Она была девчонкой-сорванцом, которая отказалась жить так, как от нее хотели, и вместо этого убежала из дома, переоделась мужчиной и воевала в русской армии. Недавно часть мемуаров Надежды Дуровой, посвященных разным сторонам ее личности, перевели на шведский язык.
В книге «Записки кавалерист-девицы. Происшествие в России», которая недавно вышла в шведском переводе Нильса Хокансона (Nils Håkanson), Надежда Дурова рассказывает о своем семнадцатом дне рождения 17 сентября 1806 года. Она перечисляет подарки: золотая цепочка от матери, гусарское седло с алым вальтрапом и 300 рублей от отца. А вечером она идет в свою комнату, состригает локоны, переодевается в казацкий мундир, уже давно подаренный отцом-офицером, оставляет женскую одежду на берегу реки Камы, садится на любимого коня Алкидеса и уезжает. Лучший подарок — свобода. В новом обмундировании и с короткими волосами никто не распознает в ней женщину.
К утру она добирается до казацкого полка, где заявляет, что хочет стать солдатом и присоединиться к регулярной армии. Так начинается ее другая жизнь под выдуманным именем Александр Васильевич. На войне России с Наполеоном она сражалась с большой, можно даже сказать безумной храбростью.
В начале своих записок Дурова рассказывает о причине побега из дома. Она любит отца, а вот мать ее ненавидит с самого рождения, и это взаимно. Она была крупным ребенком и причинила матери серьезные родовые травмы. Мать хотела ангелочка-сына, а получила черноволосую дочку-великаншу. Дважды мать отбрасывала ее от себя. В первый раз Надежда укусила ее за грудь во время кормления. Во второй раз кричала так громко и долго, что мать выбросила ее в окно кареты.
Отец счел это попыткой убийства и с тех пор сам заботился о Надежде, которая росла в его обществе и вместе с его товарищами-офицерами. В четыре года она уже играла с настоящей саблей и с пистолетом.
В подростковом возрасте ей стала заниматься мать, но Надежде всегда хотелось больше бывать на природе и скакать на лошади, а не сидеть за ненавистной вышивкой, кружевами и шитьем, как полагалось девушкам из аристократических семей.
Дурова не стала образцовым солдатом. Она не слушалась приказов, засыпала, когда надо было пускаться в путь, отставала от полка. Пика была слишком тяжелой, как и солдатские сапоги. А она не хотела, чтобы ее что-то отягощало, — она хотела скакать на лошади или бежать по полю и через лес. Но она терпела полевую жизнь, потому что свободы там было все равно гораздо больше, чем дома.
Дурова была решительной, и ей удалось спасти от смерти двух человек. Но в суматохе она лишилась коня и шинели и едва не замерзла насмерть. Бескорыстная, но неловкая, она часто сама себе устраивала проблемы. Она хотела драться и воевать, но со временем поняла, что вокруг нее постоянно возникает хаос, и никто толком не понимает, что происходит на поле боя. Возможно, Толстой писал батальные сцены «Войны и мира» под влиянием «Записок кавалерист-девицы».
В жизни кавалерист-девицы было три любви. Первая — к коню Алкидесу, вторая — к отцу и третья — к царю. Две первые любви она предала. Конь погиб по ее оплошности, она похоронила его и ходила на могилу каждый день, пока полк стоял поблизости. Отца она сделала несчастным, когда сбежала из дому, ничего ему не рассказав. Он искал дочь и в конце концов нашел, но она отказалась вернуться.
Ее третьей любовью был Александр I. Когда через два года выяснилось, кем она была на самом деле, ее пригласили на аудиенцию к царю, желающему удовлетворить свое любопытство, послушать рассказ о ее жизни и убедиться, что она действительно женщина. Когда она все подтвердила, он приказал ей возвращаться домой. Она умоляла его позволить ей остаться в армии, ведь возвращение домой было для нее смерти подобно. Дурова боялась не войны, а неволи, на которую были обречены женщины в аристократической России.
Царь разрешил Дуровой оставаться на службе и продолжать выдавать себя за мужчину. Его самодержавная власть была так велика, что он мог управлять даже полом своих подданных. Он символически подарил ей новое имя: «И будете называться по моему имени — Александровым!» Похоже, он хотел сделать из нее русскую Жанну Д`Арк. После этого она начала свою третью жизнь, по-прежнему оставаясь женщиной-солдатом в мужской одежде, но уже под новой фамилией и с благословения самого царя.
Она участвовала в Бородинской битве с французами, и ее удивительная военная карьера увенчалась Георгиевским крестом — тогда одной из главных наград за храбрость в России. Лишь в 1816 году она оставила военную жизнь: ей все сложнее было смиряться с армейской дисциплиной. Ведь она стремилась к свободе, а военная служба была лишь способом ее достичь, хотя драться ей тоже нравилось.
