Новый вариант налога на состояние мог бы принести более 10 миллиардов евро в год, считает экономист. Это предоставит средства для инвестиций в ключевые отрасли (здравоохранение, инновации, экология), создание рабочих мест и исправление дефицитов. Восстановление экономики предполагает активное участие государственных органов власти и Европы: объявленный в понедельник план Макрона и Меркель о займе в 500 миллиардов евро представляет собой хорошее начало, но его одного недостаточно.
Переосмысление глобализации, большие инвестиции в экологические программы, возврат промышленного и сельскохозяйственного производства, возвращение должного места самым полезном для общества профессиям… В своих выступлениях многие утверждают, что в будущем ничто уже не будет таким, как раньше. Действительно? В размышлении о мире завтрашнего дня «Либерасьон» предлагает интеллектуалам развенчать обманчиво хорошие идеи и установить приоритетные направления деятельности для того, чтобы прекрасные обещания не оказались напрасными.
Экономисты столкнулись с настоящей черной дырой. Какими будут масштабы вызванного коронавирусом кризиса? Сколько рабочих мест будет потеряно? Как восстановить экономическую деятельность? Государство приняло активные меры поддержки предприятий и трудящихся, но кто будет платить по счетам? Самые большие оптимисты считают, что долг и валюта позволят сгладить дефицит. Ангела Меркель и Эммануэль Макрон предложили в понедельник европейским партнерам формирование фонда восстановления в размере 500 миллиардов евро. Интересные, но недостаточные стратегии, считает экономист Тома Пикетти. Автор работ «Капитал в XXI веке» и «Капитал и идеология» все еще рассматривает налог как более справедливый и честный способ финансирования: нарастающее налогообложение высоких доходов, имущества, а также активных выбросов углекислого газа позволило бы сократить неравенство и профинансировать экологические программы в период небывалой эпидемии.
«Либерасьон»: Кризис пролил свет на социальное неравенство, о котором вы уже столько говорили в ваших работах. Существует ли риск обострения этого неравенства?
Тома Пикетти: Кризис выставил на всеобщее обозрение масштабы социального неравенства и необходимость перемен в экономической системе. У людей с проблемными жилищными условиями самоизоляция протекает совершенно не так, как в загородных домах. Все те, кто остались без доходов, не имеют сбережений и вынуждены работать без защиты, чтобы платить по счетам, пережили сильнейший шок. Это поднимает целый ряд вопросов о нашей социальной системе: недостаточные инвестиции в больницы и медицинское оборудование, распространение крайне неустойчивого положения (временная занятость, частное предпринимательство, и т.д.) без защиты от таких тяжелых ударов и т.д. Это также поднимает вопрос доступа к жилью и перераспределения собственности. Во Франции более бедная половина населения владеет всего 5% недвижимости, профессиональных и финансовых активов. При этом 10% самых богатых владеют 60%, а находящийся на самом верху 1% — 20% всего имущества. Мы должны ждать, что экономический рост и конкуренция мало по малу исправят ситуацию? Если бы так было на самом деле, мы бы уже давно увидели результаты. В США у 50% самых бедных граждан было в общей сложности 3% имущества 30 лет назад, а сейчас речь идет о менее 1%.
— Вы говорите, что экономический рост нужно восстановить «по-другому». Но как?
— Следует воспользоваться вынужденной остановкой экономики для продвижения новой модели развития с прицелом на большее равенство и устойчивость. После подобной рецессии политической власти придется взять на себя центральную роль в перезапуске экономической деятельности и занятости. Но сделать это нужно с помощью инвестиций в новые отрасли (здравоохранение, инновации, экология), а также постепенного сокращения деятельности с высоким уровнем выбросов углекислого газа (неограниченное дорожное движение и авиаперелеты, выходящая за пределы необходимого международная торговля, неэффективное отопление в домах). Если конкретнее, можно создать миллионы рабочих мест и поднять зарплаты в больницах, школах и университетах, обновить отопительные системы, сформировать сеть локальных поставок.
