То, что Владимир Путин после телефонного разговора с коллегой Дональдом Трампом так быстро оказался готов участвовать в сокращении добычи нефти вместе со странами ОПЕК и другими нефтедобытчиками, говорит о многом. За месяц до этого он дал жесткий отказ Саудовской Аравии, вызвав тем самым беспрецедентное падение цен с 66 до 22 долларов за баррель нефти марки Brent, когда Эр-Рияд, разозлившись, заполонил нефтью рынок.
Может быть, он просто недооценил саудитов. Как и коронавирус. Долгое время Кремль делал вид, что его это не тревожит, и сохранял спокойствие. Еще 17 марта Путин заявлял в Крыму, что все под контролем.
Между тем в России — как и во многих других странах — все рушится. Точнее, в отличие от большинства стран, все еще хуже. Становится ясно, что Россия столкнулась с невероятным ударом.
Во-первых, экономика, в том числе из-за западных санкций и связанной с ними изоляции, в последнее время фактически стагнировала с ростом примерно 1,3%.
Во-вторых, вызванный коронавирусом глобальный спад еще больше тянет Россию вниз. Путин отреагировал и поручил среди прочего до 18 мая оказать прямую финансовую поддержку малому и среднему бизнесу при условии сохранения по крайней мере 90% сотрудников. Кроме того, он объявил, что малые и средние компании во время кризиса получат больше помощи от государства. Но из-за быстро растущего числа заболевших были введены жесткие меры самоизоляции. Глава Кремля объявил весь апрель нерабочим месяцем.
Сколько Путин готов выделить на поддержку экономики? Вероятно, это связано в том числе и с нефтяными доходами. Но здесь таится еще одна проблема: такая важная для России цена на нефть, несмотря на сделку с ОПЕК, еще долго будет ниже 42 долларов, необходимых стране для сбалансированного бюджета. Из-за демпинга со стороны Саудовской Аравии россияне получают за свою нефть марки Urals, цена которой важна для бюджета, на 8-9 долларов за баррель меньше, чем за Brent. Но сейчас цена на нефть упала ниже 29 долларов, то есть за Urals Россия получает половину стоимости, заложенной в бюджет.
Россия в трудном положении, она добывает существенно меньше, а цены все еще низкие, отмечает главный экономист Oxford Economics Евгения Слепцова в российской газете РБК.
Нельзя сказать, что Кремль ничего не предпринял. На данный момент в стране свыше 32 тысяч инфицированных. Но Кремль вначале выделил 1,2% от ВВП на борьбу с тяжелейшими последствиями карантина, в то время как западноевропейские страны и США оперативно бросились в бой с одной десятой от ВВП или даже больше. И это связано с необходимостью для Путина экономить из-за шока от последних кризисов. Но этим он вызвал непонимание и даже гнев менеджеров и экономических экспертов. Так, несколько дней назад ряд признанных российских экономистов привлекли к себе внимание открытым призывом к увеличению мер поддержки по крайней мере до 4-6% ВВП, а в случае необходимости — до 10%.
Государство, не желающее как следует поддерживать экономику и предоставляющее компании самим себе, заняло циничную позицию, отмечает бывший вице-председатель Центробанка, профессор экономики, председатель Наблюдательного совета Московской биржи Олег Вьюгин. Этот взгляд разделяют и обычно сдержанные западные представители экономики в стране. Согласно опросу Немецко-российской внешнеторговой палаты, из более 900 компаний две трети довольны антикризисным менеджментом, но 85% при этом считают меры поддержки экономики недостаточными.
Драматизм ситуации, кажется, постепенно доходит и до правительства и Кремля. Пул экономистов в своем обращении отметил, что спад в глобальной экономике в размере 3%, согласно прогнозу МВФ, приведет к падению ВВП в России до 8,6%.
В 2009 году Путин впервые извлек выгоду из того, что его тогдашний министр финансов, известный на международной арене Алексей Кудрин в зажиточные годы по примеру Норвегии направил избыточные доходы от продажи нефти в государственный фонд. Эти средства во многом помогли международным валютным резервам страны летом 2008 года достичь рекордной цифры в 598 миллиардов долларов, прежде чем в 2009 году они снизились до 376 миллиардов — показателя столь же низкого, как и позднее, в 2015 году, в год рецессии после аннексии Крыма.
С тех пор Россия снова дисциплинированно экономила. Сейчас валютные резервы составляют 565 миллиардов долларов. В самом государственном фонде накоплен объем в размере 8,5% ВВП.
Но у Путина есть еще два других инструмента, которые он может сейчас использовать. Во-первых, ключевая ставка ЦБ, которая в прошлом десятилетии при сглаживании инфляции успешно повышалась, все еще на высоком уровне в 6%. ЦБ может ее оперативно снизить в целях стимуляции.
Кроме этого, Путин еще более 15 лет назад существенно сократил госдолг. На настоящий момент он составляет порядка 15% ВВП. О таком показателе большинство стран мира могут только мечтать. Если бы Путин захотел, он мог бы брать деньги в большом объеме. Но он и здесь нерешителен.
