«Ночью не спалось, лежали в палатке. Вдруг заговорила рация, слова те же, но взволнованнее, а потом крик — „Грады"! И тут началось… Вокруг нас все горело… Казалось, мы попали в ад, тени и силуэты солдат напоминали духов. Было не просто страшно — тело охватил ужас, оцепенение, казалось, что мы лежим здесь уже целую вечность…».
Это строки из документальной книги «Заметки на полях войны», которая недавно вышла в Николаеве. Ее автор — бывший боец 79-ой Николаевской отдельной аэромобильной бригады, участник войны на Востоке Украины, защитник Донецкого аэропорта (ДАП) Андрей Воробец (позывной «Воробей»).
Примечательно, что Андрей — не писатель, и не журналист, до этого писал разве что школьные сочинения. Он агроном по образованию, долгое время работал по специальности. На вопрос, что побудило его написать эту книгу, точно ответить не может до сих пор. «Такое впечатление, что моим пером руководила какая-то высшая сила…», — говорит десантник.
Он писал книгу четыре года, хотя и не претендует в ней на анализ стратегической ситуации и гибридной войны с Россией. Это честный, правдивый, эмоциональный рассказ о войне. Взгляд на события глазами простого украинца, который защищал свою страну, свою землю.
На войне нет атеистов
Символично, что мы встретились с Андреем в маленькой уютной кофейне VETERAN POINT. Ее хозяин — тоже участник АТО. Как только сели за столик, возле Андрея примостился огромный кот Филя — местный любимец. На лице моего собеседника засветилась улыбка, и он начал рассказывать, что на войне для них животные были своего рода талисманами: их оберегали, заботились о них.
Недаром же в его книге есть упоминание о селезне, которого ребята выменяли на соляру в соседнем селе. Цель изначально была сугубо гастрономическая. Привезли, привязали к дереву. Но почему-то ни у кого не поднялась рука на птицу — и селезень остался в подразделении жить. «Мы хотели отдать его после войны в зоопарк — как символ нашего подразделения. Он много раз чудом выживал после обстрелов. Но однажды вражеский осколок все же настиг птицу. Скучали по нему, как по члену семьи…
Бывалые военные говорят, что на войне нет атеистов. Автор этой книги до войны хоть и считал себя верующим, но все же особенно об этом не задумывался, потому что, по его же выражению, «посещал церковь только в большие праздники». А вот на фронте все изменилось. Молиться Всевышнему начал ежедневно. Даже сейчас на странице в Фейсбуке у Андрея вместо его фото — изображение архангела Михаила. «Именно благодаря этому святому и молитвам матери и близких остался жив. И даже несмотря на две командировки в ДАП, тяжелый выход из Изваринского котла, окружения, обстрелы, не получил ни одного ранения…», — рассказывает Андрей.
Когда в первый раз приехал в отпуск с войны, пошел в церковь Святого Пантелеймона, что недалеко от госпиталя, где проходил лечение. Там познакомился с ее настоятелем — отцом Иоанном. Разговор с ним дал ответы на некоторые вопросы, которые волновали Андрея.
«В этом священнике уживались одновременно мягкость и сила. В его взгляде, в голосе чувствовалась родительская забота, мудрость, умиротворение. Разговор был долгим. Больше всего меня мучил вопрос: что будет с моей душой, ведь я на войне, возможно, убивал — и не исключено, буду делать это снова? На что он мне ответил: „На обратной стороне таблички с десятью заповедями, которую получил Моисей, была надпись: „Сын, который убил своего отца, защищая мать, не убийца". Если ты убил в бою, защищая свою жизнь, свою родину, свою землю — ты не убийца". Этот разговор немного успокоил меня», — вспоминает Андрей.
Затем судьба свела его с врачом, который долгое время учился в Тибете. Тот дал очень важный, хотя для некоторых, может, и непонятный совет: перед боем надо сделать вокруг себя мощное защитное поле — условно одеть латы или скафандр. И это сработало. Когда было совсем туго, Андрей представлял, что надевает на себя доспехи Архангела Михаила и берет в руки щит. Он убежден, именно эта сила воображения материализовалась и не раз защищала от вражеских пуль. Такие вещи трудно объяснить, говорит, но на войне бывало всякое.
«Мой побратим признался, что когда однажды возле него упала мина, то все стало происходить как при замедленной съемке — он видел каждый осколок, который завис в воздухе, видел, что они летят на него. Но, в то же время, какая-то неведомая сила дала ему время увернуться и избежать попадания. Этого словами не объяснишь», — говорит десантник.