— Но кто будет платить? Какой была бы ваша первая мера?
— Для борьбы с вызванным covid кризисом нужно восстановить налог на состояние, создать новый его вариант. Долг и валюта будут играть важнейшую роль в ближайшие годы, но их одних будет недостаточно. Утверждения о том, что никому не придется ни за что платить по итогам этого кризиса, не кажутся никому убедительным и только плодят подозрения. При этом обладание имуществом означает возможность внести вклад в государственные расходы в не меньшей степени, чем высокий заработок, особенно в кризисное время.
То есть, следует уже сейчас задумываться о восстановлении налога на состояние в новом виде, с более жестким финансовым контролем и декларациями. Если конкретнее, нужно, чтобы информация о финансовых портфелях автоматически поступала в налоговую службу через французские и иностранные банки. Налог на состояние мог бы принести более 10 миллиардов евро в год. При этом следовало бы облегчить земельный налог для всех, кто хотел бы приобрести собственность. Дело в том, что земельный налог относится к числу самых высоких (более 40 миллиардов евро) и несправедливых. Если у вас есть квартира или дом в 300 000 евро и при этом займ в 290 000, вы платите точно такой же земельный налог, как свободный от займа человек с финансовым портфелем на 3 миллиона евро. Никакой экономический аргумент или принцип справедливости не может служить оправданием для столь архаичной системы. В перспективе следует объединить налог на состояние и земельный налог, чтобы сформировать один ступенчатый имущественный налог, что позволит профинансировать минимальное наследие для нас всех.
— Споры вокруг налога на состояние вновь набирают силу во Франции на фоне вызванного коронавирусом кризиса, а на международном уровне этот вопрос тоже рассматривается уже какое-то время.
— Да, и во Франции об этом все еще слишком мало говорят. Налог на состояние сейчас активно обсуждают в Германии, где он стал одним из главных составляющих программы социал-демократов и левых. В США эта идея тоже стала очень популярной, в том числе среди республиканского электората. Так было еще до коронавируса, и эта тенденция только усилится во время кампании, когда Джо Байден постарается взять на вооружение ряд предложений по налоговой и экономической справедливости (упразднение долгов, мораторий на квартплату), которые выдвигали Берни Сандерс и Элизабет Уоррен. Упразднение налога на состояние во Франции в 2017 году было совершенно несвоевременным. Упорствуя на своих позициях, нынешнее правительство заставляет нас терять драгоценное время, которое можно было бы использовать для проработки дальнейших действий.
— По вашим словам, коронавирусный кризис создал условия для пересмотра налога на выбросы углекислого газа. В вашей последней книге вы выступаете за «индивидуальную карту» по СО2, которая должна обеспечить большую социальную справедливость…
— Я действительно выступаю за такую карту, которая позволила бы обложить высоким налогом самые большие выбросы или просто запретить их выше определенного уровня, одновременно с этим защитив более умеренное и ответственное использование энергии. То есть, это полная противоположность прошлому налогу, который в первую очередь отягощал тех, кто ездит на работу на машине, а не тех, кто летает на выходные отдыхать на самолете. Те, кто осуждают налоговое вмешательство, забывают, что век назад такую же реакцию вызывал подоходный налог, и что банкам уже известны все подробности о наших ежедневных тратах. Мне кажутся странными рассуждения о невозможности доверия правительству, которое работает над экологическими преобразованиями, раз у нас уже вошло в привычку доверять банкам.
Как бы то ни было, такая карта не решит всех вопросов: она не заменит работу по нормам (постепенный запрет двигателей внутреннего сгорания и внутренних перелетов, строительный регламент и т.д.) и инвестиции в новую транспортную инфраструктуру. Но стоящие перед нами вопросы настолько велики, что не стоит пренебрегать никакими инструментами.
