandine Regamey). — Полиция рассматривала насилие между партнерами как нарушение общественного порядка или как „семейный скандал", в котором вмешательство сил правопорядка должно быть направлено на примирение». Особенно при наличии детей.
Советское законодательство оставило всех далеко позади в плане гражданского равенства мужчин и женщин. Напомним, что во Франции замужняя женщина только в 1965 году получила право заниматься профессиональной деятельностью или открыть счет без разрешения мужа. Кроме того, мужчинам и женщинам грозили равные уголовные наказания. Ни пол жертвы, ни ее отношения с агрессором не принимались во внимание.
В 1990-х годах феминистические организации, которых становилось все больше, выступили за принятие западных норм в сфере предотвращения семейного насилия. Под давлением международных организаций Россия не раз собиралась принимать соответствующий закон: в 1990-х годах, в 2012 году и, наконец, в 2014 году. В июле 2016 года правящее большинство сделало робкий шаг вперед. Нанесение удара близкому (супруг, ребенок, брат или сестра) стало отягчающим обстоятельством (статья 116 Уголовного кодекса). Само это понятие говорит о том, что законодатели намеревались защитить от насилия семью, а не женщин. Вместе с тем закон облегчил наказание за агрессию в общественном месте в отношении незнакомого человека (за исключением рецидива): спасительное решение для страны с жестким уголовным кодексом и переполненными тюрьмами.
Перегибы Западной Европы
Все это навлекло на себя гнев православной церкви и прочих защитников традиционной семьи, которые посчитали эти положения дискриминационными. Напавший на прохожего на улице может избежать тюрьмы, но наказавший провинившегося ребенка отец может оказаться за решеткой, заявили они. Сознательным родителям может грозить уголовное наказание до двух лет тюрьмы за любое, даже умеренное и разумное использование физической силы в воспитании детей, возмутилась на своем сайте комиссия по делам семьи Московского патриархата.
Такой же позиции придерживалась и депутат Елена Мизулина. Она неоднократно предлагала принять меры по ограничению доступа к абортам и налогообложению разводов. В 2016 году она заявила: «У нас проблема в семьях не столько домашнее насилие. У нас одно из самых продвинутых законодательств применительно к ответственности за домашнее насилие. А грубость — низкий уровень культуры общения, нет ласки, нет уважения — особенно со стороны женщины, этот фон задает женщина в семье: уважение к супругу, авторитет в семье — это обязательно. Мы, женщины, слабые создания, нам „все можно". Мы не обижаемся, даже когда, видите, бьет мужчина свою жену — такой обиды нет, как если обидеть, унизить мужчину».
Реакция принесла плоды: в 2017 году упоминание «близких» исчезло из Уголовного кодекса. Пресс-секретарь Кремля назвал драматизацией приравнивание некоторого поведения в семье к домашнему насилию. Феминистические организации, в свою очередь, заявили, что ситуация обострилась даже по сравнению с тем, что было до 2016 года. Хотя в теории за насилие можно было попасть в тюрьму на срок от десяти дней до трех месяцев (в случае рецидива), обвинительные приговоры звучали крайне редко. Раз семейные узы между агрессором и жертвой больше не считаются отягчающим обстоятельством, суд может приговорить виновного к минимальному штрафу в 5 000 рублей, если побои не привели к госпитализации. «Новая редакция законодательства фактически ставит побои в семье с их физическими и психологическими последствиями в один ряд с неправильно запаркованной машиной или же с курением в неположенном месте», — говорится в докладе «Я могу тебя убить, и никто меня не остановит» Юлии Горбуновой, который вышел в конце 2018 года для правозащитной организации Human Rights Watch («Страж прав человека»). В случае рецидива штраф могут повысить до 40 000 рублей, но чаще всего эта сумма взимается с общего семейного счета…
Другими словами, в России нет настоящих мер, которые могли бы защитить женщин от агрессивного супруга. Примерно в двух часах езды от Москвы находится приют «Китеж» (его адрес держится в тайне по соображениям безопасности), где принимают жертв домашнего насилия. С момента открытия в 2013 году здесь бесплатно проживают 30-40 женщин с детьми. Капля в море, особенно на фоне вопиющей нехватки официальных учреждений. По официальным данным, в 2010 году в России было всего 22 социальных гостиницы. Кроме того, женщины обязаны быть прописаны в том же городе, где находится гостиница, что для большинства из них невозможно. «Я постоянно вынуждена отказывать людям, — с сожалением говорит директор „Китежа" Алена Садикова. — Я стараюсь не отправлять их в церковные приюты или даже государственные центры, потому что те придерживаются риторики примирения, прощения и понимания между партнерами, но это бьет совсем мимо цели».
В 2019 году семейное насилие все еще рассматривается как разногласия внутри пары, а реакция полиции колеблется от отрицания до насмешки, от смеха до бездействия. Валерия Володина, которой первой удалось выиграть процесс против России в ЕСПЧ, не раз слышала, как в полиции от ее жалоб на насилие отмахивались как от «ссоры влюбленных».
За исключением депутата КПРФ Юрия Синельчикова, который на слушаниях по закону в Думе заявил, что «русские традиции основаны не на воспитании детей и жен кнутом и физическом наказании, как нас заверяют некоторые политики», возмущение выразили лишь немногие парламентарии. Депутат «Единой России» Андрей Исаев заявил, что они с коллегами не собираются подражать злоупотреблениям, которые наблюдаются в Западной Европе. В последние годы в моде противопоставлять российские традиционные ценности упадочному Западу, который стремится навязать свои собственные порядки с помощью иностранных денег. Такого же мнения придерживается секретарь российской организации поддержки родителей Вера Николаевна (она не стала называть нам свою фамилию). Она утверждает, что если бы понятие «близкий» не убрали из статьи 116, «родителей бы отправляли в тюрьму за шлепок, как это происходит в Европе. Чтобы затем наших детей усыновили европейские однополые семьи». И неважно, что это лишает даже минимальной защиты жертв семейного насилия. Министр внутренних дел Владимир Колокольцев признал еще в декабре 2017 года, что штраф не может быть эффективной превентивной мерой.
Новые слушания по делу сестер Хачатурян должны пройти этой осенью. Они покажут, позволит ли это отцеубийство изменить законодательство. В любом случае, пока российские соцсети заполонили фотографии сотен пользователей, которые рисуют на лицах синяки и кровь, чтобы потребовать положить конец безнаказанности.
