В последнее время в международных СМИ и особенно в социальных сетях появилось много материалов об обострении предполагаемых противоречий между Москвой и Дамаском и даже о намерении России пересмотреть свою политику в отношении сирийского кризиса.
На самом деле в этой связи хорошо вспомнить слова великого американского писателя Марка Твена: «Слухи о моей смерти сильно преувеличены!» Москва продолжает оказывать помощь Дамаску в борьбе с терроризмом, продвигать принципы суверенитета, единства и территориальной целостности Сирии, содействовать политическому урегулированию кризиса и выражать приверженность целям, изложенным в резолюции 2254 Совета Безопасности ООН. Кроме того, она также принимает меры для возобновления работы Конституционного комитета в Женеве, который в настоящее время сталкивается с трудностями из-за пандемии коронавируса.
Сотрудничество между Россией, Турцией и Ираном по сирийскому вопросу также полностью сохранилось, как остается в силе режим прекращения огня в зоне деэскалации в Идлибе. Несмотря на некоторые незначительные нарушения, продолжается совместное патрулирование российских и турецких военнослужащих, а уровень насилия в стране резко снизился.
Все это вовсе не значит, что между «государствами-гарантами» нет никаких противоречий, конкуренции или что их позиции по сирийской проблеме полностью совпадают, но так было всегда, и стороны преодолевали даже очень серьёзные разногласия.
В любом случае нельзя игнорировать постоянство в российской позиции. Например, Соединенные Штаты несколько раз меняли приоритеты в отношении своего военного присутствия в Сирии: сначала они вели борьбу с терроризмом, потом противостояли Ирану, а после держали под своим контролем нефтяные месторождения для финансирования Демократических сил Сирии. Наконец, недавно специальный посланник Соединенных Штатов по Сирии Джеймс Джеффри сделал заявление: «Моя задача — сделать это болотом для русских». Возможно, было бы правильно назвать этого опытного американского дипломата, никогда не бросающего слов на ветер, специальным посланником по Сирии не для борьбы с терроризмом, а для ведения войны против России? Какова в данном случае судьба российско-американского сотрудничества по антитеррористической борьбе, если принять во внимание тот факт, что основываясь на принципах партнерства, стороны по-прежнему обмениваются информацией в этой области и соблюдают договоренность избегать столкновений?
Разумеется, сохранение сотрудничества не дает гарантий, что для Москвы вероятность случайного столкновения отсутствует. Угроза исходит от Израиля, который продолжает наносить удары по иранским и сирийским объектам в районах, непосредственно примыкающих к зонам дислокации российской армии. Кстати, Иран, видимо, тоже не намерен покидать Сирию, в связи чем не стоит доверять сообщениям средств массовой информации о сокращении иранского присутствия (и тех, кто лоялен Ирану, учитывая присутствие различных шиитских ополченцев) в стране. Похоже, речь идет лишь о передислокации указанных сил в целях обеспечения их безопасности.
По мнению некоторых экспертов, участвовавших в недавно проведенном сирийском форуме в Институте востоковедения в Москве, вполне возможно, недавнее решение Бейрута принять жесткие меры против контрабанды с ливанской территории в Сирию было согласовано с Дамаском и не является результатом внешнего давления. Другими словами, Асад явно хочет положить конец коррупции и своей «серой» экономике.
Москва не только не стремится получить сирийские деньги, но и предоставляет стране гуманитарную и экономическую помощь. Например, по решению российско-сирийской межправительственной комиссии, принятому в декабре прошлого года, Москва продолжит поставки пшеницы в Сирию. В то же время, как и любая другая страна, Россия не против превращения своей дорогостоящей военной помощи в успешные и выгодные экономические проекты.
Неудивительно, что в результате оказания той или иной страной жизненно необходимой помощи Сирии в области безопасности и экономики, в ее властных структурах формируются группы сторонников и проводников влияния этого государства. Это может относиться к России и Ирану. Москва как партнер Дамаска имеет определенные преимущества перед Тегераном. В частности, российские патрули военной полиции, действующие в Сирии, состоят в основном из последователей исламской религии и суннитов. Это значит, как отмечают наблюдатели, что отношение местного суннитского населения к ним лучше по сравнению с проиранской полицией. Другим преимуществом для России является возможность защищать интересы Сирии в Совете Безопасности ООН и на других международных площадках, чего иранцы сделать не могут. Наконец, Москва по-прежнему поддерживает хорошие отношения с сирийскими курдами.
Помощь в возвращении беженцев и восстановлении сирийской экономики остается приоритетной задачей для России. Ситуация очень сложная. Почти половина населения страны — это внутренне перемещенные лица, половина — безработные, а 83% из них живут за чертой бедности. Несправедливые, бесчеловечные санкции против Сирии наносят удар в первую очередь по этой части населения.
В то же время, как отметил Игорь Матвеев, бывший сотрудник российского посольства в Дамаске, на вышеупомянутом форуме в Институте востоковедения, у России пока нет комплексной стратегии восстановления Сирии в связи с ограниченными финансовыми, экономическими и инвестиционными возможностями.
Попытки привлечь европейских партнеров к сотрудничеству в этой области пока не увенчались успехом. Тем не менее Москва обратила внимание на достижения европейского подхода к сирийскому кризису, хотя и на уровне гражданского общества. В связи с этим достаточно упомянуть мнение организаторов и участников форума европейского Совета по иностранным делам и Института ответственного государственного управления имени Квинси 6 мая этого года. По мнению этих выдающихся экспертов, Асад успешно контролирует территорию страны, и западные санкции имеют мало шансов, если таковые вообще есть, отстранить его от власти. Они лишь усугубляют проблемы населения, увеличивают число беженцев и создают больше возможностей для возрождения экстремистских настроений.
По словам экспертов, разумеется, Асад останется у власти. Они считают необходимым сместить акцент европейской политики в отношении Сирии со свержения Асада любой ценой на гуманитарную помощь сирийцам, включая тех, кто живет в контролируемых правительством районах в Дамаске, и развитие сирийского гражданского общества. Можно ли считать эту точку зрения поворотным моментом в европейском подходе к кризису? Конечно, да. Пусть это не значит, что европейские прагматики откажутся от критики в адрес действий Дамаска или Москвы, разница по сравнению с прошлым видением кажется очевидной.
Можно также наблюдать некоторый прогресс в политике арабских стран, но следует иметь в виду, что, независимо от политических намерений, возможности любых доноров в нынешних экономических условиях будут ограничены. Действительно, одним из проявлений начавшегося макроэкономического кризиса, в дополнение к сокращению производства, росту безработицы и ограничениям коммуникации и передвижения людей, будет перераспределение ресурсов в пользу здравоохранения — для борьбы с нынешней пандемией и любыми новыми эпидемиями, вспышка которых, скорее всего, не заставит нас долго ждать.