Выйдя в отставку, Дурова начала новую карьеру — писательскую. Она стала ее четвертой жизнью. Она привела в порядок свои записки, сделанные во время долгой военной службы, и в 1835 году отправила их знаменитому российскому поэту Александру Пушкину, прося, чтобы он использовал их в своих произведениях. Пушкин с большим дружелюбием ответил, что ее записи заслуживают отдельной публикации и что, редактируя свои тексты, ей следует сохранять их простоту. Пушкин издал записки в журнале «Современник» под ее настоящим именем, хотя она и хотела подписаться «русская амазонка». Записки имели большой успех, а критик Белинский, восхваляя их, сравнивал Дурову как раз с самим Пушкиным. Она переехала в Санкт-Петербург и жила там год, стремясь сделать карьеру профессионального писателя.
Она продолжала вести себя как мужчина и говорила о себе в мужском роде, пусть теперь все и знали, что она женщина. Но записки ее написаны от женского лица. В своих также опубликованных воспоминаниях о Санкт-Петербурге она замечает, что ее манера использовать мужские окончания сбивала Пушкина с толку.
Один из ее современников в мемуарах написал, что столичные салоны она посещала, сочетая мужскую и женскую одежду. Она сидела и курила трубку, положив ногу на ногу, что считалось нарушением этикета для женщины-аристократки. «Александров» будил любопытство, и его приглашали в салоны как диковинку, правда, как правило, всего по одному разу.
Также она попробовала себя на поприще художественной литературы, написав несколько рассказов и роман длиной более 700 страниц. Все это было опубликовано, но на этот раз успех от нее отвернулся. Если раньше критики превозносили ее до небес, то сейчас с тем же пылом ругали. Тогда началась ее пятая жизнь — жизнь изгоя в городе Елабуга неподалеку от Уральских гор и мест ее детства.
Она продолжала пользоваться мужским именем и говорить о себе в мужском роде.
Дурова умерла в 1866 году, и похороны ей организовали с военными почестями, но, говорят, священник отказался исполнить ее последнюю волю и во время отпевания назвать ее «рабом божьим», а не «рабой божьей». Не помогло даже разрешение, данное ей царем. В 1901 году ей поставили памятник, на котором были указаны оба имени — Дурова и Александров. Но в революцию памятник разрушили. Вместо него в 1993 году возвели конную скульптуру кавалерист-девицы у кладбища, где она похоронена. В советские времена сняли фильм под названием «Гусарская баллада», в котором историю жизни Дуровой превратили в комедию с переодеваниями.
В Елабуге есть два кладбища. На одном из них похоронена Дурова, на другом — один из величайших поэтов России Марина Цветаева, чья личность была не менее сильной. В 1941 году она совершила самоубийство в этом городе, куда ее эвакуировали во время Второй мировой войны. Обе они стремились к свободе. Дурова нашла ее, проживая жизнь мужчины, а для Цветаевой она воплотилась в личности лирической героини.
Дурова писала хорошо, но великой писательницей не была. Читая ее, натыкаешься на множество романтических клише. То тут, то там в тексте попадаются мрачные готические мотивы вроде описания ночей на кладбище, а некоторые персонажи хорошо бы вписались в какой-нибудь роман ужасов, особенно ее мать. Она сама упоминает в своих записках, что читает Анну Рэдклифф (Ann Radcliffe) — пожалуй, самого известного автора готических романов.
В шведское издание входит лишь первая четверть ее записок. Это очень досадно для читателей, потому что книга получилась неполной. Но переводчику в любом случае очень хорошо удалось передать ее стиль, который Пушкин хвалил за простоту. Нильс Хокансон снабдил книгу послесловием о Дуровой, в котором он также упоминает других женщин в истории, которые переодевались и воевали под видом мужчин.
«Записки кавалерист-девицы» кое в чем отличаются от реальной биографии Дуровой. В действительности она покинула свою девическую комнату, сбежав из дома в поисках приключений, не в 17 лет, в 22, успев выйти замуж, родить сына, бросить мужа и вернуться к родителям. Так что на самом деле Дурова сбежала не только от родителей, но и от мужа и ребенка.
Дурова примерила на себя много личностей и судеб. Она переодевалась, чтобы стать свободной и независимой. И в книге ее нет ни намека на эротику. Для экспертов по гендерной теории ее жизнь — сложная тема. Между тем она написала еще и рассказ в восточном духе о мужчине, который переодевался женщиной.
Она была слишком своевольной и необычной, чтобы ее можно было использовать в целях укрепления патриотизма. Она шла на войну защищать не родину, а собственную свободу. Она стала мужчиной, чтобы иметь возможность быть свободной. Другого выхода в России тех времен не было.