— Какая социально-политическая коалиция могла бы реализовать подобную программу?
— В 2008 году Европа массово принялась за спасение банков. Поступит ли она точно так же сегодня для спасения предприятий и трудящихся, помимо объявленного в понедельник плана Макрона-Меркель?
— В краткосрочной перспективе финансирование может осуществляться лишь с помощью долга и при активной поддержке центральных банков. С 2008 года они приступили к массовой денежной эмиссии для спасения банков от финансового кризиса, который был вызван ими самими. Итоги работы Евросистемы (сеть центральных банков под руководством ЕЦБ, прим.ред) вырос с 1,15 триллиона евро в 2017 году до 4,675 триллиона в 2018 году, то есть примерно с 10% до 40% ВВП еврозоны (12 триллионов евро). Эта политика, вероятно, позволила не допустить цепочки банкротства банков, которая погрузила мир в депрессию в 1929 году. Как бы то ни было, эта эмиссия, решение о которой было принято за закрытыми дверями и без должного демократического обрамления, способствовала подъему котировок в финансах и недвижимости, а также обогащению самых богатых, не решая структурные проблемы реальной экономики (нехватка инвестиций, подъем неравенства, экологический кризис).
Существует реальная вероятность того, что все ограничится движением в том же самом направлении. ЕЦБ запустил новую программу выкупа активов для борьбы с covid-19. Итог Евросистемы вырос с 4,692 триллиона евро на 28 февраля 2020 года до 5,395 триллиона на 1 мая (по данным ЕЦБ на 5 мая). Как бы то ни было, такого массового вливания денег (750 миллиардов евро за два месяца) будет недостаточно: складывающаяся против Италии разница в процентных ставках (по десятилетним займам по сравнению с Германией, прим.ред.) несколько снизилась в середине марта после заявлений ЕЦБ, но затем быстро пошла в гору.
— В начале мая немецкий Конституционный суд принял очень жесткое постановление насчет политики ЕЦБ. Это решение еще больше осложнило политическую ситуацию?
— Наоборот, нужно воспользоваться этой возможностью, чтобы сделать давно напрашивающиеся демократические прояснения. Еврозона останется хрупкой, пока ее 19 процентных ставок будут подчинены рыночным спекуляциям. Пора, наконец, создать средства для выпуска долговых обязательств по общей процентной ставке. Вопреки иногда звучащим утверждениям, цель в том, чтобы объединить процентные ставки, а не заставлять одни страны платить по долгам других. Страны, которые активнее всего продвигают это предложение (Франция, Италия, Испания), должны сформулировать четкую и операционную инициативу с формированием «парламентской ассамблеи», которая бы осуществляла надзор. Германия, которую судьи призывают прояснить свои отношения с Европой, без, сомнения, выберет участие, если на рассмотрение будет представлено солидное предложение, а основные партнеры будут готовы двигаться вперед. В любом случае, нельзя сидеть, сложа руки, и ждать единогласия, которого не будет.
— История напоминает о том, что в прошлом сама Германия добилась беспрецедентного списания долга…
— Внешний долг Германии был заморожен в 1953 году (и окончательно списан в 1991 году), а остатки огромного послевоенного долга были погашены путем исключительных отчислений с самого большого финансового имущества (это требуется сделать и сейчас). Германия, где было изобретено совместное управление и разделение прав голоса между сотрудниками и акционерами, на самом деле намного менее консервативна, чем ее судьи. В любом случае, у нас нет особого выбора: либо мы принимаем, что денежная эмиссия идет на финансирование экологического и социального подъема, либо мы позволяем ЕЦБ расширить свои привычные действия, что пойдет лишь на пользу бирже и породит еще больше недовольства. Ведь что бы об этом ни думали немецкие судьи, ЕЦБ продолжит валютные вливания, без которых финансовая паника развалит еврозону за несколько недель.
— Но можно ли изменить политику ЕЦБ?
