«Опустим это». Вот как ответил Юхан Гизеке (Johan Giesecke), когда Expressen попыталась добиться от него ответа, почему он дает такую разную информацию по теме коронавируса. 17 апреля он считал, что коронавирусом заражены минимум 50% населения Швеции и Великобритании. Четыре дня спустя уже от 500 до 600 тысяч жителей Стокгольма могли болеть covid-19, что означает 30% населения города. Прошло две недели. В программе «Шведского радио» «Доброе утро, мир!» звучат следующие данные: «Четверть всех жителей стокгольмского региона имеют иммунитет». Но в том же интервью Гизеке сказал, что иммунитетом обладают большинство жителей Стокгольма. Почему его выводы все время разные?
Шведская стратегия основывается на идее коллективного иммунитета. Конечно, официальный курс Управления общественного здравоохранения подразумевает попытки сгладить кривую и помочь системе здравоохранения справиться с нагрузкой. Раз за разом в последние месяцы Тегнелль и другие отрицали, что коллективный иммунитет — часть стратегии, заявляя, что это не цель, а следствие. Но все это лишь софистика. Без надежды на коллективный иммунитет или скорое изобретение вакцины шведская модель предстает в очень мрачном свете. Если те, кто уже переболел, не приобретают иммунитета или доля имеющих иммунитет слишком мала, мы мало что выиграем, оставляя страну более открытой, чем другие.
По данным на 11 мая, в Швеции от covid-19 умерли 3 313 человек — больше, чем в Дании, Норвегии, Финляндии и Исландии вместе взятых как по абсолютным показателям, так и в соотношении с общим населением. Если оценивать ситуацию только по состоянию на сегодняшний день, Швеция со своей стратегией по коронавирусу явно потерпела неудачу. Надежда лишь на то, что нам удастся достичь коллективного иммунитета раньше остальных, а это может произойти только в том случае, если смертность снизится.
Том Бриттон (Tom Britton), главный математик коронавируса, выступающий публично, полагает, что при нынешних ограничениях коллективного иммунитета можно достичь, когда переболеет чуть больше 40% населения (без ограничений понадобится 60-70%). По мнению Бриттона, мы добьемся этого к середине июня. А Андерс Тегнелль (Anders Tegnell) месяц назад считал, что коллективный иммунитет у нас будет уже в мае. С помощью математических моделей и Бриттон, и Управление общественного здравоохранения независимо друг от друга пришли к выводу, что к концу апреля четверть стокгольмцев уже обладали иммунитетом. Но, как уже было сказано, все это абстрактные модели.
В понедельник Всемирная организация здравоохранения выступила с аналогичным сообщением: лишь небольшая доля из всех людей, у которых взяли анализы, обладает антителами. В разных исследованиях цифра варьируется от 1 до 10%. Эксперт ВОЗ по чрезвычайным ситуациям Майк Райан (Mike Ryan) сделал высказывание, которое трудно не интерпретировать как критику шведской стратегии борьбы с коронавирусом: «Мысль, что страны, которые предприняли менее серьезные меры или вообще ничего не сделали, считая, что смерть некоторого количества пожилых людей большой роли не сыграет, каким-то магическим образом могут достичь коллективного иммунитета, — опасная идея, которой, думаю, мало кто из нас станет руководствоваться».
Чем больше людей переносят заболевание со слабыми симптомами или вовсе без них, тем лучше для нашей стратегии. В таком случае смертность становится лишь верхушкой огромного айсберга, позволяя рассчитывать, что гораздо больше людей болезнь в итоге пощадит. Но представьте, что вирус больше похож на пенопласт, который плавает туда-сюда в море людей, не особенно сильно приближая нас к коллективному иммунитету. В таком случае умрут очень и очень многие. И это было бы катастрофой.
