«Фигаро»: Итальянское правительство недавно приняло исторические по масштабам меры. Страна встала. К каким последствиям это может привести?
Корали Делом: С эпидемией коронавируса связаны решающие ставки. Она может стать «аварией», которая прольет свет на несостоятельность системы, как было с Чернобылем для СССР. Она может подорвать все идеи неолиберализма и европеизма, показать, что Европейский союз представляет собой всего лишь самое комплексное проявление — в континентальных масштабах — неолиберальной идеологии. Как отметил итальянский философ Диего Фузаро, «нам сказали, что границы нужно упразднить. Что частное лучше общественного. Что государство — зло. Что больницы нужно закрыть по экономическим соображениям. (…) Одного вируса оказалось достаточно, чтобы продемонстрировать лживость неолиберализма».
Воздействие неолиберальной жесткой экономии ощутимо отразилось на Италии. В вышедшей в «Круа» резонансной статье приводятся ужасные слова итальянских врачей: они говорят, что из-за нехватки средств вынуждены в приоритетном порядке лечить пациентов, у которых больше шансов на выживание, даже если для этого приходится жертвовать другими. В докладе фонда GIMBE от декабря прошлого года говорится, что за десять лет Италия сократила больничные расходы на 37 миллиардов и упразднила 70 000 койко-мест. В больницах не хватает рук, и правительство выпустило постановление о срочном найме дополнительно 20 000 медиков. Эта огромная цифра наводит на мысль о существовании не меньшего дефицита сотрудников в здравоохранении. Но что можно сказать о ситуации в нашей стране? Бесконечные забастовки работников экстренных служб и рассказы врачей об условиях труда говорят, что государственные больницы во Франции тоже на грани…
Как бы то ни было, в плане жесткой экономии Италия пошла намного дальше Франции. Стоит отметить, что с момента вступления в еврозону в стране не было ни одного процента роста экономики, а ее конкурентоспособность была подорвана единой валютой. Такая ситуация, разумеется, повлекла за собой резкое увеличение задолженности (если ВВП не растет, отношение долга к ВВП может только увеличиваться). Чтобы Италия осталась платежеспособной и продолжила выплаты по своему огромному долгу (2,4 триллиона), Брюссель без конца предписывал Риму меры жесткой экономики, которые проводились в жизнь всеми лидерами, как «технократами» (Монти), так и центристами (Ренци). В результате в стране давно существует первичный профицит бюджета (то есть до выплаты процентов по долгам). То есть, Италию можно назвать «примерной ученицей» еврозоны. Но, как известно, такие меры жесткой экономии влекут за собой хронический недостаток государственных инвестиций, развал общественных служб и нехватку госслужащих.
В любом случае, речь идет о больной экономике, которая сейчас буквально остановилась. А в скором времени ее, вероятно, ждет рецессия. Кроме того, к колоссальному долгу и вялому росту стоит добавить неустойчивость банков. За последнее время их положение улучшилось, и они смогли избавиться от значительной части фигурировавших в их балансе безнадежных долгов, но итальянскому государству пришлось прийти на помощь некоторым из них, в том числе еще в декабре 2019 года: тогда оно влило 900 миллионов евро в капитал Banca Popolare di Bari.
Как бы то ни было, стоит отметить, что неустойчивым положением отличаются не только итальянские банки. Взять хотя бы Deutsche Bank… Да и всю экономику Германии.
— Немецкая экономика действительно сбавляет обороты. Кризис обострит ситуацию?
— Без сомнения. Все даже может обернуться катастрофой. Страны, чья экономическая модель полностью направлена на извлечение прибыли из глобализации, уже во многом пострадали от спада активности в Китае и напряженности в торговых связях Вашингтона и Пекина. Автомобильная отрасль Германии, на которую приходится почти 5% создаваемых богатств и 800 000 рабочих мест, находится в непростом положении. Ее производство падает уже третий год подряд (-9% в 2019 году). А 2020 год начинается с затяжной паузы в экономике Китая, который является главным торговым партнером Германии.
В целом, сейчас, когда начинают поговаривать о необходимости отойти от глобализации мировой экономики, страна, которая поставила все на экспорт и внешние связи, не может не ощущать, что вся ее модель оказалась под большим вопросом.