— Испанское правительство предложило выпуск облигаций на сумму от 1 до 1,5 триллиона евро (около 10% ВВП еврозоны) с переложением этого беспроцентного долга на ЕЦБ в бессрочном порядке (или на очень долгое время). Предложение должно быть поддержано и повторено при необходимости, если инфляция останется умеренной. Отметим, что в договорах нет определения задачи по стабильности цен (ЕЦБ сам поставил перед собой цель в 2%: планка может быть поднята до 3% или 4%).
В тех же самых договорах прописано, что ЕЦБ должен способствовать реализации общих задач ЕС, которые включают в себя полную занятость, социальный прогресс и защиту окружающей среды (договор о Европейском союзе, статья 3). Вместо того, чтобы уступать позиции немецким правым националистам, экологические активисты должны мобилизоваться и обратиться в суд с заявлением о несоблюдении европейских обязательств. Кроме того, нужно, наконец, создать условия для проведения политики в Европе, позволить готовым к этому странам отойти от жестких рамок и правила единогласия.
— Европа начинает отказываться от ряда экологических обязательств, хотя некоторые надеются, что остановка в связи с коронавирусом создаст условия для формирования экономики без СО2. Что вы думаете об экологической программе Еврокомиссии?
— Я обеспокоен подъемом модных сейчас в Брюсселе манипуляций с цифрами. Те, кто озвучивают колоссальные цифры по экологической программе, не предлагая при этом источники финансирования, не способствуют политическому прогрессу. Это по определению означает, что они перенаправляют средства из других программ (в рамках довольно скудного бюджета ЕС, который составляет всего 1% ВВП Европы), по нескольку раз засчитывают одни и те же расходы или же складывают государственное и частное финансирование (такому позавидовал бы любой спекулянт). Зачастую все сразу. С этим нужно покончить. Европа окажется в смертельной опасности, если не покажет гражданам, что в состоянии направить силы на борьбу с коронавирусом в не меньшей степени, чем в прошлом на спасение банков.
— Ангела Меркель и Эммануэль Макрон предложили в понедельник план на 500 миллиардов евро. Такого ответа на кризис ждут от Европы?
— Это интересный, но недостаточный первый шаг. Прежде всего, это касается суммы: 500 миллиардов евро — это меньше 4% ВВП ЕС, нужно в 2-3 раза больше. Далее, этого недостаточно, потому что не делается ничего, чтобы изменить модель и, наконец, демократизировать Европу. Все по-прежнему опирается на единогласие и закрытые заседания глав государств и министров финансов. Из-за этого будут возникать прежние препятствия по бюджетным и налоговым вопросам. Меркель и Макрон должны были предложить, чтобы план восстановления и заимствования был принят новой парламентской ассамблеей по правилу большинства и открытым голосованием. Система была бы открытой для всех желающих стран, а те, что выступали против, не могли бы ее заблокировать. Это не так уж и сложно: достаточно расширить принцип сформированной в прошлом году франко-немецкой парламентской ассамблеи, открыть ее для всех стран и, самое главное, предоставить ей реальные полномочия в налоговой и бюджетной сфере.
— А если этот план не будет сопровождаться демократизацией процесса принятия решений…
— В таком случае уже можно предугадать итог инициативы: в стремлении добиться единогласия государств-членов и так уже недостаточный план может быть урезан. Вновь пойдет столь ненавистный европейцам тайный торг между странами, хотя масштабы стоящих вопросов требуют настоящей демократической легитимности с плюралистическими дебатами под взглядами граждан и СМИ. Подобная демократизация Европы совершенно необходима как по соображениям эффективности (нужно отойти от правила единогласия по бюджетным вопросам), так и для формирования полагающейся на обсуждение модели, которая была бы на высоте того, что должен представлять собой Европейский союз. Это нужно было сделать еще после финансового кризиса 2008 года. Будем надеяться, что это, наконец, произойдет в 2020 году!
