Владимир Путин, как считают многие, заплатил существенную, а может, и достаточную цену за 2 или 3 случая его зловредных вмешательств на территориях других стран. Он получил экономические санкции за его кибератаки против западных демократий, включая вмешательство в американские выборы 2016-го года. А его военные авантюры на Украине и в Сирии стоили ему дополнительных потерь от санкций, пришлось ему смириться и с потерей российских жизней и части казны.
Но Путин по какому-то недосмотру судьбы почти не почувствовал боли в связи с самыми страшными своими международными операциями, берущими людей на испуг: никто не наказал его за убийства скрывшихся за границу шпионов и других его изгнанных оппонентов. По некоторым данным, более десяти человек стали жертвами убийств, организованных кремлевскими агентами с 2004-го года. А множество других лиц едва избежали смерти в результате этих нападений.
Две жертвы этих свершившихся или почти удавшихся убийств — бывшие шпионы Александр Литвиненко и Сергей Скрипаль — подверглись нападениям на территории Британии. Там эти истории вызвали вполне обоснованные споры и скандалы, приведшие к высылке множества российских дипломатов из Лондона и других западных столиц. Но более типичный случай — это убийство в августе прошлого года изгнанного чеченского активиста-бойца. И хотя немецкие власти арестовали киллера и точно идентифицировали его как российского агента, единственным последствием для российского правительства стала высылка двух российских дипломатов.
Даже парочка подобных нападений в Британии, а также 1-2 случая в Соединенных Штатах — все это не вызвало сильной реакции. Частично это объясняется искусностью убийств: если некоторые из них имели форму расстрела (как в Берлине) или даже взрывов в автомобилях, то большинство подобных операций проводились в форме отравлений экзотическими ядами — этого особой российской технологии, уходящей корнями во времена холодной войны. КГБ пытался отравить писателя Александра Солженицына рицином; а в более недавние времена наследник КГБ под названием ФСБ, а также ГРУ — все они попадались на использовании диоксина, кадмия, полония. Использовались и нервно-паралитические субстанции зарин и «Новичок».
В некоторых случаях происхождение отравляющего вещества так и не было выяснено, позволяя Москве заронить сомнение в том очевидном факте, что ранняя смерть того или иного диссидента — ее рук дело. В этом смысле ни одно другое дело не является более интригующим — и, может быть, более неотложным — чем дело активиста Владимира Кара-Мурзы, бывшего помощника убитого лидера российской оппозиции Бориса Немцова. Кара-Мурза, который пишет колонки для нашей газеты «Вашингтон пост», является еще и постоянным жителем США, делящим время своей жизни между Москвой и пригородом города Вашингтона, где живет его семья.
Владимира Кара-Мурзу отравляли дважды во время его пребываний в Москве, в мае 2015 года и в феврале 2017-го года. В обоих случаях у него наблюдались проблемы с функционированием органов его тела, и он едва-едва выжил. В обоих случаях российские врачи диагностировали у него «острое отравление невыясненным веществом». Тем не менее в обоих случаях яд так и не был обнаружен и узнан, а для тех, кто провел отравление, не было никаких последствий.
И это произошло не потому, что Кара-Мурза не делал попыток бить во все колокола. После его отравления в 2017 году жена Кара-Мурзы Евгения собственными руками отвезла в Вашингтон пробирки с его кровью для анализа — а в аэропорту в Вашингтоне ее приветствовали агенты ФБР. Сотрудники этого Федерального бюро расследований США тотчас же забрали у нее анализы и повели исследования крови Кара-Мурзы на все яды. Сам Кара-Мурза говорит, что люди из ФБР встретились с ним в конце 2017-го года и сообщили, что некоторые признаки отравления в его крови все же были обнаружены. Люди из ФБР обещали, что полные результаты обследования будут вскоре ему доставлены.
А дальше была странная отсрочка. Через несколько недель, сообщает Кара-Мурза, ему позвонил агент ФБР и сообщил: «Между разными вашими тестами наблюдается ряд странных несовпадений, так что предоставление результатов будет отложено. Потом — молчание. Агентство ФБР не отвечало на упорные требования Кара-Мурзы предоставить результаты. Не отвечали в ФБР и на письма многочисленных конгрессменов, также просивших дать им итоги анализов. В июле 2018 года подал апелляцию, требуя данные о своем отравлении на основании Акта о свободе информации и защиты частной жизни — по законодательству США. И опять ни ответа, ни привета.
В голову диссидента Кара-Мурзы все чаще закрадывается мысль, не является ли нежелание агентства ФБР ответить на его запрос каким-то образом связанным со встречей между высокопоставленными российскими и американскими офицерами разведывательных ведомств в Вашингтоне в январе 2018 года. Кара-Мурза говорит, будто сотрудник ФБР сообщил ему: предполагалось предоставить доклад о его отравлении приехавшим тогда в США директорам ФСБ и ГРУ.
Может быть, молчание ФБР — и вправду результат обычных бюрократических проволочек. Как бы то ни было, получается, что чиновники США буквально сидят на разоблачительных результатах и никому их не дают. Они сидят на результатах, способных показать, как путинский режим дважды попытался убить своего мирного оппонента. Диссидента с тесными связями с США, автора колонок в газете «Вашингтон пост». Вся эта история заставляет вспомнить Джамала Хашогги, убитого саудовского журналиста.
На прошлой неделе юристы, бескорыстно и бесплатно работающие на Кара-Мурзу, подали жалобу в районный суд США в Вашингтоне, требуя публикации результатов теста. А сам активист Кара-Мурза в это время улетел в Москву, чтобы принять участие в акциях памяти об убийстве Немцова. В этой критически опасной поездке, как сообщил он мне в электронном письме, результаты теста могли бы быть «ну хоть какой-то защитой от продолжающихся покушений на мою жизнь».
Ну что ж, мы знаем: администрация Трампа никогда не заботилась о защите диссидентов. Не особо активна она и в привлечении Путина к ответственности. Но разве просьба уделить этому внимание — это просьба о невозможном? Кажется, это просьба о вполне доступных мерах.