Из агрономов — в десантники
Начало 2014 года. После Майдана и бегства «легитимного президента» Российская Федерация оккупировала Крым. А дальше с помощью «Стрелковых», «Моторол» и «Топазов» попыталась захватить часть материковой Украины. До войны много наших граждан считали Россию братской страной — в то время нас многое связывало. Мы дружили, торговали, ездили в гости. Но наши «братья» решили, что мы живем и развиваемся «неправильно». И за считанные дни все изменилось — вместо «братского народа» появился агрессор и оккупант. Для многих это был шок. Для героя нашего рассказа — тоже.
До этого момента Андрей Воробец на срочной службе в армии не был, поэтому, когда узнал, что вызывают в военкомат, немного растерялся. Родные тоже нерадостно восприняли эту весть. Отец и жена еще держались, а вот мама была в отчаянии. Самой спокойной выглядела разве что пятилетняя дочка, которая просто не понимала хорошо, что происходит.
Однако «косить» от службы Андрей даже не пытался и в назначенное время явился в военкомат. Там в коридоре он случайно познакомился с майором — замполитом 79-й бригады. С той минуты дальнейшая судьба Воробца уже была определена: 34-летний мужчина, у которого даже не было военного билета, попал в элитное подразделение.
Позже мама тоже призналась Андрею, что в первые дни службы больше всего боялась даже не войны, потому что об этом тогда еще не думалось, а как раз бытовой необустроенности.
Но все быстро изменилось.
…Утром 9 мая 2014 года десантники получили команду загружать вещи и сухпайки в машины. Сразу все поняли: «Едем на войну». Но настроение было приподнятое, даже веселое, ведь большинство еще не понимало, что означают для них эти слова.
Так подразделение впервые выехало не на учения. Но это еще была не война, сначала роту отправили охранять Каховскую ГЭС. И именно здесь пришло понимание всей серьезности ситуации: ведь впервые пришлось направить оружие не куда-то там в намеченную дальнюю цель, а на живых людей. Для вчерашних агрономов, учителей и инженеров это было серьезное испытание. Через некоторое время подразделение отправилось дальше. На вопрос: «Куда едем?» получили короткий ответ: «250 километров на восток».
Первый обстрел «Градами» с территории России
Через несколько суток они уже были в Луганской области. Разбили лагерь, и вот — первый бой. Как-то утром, когда Андрей стоял на посту, неожиданно раздался взрыв, а за ним — автоматные очереди. Было непонятно, что делать: покидать пост или оставаться, куда бежать — кругом суета. Бросился к своему БТРу, в который запрыгнуло еще несколько человек, в том числе и комбат. Вскоре стрельба закончилась — все живы, но двое раненых.
Этот первый бой сразу выявил недостатки, поэтому буквально через несколько часов был проведен инструктаж уже с более четкими приказами: где чья позиция, кто прикрывает фланги, кто — тыл. И что делать в случае неожиданного нападения.
Батальон продолжил движение на восток и добрался до границы с Россией в районе Дьякового. Атовцы понимали, что здесь все гораздо серьезнее, поэтому по периметру палатки окружили ящиками с землей. Хотя вскоре, когда ночью начался обстрел из минометов 80-го калибра, осознали всю наивность такой защиты. Тогда к Андрею пришло понимание, что на войне не бывает атеистов…
Более того, когда один из командиров подразделения с позывным «Гранит» на свой страх и риск дал команду разгромить артогнем одну из первых колонн российской бронетехники, которая вторглась на нашу территорию, то ему угрожали трибуналом.
Постепенно ситуация на границе с РФ становилась все более угрожающей: враг перерезал пути снабжения, и наши подразделения попали в окружение, даже эвакуация раненых воздушным путем была затруднена. Тем временем обстрелы стали еще мощнее. Даже «Грады» уже не были такими страшными. Опаснее всего стали САУ, которые стреляли противоблиндажными снарядами.
Впоследствии стало понятно, что артиллерия россиян «нащупала» их позиции — решили перейти в другие укрытия. И очень вовремя, потому что следующий 5-часовой обстрел просто «перепахал» место расположения подразделения. Прямым попаданием полностью был разрушен старый блиндаж, в котором еще вчера находились Андрей с побратимами.
Ситуация достигла критической точки, 6 августа получили команду: «По машинам!» БТР Андрея уцелел, поэтому хоть было на чем выходить из окружения, потому что много техники оказалось разбитой. По дороге подбирали всех: их боевая машина была набита под завязку.
