Земля Давита Ванишвили разделена на две части колючей проволокой. Если он пересечет эту линию, он рискует угодить в тюрьму. Когда в 2008 году Южная Осетия провозгласила независимость, границу провели прямо через семьи и деревни. Сейчас сепаратистская республика при поддержке России начала расширяться.
Хурвалети — «Внимание! Государственная граница! Проход запрещен».
Согласно табличке среди трав и холмов деревни Хурвалети, здесь заканчивается Грузия и начинается Южная Осетия.
Но государственные границы проходят между суверенными государствами. Южную Осетию же признала лишь Россия и несколько союзных с ней стран. По международному закону территория, на которую претендует Южная Осетия, по-прежнему принадлежит Грузии.
А табличка свидетельствует, что здесь начинается зона российской военной оккупации.
«Вон там российский наблюдательный пост», — показывает Андреас Палларис (Andreas Pallaris).
Он возглавляет один из патрулей Миссии наблюдателей ЕС в Грузии (МНЕС), которая контролирует соблюдение договоров между сторонами, заключению которых ЕС способствовал уже более десяти лет назад. В последний год делать это становится все тяжелее.
После периода роста напряженности конфликт между Грузией и южноосетинскими сепаратистами перерос в полномасштабную войну. Грузинские военные пошли в наступление на южноосетинскую столицу Цхинвал. В тот же день Россия вступила в войну на стороне сепаратистов.
После пяти дней боев, унесших жизни сотен человек, при посредничестве тогдашнего президента Франции Николя Саркози было подписано соглашение о прекращении огня. Вскоре после этого Южная Осетия, как и сепаратистская республика Абхазия на северо-западе Грузии, объявила о независимости.
Во время разговора 86-летний Давит Ванишвили трогает колючую проволоку.
«Русские сказали, что я не должен пересекать границу», — рассказывает он.
После прекращения огня поначалу его жизнь наладилась. Но в 2013 году, через пять лет после окончания войны, российские силы внезапно провели границу прямо через деревню. Дом Давита Ванишвили оказался на осетинской стороне. А его пахотная земля, находившаяся в шаговой доступности от дома, осталась в Грузии.
У него самого был выбор. Остаться в доме, где он прожил всю жизнь, или стать внутренне перемещенным лицом на грузинской стороне.
Давит Ванишвили предпочел остаться дома. И этот выбор подразумевал бедность. Ведь то, чем он зарабатывал на жизнь, осталось по ту сторону границы.
«Я лучше останусь здесь и умру с голоду, чем перееду. Это грузинская земля», — говорит Давит Ванишвили, высвобождая рукав рубашки, застрявший в колючей проволоке.
Давит Ванишвили пострадал от того, что на языке МНЕС называется «формированием границы». Этот процесс идет сейчас, и вокруг него нарастает напряжение. В конце октября служба безопасности Южной Осетии задержала двух наблюдателей миссии, когда они патрулировали район Чорчана-Цнелиси.
«Они угрожали им оружием, забрали их имущество, сфотографировали их и выложили в интернет. Это беспримерно и совершенно не приемлемо», — заявляет глава МНЕС Эрик Хёг (Erik Høeg).
Наблюдатели никогда не пересекают линию границы. Но южноосетинская сторона без предупреждения перенесла ее и на основании этого стала утверждать, что наблюдатели вторглись на территорию сепаратистской республики.
«По международному закону вся эта территория принадлежит Грузии. Но представители Южной Осетии перерисовывают карту и претендуют на новые земли. Они бросают вызов статус-кво».
По соглашению 2008 года российские войска должны были покинуть Грузию. Вместо этого Москва подписала с сепаратистскими республиками договоры об обороне.
«Россия нарушает соглашение. У нее там не должны постоянно находиться войска. Между тем и в Южной Осетии, и в Абхазии много российских военных», — утверждает Эрик Хёг.
Россия назвала свое вторжение 2008 года «гуманитарной интервенцией» и сказала, что решила остаться на территории, чтобы гарантировать безопасность жителей Южной Осетии. Эта риторика знакома Украине, еще одной бывшей советской республике, которая захотела сблизиться с Европой. И там Россия вот уже несколько лет ведет вялотекущую войну.
Но именно на Грузии был испробован ряд методов гибридной войны.
«Весь их спектр от кампаний влияния до военной силы долгое время использовался в Грузии. Я давно слежу за Грузией, и узнаю многое из того, что там происходило, в ситуации на Украине», — говорит Никлас Нильссон (Niklas Nilsson), исследователь Института обороны.
По его словам, формирование границы — это очень недорогая стратегия по подрыву авторитета Грузии и ее международных партнеров.
