Соглашение с Ливией, радикально изменившее геополитический климат в Средиземноморье, по выражению президента Эрдогана, перелицевало со всех точек зрения новый Севрский мирный договор (договор о разделе Османской империи, подписанный в 1920 году, — прим. пер.), который пытаются навязать Турции.
После того, как Турция изменила сложившийся баланс сил, Восточное Средиземноморье стало основным пунктом повестки дня международной политики, и от США, Италии, Франции, России и Германии начали поступать гибкие заявления одно за другим.
Целый хор игроков, состоящий из Греции, греческой администрации Южного Кипра, Израиля, Саудовской Аравии, Египта, ОАЭ, США и ЕС, которые ранее сыпали угрозами, теперь затянули песню о политическом решении.
Вкратце вспомним хотя бы вчерашние заявления…
В то время как посол США в Ливии Ричард Норланд (Richard Norland) сказал, что вовлечение России в конфликт в Ливии привело к росту числа жертв среди гражданского населения и эскалации напряженности в регионе, министр иностранных дел Италии Луиджи Ди Майо (Luigi Di Maio) выразил готовность работать над поиском дипломатического решения ливийского кризиса.
Вместе с тем Президент России Владимир Путин провел телефонные переговоры с канцлером Германии Ангелой Меркель, затем с президентом Франции Эммануэлем Макроном, в ходе которых обсуждался ливийский кризис, и опять же российский лидер сделал акцент на политическое урегулирование.
Здесь все внимание переключилось прежде всего на Россию и Турцию. Обращает на себя внимание тот факт, что два игрока, которые делают исторические шаги в Сирии, выстраивают стратегическое партнерство во многих областях, от энергетики до атомной электростанции, от безопасности до технологий, в Ливии сталкиваются друг с другом.
После мятежа против режима Каддафи (Kaddafi), вспыхнувшего 17 февраля 2011 года, в Ливии сохраняется нестабильная ситуация. Попытка переворота, начатая в мае 2014 года отставным генералом Халифой Хафтаром (Khalifa Haftar) вместе с группами ополченцев из города Зинтан, продолжается. Атаки Хафтара, поддерживаемые извне, вовлекли страну в гражданскую войну.
В этой войне, не прекращающейся на протяжении пяти лет, силам Хафтара, которые 12 декабря снова попытались атаковать Триполи и свергнуть легитимное правительство, помогают и российские наемники. Но гибкая конкуренция России и Турции в Ливии завершится примерно таким же компромиссом, какой был достигнут в Сирии.
Кремль тоже на днях подтвердил, что тема Ливии часто возникает на повестке дня в ходе контактов между двумя странами. Поэтому перед визитом Путина в Турцию 8 января, скорее всего, будет найдено решение.
Турция и Россия, выступающие за политическое урегулирование, хотят, чтобы в конференции по Ливии, которая состоится в первый месяц нового года в Берлине на уровне глав государств и правительств, приняли участие в том числе Алжир, Тунис и Катар.
В конце концов в Ливии и Восточном Средиземноморье тоже возникнет «инерция» российско-турецкого взаимодействия. Здесь слово «инерция» в первую очередь наводит на мысль о столкновении двух сил, подобно бильярдным шарам.
Но с точки зрения геополитики это слово, помимо «столкновения», несет в себе и такие смыслы, как «направленное движение», «устойчивое ускорение», «маневренность», «гибкая конкуренция» между двумя силами, несмотря на заковыристые проблемы.
В этой связи Турция — по-прежнему единственная страна, благодаря которой Россия может защитить свою «ахиллесову пяту» в теплых морях. И Москва осознает это.
Вот поэтому будущее Восточного Средиземноморья, превратившегося в шахматную доску, где развернулась борьба между крупными державами подобно Сирии, снова определят импульсы силы, формирующиеся между Бештепе (район Анкары, где расположен президентский дворец, — прим. пер.) и Кремлем.
Это то, что видно, если постараться видеть шире.
