Всего несколько лет назад вопрос объединения Ирландии считался окончательно закрытым. Даже несмотря на то, что Соглашение Страстной пятницы (о ней ниже) и предусматривает такую возможность. По крайней мере, теоретически. Однако все изменил выход Британии из состава ЕС.
«Первой ласточкой» перемен стало резкое усиление роли республиканцев в ирландском парламенте. А главное — постепенное изменение этнического баланса в Северной Ирландии подталкивает сторонников объединения все громче требовать проведение референдума.
Итак, насколько вероятен риск распада Великобритании? И какие последствия это будет иметь?
Вопрос веры
Традиционно едва ли не главной проблемой Ирландии является межконфессиональное противостояние католиков и протестантов.
При этом католики в большей степени является проирландскими патриотами, в то время как протестанты — лояльны британской короне.
Исторически протестанты представляли собой правящее меньшинство, которое получало все привилегии от короны и держало в своих руках аппарат принуждения, в то время как католики были тем самым угнетенным автохтонным (местным) кельтским населением. Протестанты исторически жили в северной части острова, где англичане еще за восемь веков до этого основали первые колонии.
По сути, именно эта часть и была оторвана от молодой независимой Ирландии в двадцатых годах прошлого века.
В это время заново возрождаются парамилитарные организации, которые взяли на себя роль защиты своих конфессиональных общин. Наиболее известной среди них была и остается Ирландская Республиканская Армия- католическая парамилитарная группа, созданная еще в середине ХІХ века.
Протестанты боролись за нерегулярные боевые формирования, несмотря на поддержку от британской власти и абсолютную лояльность полиции и военных. Здесь стоит сделать небольшой реверанс в сторону британских силовиков, которые до сих пор признают террористическими как католические, и протестантские парамилитарные формирования.
Эта борьба до сих пор жива. Почти тридцатилетнее противостояние между католиками и протестантами, унесшее три с половиной тысячи жизней и прозвучавшее отголосками терактов даже на Даунинг-стрит 10, завершилось в 1998 году подписанием Соглашения Страстной пятницы — двойного договора между Ирландией и Британией, а также между политическими партиями в Северной Ирландии.
Кроме открытой границы, британское правительство согласилось оставить для Ирландии возможность воссоединения путем референдума.
Эта сделка должна была окончательно положить конец насилию и противостоянию.
По крайней мере, так казалось последние двадцать лет.
Политика как продолжение вооруженной борьбы
В каждой из упомянутых групп, кроме парней с автоматами и местных лидеров, были и свои аффилированные политические партии.
Некоторые из них продолжают функционировать и сегодня, более того, непосредственно влияют на повестку дня и соотношение сил на Британских островах.
Среди самых заметных политических сил такого рода стоит выделить партию Шинн Фейн (Sinn Féin, с гэльского «Мы сами по себе») — республиканскую политическую силу, которая стоит за объединение Ирландии, и Демократическую юнионистскую партию (DUP), которая выступает за единство Северной Ирландии и Великобритании.
В свое время и Шинн Фейн, и DUP образовались из политического крыла парамилитарных формирований, однако уже после Соглашения Страстной пятницы начали всячески открещиваться от своего «боевого» прошлого.
Обе партии представлены в Палате общин британского парламента (правда, Шинн Фейн все годы демонстративно не участвует в заседаниях, хотя и имеет семь депутатских мест — это такой своеобразный протест пустого стула против разобщенной Ирландии и против необходимости присягать британской короне).
Остановимся чуть подробнее на республиканцах. Шинн Фейн является своего рода политическим уникумом, ведь партия существует одновременно в нескольких измерениях. Во-первых, она единственная из всех политических сил Альбиона существует как в Республике Ирландия, так и в Северной Ирландии.
Таким образом республиканцы занимают нишу объединительной силы для патриотических ирландцев по обе стороны границы.