Во время выхода колонна несколько раз попадала под артобстрелы. Однако наибольшая опасность подстерегала во время преодоления водных препятствий. Это были небольшие, но глубокие реки, мосты разбиты, поэтому каждый раз приходилось останавливаться и ждать, пока восстановят переправу или отыщут брод.
На одной из таких переправ подразделение Андрея попало под мощный обстрел. Таких не было даже в донецком аэропорту. Вкапывались уже под гул снарядов и мин. Копать приходилось штыками, касками и голыми руками. Понесли немалые потери, но из окружения таки вырвались…
«Ваши шансы мизерные, но успеете предупредить ребят»
79-я бригада после той первой тяжелой ротации на Восток вернулась домой на отдых. Не ошибусь, если скажу, что тот день для многих николаевцев стал одним из самых памятных: мы впервые встречали своих героев с войны. Возле ворот воинской части собралось много людей — родные, знакомые и незнакомые. Возвращались частями, процесс занял полдня и всю ночь, но их ждали. Цветы, объятия… Настроение у всех приподнятое: ребята, опаленные войной, возвращались домой. Но не все… Слезы отчаяния и радости. Черные от горя лица родных и взволнованные возгласы: «Мама, я вернулся, я живой!». Эта картинка до сих пор у меня перед глазами, хотя прошло больше 5 лет. Такое невозможно забыть.
Андрей вспоминает в своей книге, что те встречи вдохновляли воинов. Они добавляли сил защищать свою страну, своих родных, земляков.
Несколько недель отдыха и подготовки — и снова фронт. Андрей перешел служить в разведроту. Ее командиром был офицер с позывным «Маршал», хорошо известный не только в Николаеве. После демобилизации «Маршал» пошел служить в новую патрульную полицию, сегодня возглавляет департамент патрульной полиции Украины.
В своей книге Андрей пишет, что «его боялись и уважали, могли с ним пошутить — и выполняли все его приказы. Все знали, что в трудную минуту он поможет не только словом, но и делом». Перед выездом «Маршал» собирал своих бойцов и читал 90-й псалом, а после говорил решительно: «С Богом, поехали».
В этот раз николаевских десантников отправили на защиту Донецкого аэропорта. Там было невероятно горячо, поэтому его защитников делили на смены, которые должны были меняться каждые 10 суток.
Тот бой длился всю ночь — уже утром можно было осмотреться вокруг. Стрельба немного стихла, но раздавалось какое-то щелканье. «То об бетон бьются сепарские пули», — объяснила старая смена. Уже следующей ночью те ребята уехали, а «Воробей» с «Дэном» остались сами. Основной задачей Андрея и его побратима было не дать «колорадам» зайти в тыл нашим главным силам, через верхние ярусы здания.
Особенно трудно было ночью, сменять друг друга приходилось каждые два часа. Полагались в основном на свой слух. Хоть у них был прибор ночного видения, но в полной темноте в пассивном режиме он работать не мог. А в активном — светилась лампочка, и тогда наш боец мог стать мишенью российского снайпера. Это выматывало.
Спать приходилось рядом с постом. И, что интересно, тогда стрельба, которая была почти постоянной, не мешала. Наоборот, когда выстрелы стихали, чувствовалась опасность — а вдруг начнется штурм? Днем было «веселее»: корректировка огня, постоянные перестрелки. Иногда наши бойцы заходили на ту часть второго этажа, под которой находились сепары, и забрасывали их сверху гранатами.
Однажды ночью в перерыве между стрельбой воцарилась тишина. И вдруг бойцы услышали слова сепаров: «Мы туда не пойдем, там же укропы, а они — киборги». Так за защитниками аэропорта закрепилось это словечко — киборги.
Андрей вспоминает, что со временем чувство опасности притупилось. Длительное ожидание раздражало. Ребята уже даже хотели, чтобы начался штурм, потому что тогда можно было бы дать достойный отпор врагу.
Когда прибыла смена, «Воробей» с побратимами передали позиции. Дальше был ночной выход из аэропорта под жестким обстрелом. Пули и осколки сыпались сплошным потоком, а тут еще и верхний люк БТРа (как раз над Андреем) не закрывался. Тогда он еще раз убедился — атеистов на войне нет. Парень молился…
Отпуск прошел быстро, и вот их подразделение снова подъезжает к ДАПу. Та же позиция, тот же прибор ночного видения… И все же воин заметил, что за время между ротациями произошли изменения — здание старого терминала получило значительные повреждения, а на их посту — усиленная баррикада. В этот раз их на позиции оказалось четверо: уже неделю здесь находились двое бойцов мотопехотной бригады — они со дня на день ждали команды «на выезд». Но услышали ее только через три недели…
В боях проходили дни, Андрей с побратимами тоже ждали смену, но ДАП оказался в окружении. «Маршал» по рации вышел на все посты и объяснил ситуацию. Сказал, что надо продержаться еще неделю. Это был не приказ, а просьба и одновременно вопрос. Посты сразу ответили: «Фен+», «Воробей+»… Своего командира поддержали все.
