Уничтожение автономии Украины в конце XVIII века, которое сопровождалось коренными преобразованиями общественных отношений, ликвидацией традиционных институтов Гетманщины, ломанием ее административного устройства и в конце концов ликвидацией Запорожской Сечи, означала радикальные изменения в положении большинства социальных слоев населения Украины и прежде всего ее аристократической элиты. Казацкая старшина, гетманские чиновники с распространением на Украине имперских учреждений заняли в них соответствующие чиновничьи должности. Многие представители казацкой старшины получили высокие гражданские и военные чины согласно «Табелю о рангах». Некоторые из них достались высшие ступени имперской карьеры. Так, киевский полковник А. Безбородко стал канцлером империи и получил титул князя. Княжеское достоинство досталось также В. Кочубею. П. Завадовський, секретарь Малороссийской коллегии, стал министром образования и носителем графского титула. В. Трощинский — возглавил Министерство уделов и юстиции. Сыновья генерального казначея В. Гудовича: А. Гудович — генерал-аншефом, И. Гудович — генерал-фельдмаршалом, графом, киевским генерал-губернатором, А. Милорадович стал правителем Черниговского наместничества, М. Миклашевский — гражданским губернатором Малороссийской губернии и т. д.
Уравнивание казацкой старшины в правах с российским дворянством было составляющей политики, направленной на ликвидацию специфики социально-экономических прав, отдельных регионов империи, которые кое-где еще сохраняли национальные формы общественных отношений и проявляли противодействие унитарной и нивелирующей политике централистского России.
Большинство исторических великопанских семей, связанных с Гетманщиной, сохраняли традиционную лояльность к российским монархам. Она была не случайным явлением, а результатом сложных процессов в среде высших слоев казацкой аристократии, которая долгое время колебалась между двумя тенденциями развития гетманской власти. Одна из них, выразительно национально-монархическая, основанная Б. Хмельницким, тяготела к трансформации гетманства в институт наследственно-династической единоличной власти. Другая — проявляла намерение утверждения выборного гетманства как института казацко-старшинской олигархической системы демократии по польскому образцу.
Однако, как известно, тенденция развития монархических признаков гетманской власти на Украине не закрепилась. Концепция украинской автономии в составе Российской империи стала основой мировоззренческой позиции потомков казацкой старшины. Со временем она дополнилась автономно-федералистским виденьем украинской интеллигенции, которое сформировалось под влиянием западноевропейской общественно-политической мысли.
Несостоятельность украинской элиты выработать и привить национальную монархическую идею украинскому обществу создавала соответствующий вакуум в общественном сознании, который заполнял монархизм российский. Сложившаяся ситуация привела к тому, что в многочисленных украинских аристократических семьях национальные чувства замысловато переплелись с лояльностью к российскому монарху. При том их связь с Украиной не была оборвана, она проявлялась в разных формах хозяйственной деятельности, тесных связях с крестьянской средой, активным восприятием красочной украинской духовности. В частности, гетман Павел Скоропадский подчеркивал, что его семья была верной российским царям, «но во всем подчеркивалось каким-то образом, что мы не великороссы, а малороссы, как тогда говорилось, знатного происхождения».
С 1654 года российский царизм всеми способами пытался преодолеть партикуляризм украинской казацкой элиты. Пожалуй, первым из ее среды на эти намерения откликнулся гетман Иван Брюховецкий, который женился на российской княжне Дарье Долгорукой.
В дальнейшем многие украинские казацко-офицерских семьи вошли в родственные связи с выдающимися представителями российской аристократии. Однако при этом для многих из них «малороссийское происхождение» было предметом гордости и стимулировало сохранение национальных традиций. Примечательно в этом контексте было осознание многими украинскими родами исторической значимости своих семей, их превосходства по сравнению с новыми российскими родственниками. Примером могут служить опять же родственные отношения семьи гетмана Павла Скоропадского.
Накануне бракосочетания с Александрой Петровной Дурново, которая принадлежала к одной из самых известных аристократических семей России, гетман писал своему брату: «Ты абсолютно прав, предполагая, что я якобы выхожу из семьи, порядочный человек из такой семьи, как наша, не получается, а вводит туда свою жену, которая, если она любит (в чем я в данном случае не сомневаюсь), разделяет все убеждения и нравственные понятия семьи мужа… тебе известно мое отношение к Дурново, и тебе известно, насколько мы все самолюбивы…»
Александра Петровна Дурново, как и мать гетмана Мария Андреевна Миклашевская, связала Скоропадских с известными семьями российской аристократии — Олсуфьевыми, Васильчиковыми, Салтыковыми, Голицыными и др. Однако многие из них имели имения на Украине, врастали в быт украинской казацко-старшинской элиты и не смогли выполнить возложенную на них царизмом русификаторскую задачу.
Выразительные украинские симпатии проявлял, в частности, губернатор Левобережной Украины, потомок черниговских удельных князей (происходил из семьи Волконских) князь Николай Репнин. Он последовательно, насколько это было возможно в условиях централистской Российской империи, отстаивал местные интересы, защищал крестьян от злоупотреблений помещиков, составил проект восстановления казачьих полков, сочувствовал автономистским движениям потомков казацкой старшины. К этому следует добавить его интерес к украинской истории, содействие в издании «Истории Малой России» Д. Бантыш-Каменского. Искренняя любовь к Украине, попытки сохранять ее древние традиции вызвали подозрение бюрократического Петербурга в малороссийском сепаратизме и в конце концов устранение Репнина от должности генерал-губернатора.
Остаток жизни он жил в своем имении в Яготине, где в 1843-1844 гг. бывал Тарас Шевченко, к которому князь и его дочь Варвара относились с глубоким уважением и симпатией, дружескими чувствами. Неслучайно в среде украинской автономистской элиты 20-30-х годов князь считался наиболее вероятным кандидатом в гетманы Украины.
Итак, смешанные российско-украинские браки далеко не всегда давали тот ассимилирующий эффект, на который рассчитывало российское самодержавие. Они не помешали многим украинским аристократическим семьям беречь национально-культурную традицию, которая трансформировалась в 1917-1920 гг. в политическую деятельность, направленную на восстановление консервативных форм украинской государственности.