Во-вторых, ее «боевое» прошлое дает возможность сплотиться вокруг нее как молодым и радикальным, так и старым, и консервативным — Шинн Фейн была с ними в самые сложные времена, и теперь она снова готова подарить ту старую надежду.
В-третьих, Шинн Фейн уникальна своей ролью в создании государства, ведь именно ее партийцы стояли на началах создания Свободного Государства Ирландия и первых восстаний против британского господства в начале прошлого века.
Поэтому, по сути, она воплощает собой традиции борьбы, свободы и демократии (хотя и с левым уклоном).
Поэтому не случайно, что партия успешно дожила до наших дней, правда, последние… лет находясь в статусе небольшой оппозиционной партии с весьма ограниченным влиянием.
Борьба продолжается
Шанс на «вторую жизнь» для ирландских республиканцев появился после выхода Британии из состава ЕС. А что означает Брексит для Ирландии? Это, прежде всего, установление четкой границы с пропускными пунктами, таможней и, скорее всего, военным контингентом. Хотя условием, которое позволило сторонам договориться о мире в 1998 году, была открытая и свободная граница, от которой зависела жизнь местных общин и бизнеса. «Официальные» спикеры Временной ИРА и союза протестантских парамилитарных групп уже заявили, что на установление новой границы они ответят кровью. И это не пустые слова — теракты и убийство журналиста в Дерри (который юнионисты упорно называют Лондондерри — эта филологическая битва со страстями похожая на знакомую нам русскую «на» и «в» Украине) в прошлом году красноречиво это доказали.
В этот момент в Ирландии проходят внеочередные парламентские выборы. И догадайтесь, какая партия набирает больше всего голосов и готовится формировать миноритарное правительство? Именно так, Шинн Фейн.
И тогда снова положение о возможном референдуме возвращается в инфопространство ирландской политики.
Добавьте к этому то, что за последние годы католическая община Северной Ирландии уверенно росла и в настоящее время сравнялась по численности с протестантами- и вы получите нынешнюю ситуацию.
Итак, чтобы урегулировать эту ситуацию максимально мирным и комфортным путем, у кабинета Джонсона имеется не более двух лет.
Но готов ли Лондон к масштабным уступкам, чтобы удержать Северную Ирландию?
Сохранить нельзя отдавать
Теперь появляется основной вопрос для Джонсона и его министров- каким образом и какими средствами можно сдержать северных ирландцев от фатального (для Лондона) голосования на референдуме? Здесь стоит обратить внимание на то, что ирландцам уже успели пообещать и что из этого им действительно нужно.
Граница. Действующий премьер- министр еще во время предвыборной партийной гонки обещал применить новые технологии для решения вопроса свободного пересечения границы и сохранения статуса-кво. Но и до сих пор эта якобы новая электронная система не была представлена широкой общественности (а по некоторым данным — и не была разработана), поэтому и уверенности позиция правительства не приносит.
Экономические привилегии. Северная Ирландия — единственная из всех частей Соединенного Королевства, которая получила временные привилегированные в отношениях с общим европейским рынком и таможенным союзом.
Однако эта «золотая эпоха» завершится уже через несколько лет, после чего британскому истеблишменту надо будет придумать что-то новое для региона, потому что поддержка оживленной экономической жизни и социального благосостояния без специальных условий станет крайне трудновыполимой задачей.
Безопасность. Британия должна вновь показать себя оплотом безопасности для протестантов Северной Ирландии. В то же время эти меры не должны воплощаться за счет прав католиков, которых эти действия лишь еще больше склонят к активному противостоянию. Поэтому безопасность должна быть легитимной, толерантной и всеобъемлющей.
И все эти мероприятия консерваторам в Британии необходимо осуществить в ближайшие пару лет.
Естественно, за такое короткое время ни республиканцы, ни юнионисты не успеют набраться сил для новых проблем — но если Лондон будет оставаться бездеятельным, то Ирландия может вновь взорваться через несколько лет.
Поколение, которое помнят кровавые события 1970-1980-х годов, еще живо, и многие хотят мести.