Но это еще не все. Эта модель дала немалый профицит, который ФРГ в соответствии с бюджетным «золотым правилом» превращала в накопления, а не государственные инвестиции. В результате в финансовой сфере остаются колоссальные неиспользованные суммы, что повышает уязвимость Германии к финансовому кризису. Как отмечает экономист Александр Мирликуртуа (Alexandre Mirlicourtois), «при малейших потрясениях в мире финансов Германия окажется голой, а накопленные ей за десятилетия сбережения испарятся».
В целом, одной из самых уязвимых экономик еврозоны (Италии) и крупнейшей из них (Германии) грозят большие потрясения.
— Что может ждать Францию в такой обстановке?
— Из-за коронавируса все несколько отвлеклись от нового миграционного кризиса на границе Греции и Турции…
— Все верно. Европейский союз окружен существующими и потенциальными кризисами самого разного рода, которые являются следствием того, как он был построен и как урегулировал предыдущие кризисы (долговой кризис, кризис евро 2008-2012 годов, миграционный кризис 2015 года).
Говоря о последнем, Германия сначала приняла в 2015 году решение о массовом приеме мигрантов. Затем она одумалась и стала договариваться с автократом из Анкары. Ангела Меркель действовала по собственной инициативе и без консультаций с партнерами: она заключила с Турцией соглашение, один из пунктов которого касался платы за удержание мигрантов на турецкой территории. Турецкому правительству так хорошо заплатили (6 миллиардов), что оно решило, что Европу можно легко шантажировать. Сейчас оно возобновило шантаж и цинично пользуется мигрантами, даже отвозит их на автобусе к греческой границе и призывает их перейти ее. Благодаря такому шантажу Эрдогану удалось добиться в 2015 году открытия новых глав вступления его страны в ЕС. На этот раз он хочет военной помощи в Сирии. И параллельно пытается заработать еще пару миллионов.
Первой европейской страной, которой приходится иметь дело с Турцией, разумеется, является Греция. Греция, чью экономику мы полностью разрушили усилиями «тройки» и «меморандумами». Греция, чье население сейчас на грани, как легко понять. У греческого народа складывается ощущение, что его суверенитет без конца попирают во всех возможных сферах, что с его мнением не считаются, и что Европа (она, судя по всему, не собирается вводить против Турции экономические санкции) не помогает ему. Жители островов выходят на протест: на прошлой неделе на Хиосе и Лесбосе прошли столкновения между населением (оно не хочет строить новые лагеря на и без того перенаселенных островах) и силами правопорядка. И если во время «греческого кризиса» 2015 года греков нередко называли тунеядцами и мошенниками, сейчас их представляют как ультраправых радикалов…
— Санитарный кризис, назревающий новый миграционный кризис. Зарождающийся финансовый кризис, возможный экономический кризис… Кроме того, ЕC сейчас как никогда разобщен. Сможет ли он пережить все это?
— Это будет зависеть от масштабов кризисов. Я никогда не верила в возможность выхода Франции из ЕС, хотя технически это возможно, и так было еще до вступления в силу Лиссабонского договора с его знаменитой статьей 50. Суверенное государство может в любой момент выйти из подписанного им соглашения и/или международной организации, в которой оно числится. Как бы то ни было, «Фрексит» представляется мне политически маловероятным.
В то же время мне слабо верится в долгую жизнь созданного нами наднационального монстра, а также единой валюты. Таким образом, я вижу только один вероятный сценарий: внешний шок, который приведет к развалу. Коронавирус стал внешним шоком, которого никто не ждал, и сейчас мы совершенно не представляем, какие у него будут последствия. Тем более, что он наслаивается на другие вещи, которых мы тоже не ждали. Мне неприятно это говорить, потому что такие слова не обнадеживают и не придают оптимизма. Но, увы, не всякой угрозы можно избежать.
Разумеется, нужно сохранять осторожность, потому что пока все это только гадание на кофейной гуще. Старый порядок не хочет умирать и уже не раз доказывал готовность цепляться за жизнь. Тем не менее мне кажется, что мы приближаемся к концу. К концу ЕС и того, что он воплощает в себе: неолиберальной глобализации.