«Так можно усилить давление на грузинское правительство, прикладывая совсем небольшие усилия и тратя мало средств. Передвинутая всего на 50 или 100 метров граница будет иметь огромные последствия для местных жителей и привлечет много внимания в Тбилиси. Это сигнал, что конфликт никуда не делся и что на грузинской территории можно делать все что угодно».
В министерстве примирения и гражданского равноправия, которое занимается вопросами, связанными с сепаратистскими республиками, глава отдела политики Тамар Кохорадзе рассказывает о ситуации в Южной Осетии в цифрах. 101 километр колючей проволоки, 52 пострадавшие приграничные деревни, 50 тысяч человек, чья свобода передвижения существенно ограничена.
«В последний год ситуация сильно ухудшилась. Из-за закрытия многих контрольно-пропускных пунктов начался гуманитарный кризис, люди страдают от нехватки лекарств и от роста цен на еду. В действительности это словно захват заложников», — говорит она.
Согласно определению Гаагской конвенции, сейчас 20% территории Грузии оккупировано иностранной военной силой. Присутствие России обсуждается постоянно. В СМИ, на улицах, на международных форумах, где присутствует Грузия.
«Мы хорошо знаем российскую стратегию. Россияне хотят удержать Грузию в своей сфере интересов и противодействуют нашим амбициям вступления в ЕС и НАТО», — говорит Тамар Кохорадзе.
Конфликты между основным населением Грузии и этническими меньшинствами сепаратистских регионов случались давно. Но корнями сегодняшняя теневая война уходит в весну 2008 года, когда НАТО сообщила, что рассматривает Грузию как потенциального будущего члена. В ответ Россия наладила более тесные связи с сепаратистскими движениями. Несколько месяцев напряжение росло, а потом ракетный обстрел Цхинвала развязал войну.
Независимый доклад ЕС гласил, что грузинская атака была «неоправданной», но также в нем отмечалось, что интенсивность российской реакции «вышла далеко за разумные границы».
С тех пор Россия, по мнению Грузии, использует сепаратистские республики как клин, который вбивается между этой страной и Западом. Позицию другой стороны узнать трудно. Ни российское посольство в Стокгольме, ни министерство иностранных дел Южной Осетии на наши попытки связаться с ними не ответили. Чтобы въехать в Южную Осетию, нужно приглашение, и въезжать можно лишь с российской стороны.
После того, как из-за российского вето ООН была вынуждена свернуть миссию в Грузии, МНЕС стала единственной международной организацией, присутствующей в регионе.
«Наше дело — следить, не активизируются ли действия по формированию границы и не совершаются ли они в новых местах. Могут закрываться контрольно-пропускные пункты, из-за чего границу становится сложнее пересекать», — рассказывает Ханс-Эрик Ханссон (Hans-Erik Hansson), один из шведских наблюдателей Миссии.
Большего МНЕС делать не может. Ситуация в области безопасности ухудшилась, а представителей МНЕС на территорию сепаратистских республик не пускают.
Не только грузины оказались на южноосетинской стороне границы. Есть и осетины, оставшиеся на грузинской. Когда ныне 78-летняя Нора Батонисашвили выходила замуж за этнического грузина, это никого не удивило. В Хурвалети всегда так было. А сейчас прямо через ее владения проходит колючая проволока.
«Граница проходит прямо вот там. Они забрали половину моей земли, русские делают что хотят», — говорит она.
Нора Батонисашвили не может навещать могилы родственников на той стороне границы. У нее был вариант переехать к внукам в Тбилиси, но она не захотела, пусть линия большого политического конфликта и разделила на две части ее сад.
«Старая тетка никому не нужна. А это мой дом», — говорит она.
Конфликт в Грузии
В 2008 году напряженность между правительством в Тбилиси и сепаратистами региона Южная Осетия переросла в войну. Россия вмешалась в конфликт на стороне сепаратистов и продвинулась глубоко внутрь Грузии, прежде чем пять дней спустя вступило в силу соглашение о прекращении огня, заключенное при посредничестве ЕС.
Тем временем абхазские сепаратисты воспользовались случаем и при помощи России вытеснили грузинские силы из Кодорского ущелья.
И Южная Осетия, и Абхазия после войны провозгласили независимость, и их быстро признала Россия.
У Южной Осетии и Абхазии в советские времена был статус автономных областей, но в 1991 году они интегрировались в единую Грузию. После распада Советского Союза этнические меньшинства этих регионов, по их словам, стали ощущать на себе давление грузинского национализма.
В начале 1990-х более 11 тысяч человек погибли в гражданской войне между сепаратистами и грузинскими военными. Сотни тысяч грузин по-прежнему живут в статусе внутренне перемещенных лиц.
Согласно договору 2008 года, все стороны должны были отойти на позиции, которые они занимали до войны. Однако тысячи российских солдат по-прежнему на постоянной основе находятся в Южной Осетии и Абхазии, и их влияние на экономику и политику сепаратистских республик постоянно усиливается.