Конечно, было непросто. К непрерывным обстрелам и постоянному напряжению добавились голод и жажда, а еще холод. Андрей до сих пор не любит ночь и ненавидит холод.
Но и вторая их ротация закончилась. А через три дня после их выхода старый терминал рухнул. Чуть позже взорвали и новый. Героическая оборона ДАПа завершилась.
Я стал чужим для всех этих людей
Впоследствии Андрей демобилизовался и вернулся на прежнюю работу в гипермаркет «Эпицентр». Но, как он сам утверждает, долго работать там не смог. «Я стал чужим для всех этих людей. Я не понимал их, а они меня. Поэтому я вернулся на службу в Вооруженные силы Украины», — вспоминает мой собеседник.
Он говорит, что у него, как и у многих его коллег по службе, произошла кардинальная переоценка ценностей.
«Моя жизнь изменилась. Я начал курить, но не это главное. Мне перестали нравиться шумные компании, я научился радоваться мелочам, начал наблюдать, что происходит вокруг. Например, мне нравится смотреть, как летают голуби. Оказывается, у них очень грациозные движения. А люди обычно этого не замечают. Я начал по-настоящему любить жизнь, потому что понял, что это самое важное. Материальные ценности, достижения, карьера не имеют никакого значения, если нет жизни. Там, на войне, мы делились последним: отдавали еду, драгоценную воду, потому что некоторым приходилось пить из луж. Из моего словарного запаса исчезло слово „убью" — даже когда я очень зол, не употребляю его. Потому что начал понимать — что такое смерть», — делится Андрей.
У вчерашнего воина произошло еще одно психологическое изменение — обострилось чувство справедливости, он категорически не приемлет коррупцию. «Одно дело — отблагодарить за хорошо выполненную работу, и совсем другое, когда ты приходишь к чиновнику, а он, нагло глядя тебе в глаза, недвусмысленно намекает, чтобы ему дали взятку… Я согласен пройти все круги бюрократии, но взяток давать не буду», — решительно говорит десантник.
Спрашиваю у своего собеседника, как он относится к тому, что в последнее время увеличилось количество уголовных преследований волонтеров и воинов АТО? Не считает ли он это своего рода дискриминацией защитников Украины?
«Знаю, что есть уголовные дела против отдельных военных, которые действительно нарушили закон. Понимаю, что в любой отаре найдется паршивая овца. Но то, что сейчас происходит, наводит на невеселые размышления. Я не хочу верить, но если и дальше так будет продолжаться, то каждого из нас могут обвинить в убийстве. Мы защищали свою страну, политиков, представителей власти разных уровней, которые пороха не нюхали, а в результате получается, что совершили уголовное преступление. Это страшно», — отвечает Андрей.
Он также говорит, что когда начал писать книгу, пришло понимание, что эта война дана народу Украины «не в наказание, а в науку». «Что-то мы не поняли и не оценили. Пока рецепта — как завершить эту войну — нет, что бы там ни говорили политики. Только когда мы почувствуем себя настоящими украинцами, когда поймем, что независимость имеет высокую цену, тогда и придет понимание, как все надо завершить», — убежден десантник.
Эти его слова — обдуманные и взвешенные. Ведь эта война для него, несмотря на то, что остался жив, не прошла бесследно. Уже после нее Андрею пришлось выиграть еще один бой — с тяжелой болезнью.
«Болезнь перекрыла мне пути к прошлой жизни. В ВСУ я служить уже не могу. Кем себя вижу? Пока в поисках, работаю с психологами, анализирую. Может, мое увольнение из армии именно таким образом произошло потому, что я уже выгорел, что сделал все от меня зависящее в этой сфере», — рассуждает Андрей.
Кстати, его книга о войне издана за собственные средства автора. Поэтому она вышла небольшим тиражом — чуть более 100 экземпляров. Почти весь тираж передан библиотекам города. На мой вопрос, почему никто не помог, Андрей искренне признался: «Знаете, я даже не пробовал ни у кого просить, потому что понимаю, что есть более насущные потребности. Мне неудобно».
Сейчас Андрей начал писать уже вторую книгу на эту же тему. Стоит ли говорить, что такая литература нашему обществу очень нужна. Поэтому найдитесь, меценаты!
