Дорогое лекарство
В конце апреля, как раз, когда пандемия была на пике, в СМИ сообщили, что французские медики используют препарат тоцилизумаб (лекарство против артрита) для борьбы с осложнениями сovid-19. Это же лекарство и российский Минздрав включил в список препаратов, рекомендованных для лечения коронавирусной инфекции. В украинских протоколах лечения тоцилизумабом также рекомендуется для пациентов из групп риска при угрозе тяжелого течения заболевания, либо если заболевание быстро прогрессирует.
По словам медиков, препарат действительно помогает. «Реанимационные пациенты, которые выживают, получали тоцилизумаб», — говорит «Апострофу» врач-инфекционист Киево-Святошинской ЦРБ Ольга Вознюк.
Но вот проблема — государство не обеспечивает больных этим препаратом, а стоит он весьма недешево. «Стоимость его до коронавируса варьировалась в районе 8-12 тысяч гривен. В начале эпидемии он стоил уже не менее 16 тысяч, а на сегодня — от 50 до 70 тысяч гривен однократная доза. На курс нужно от 1 до 3 доз. Мы обходились 1 дозой для тяжелых пациентов, чтобы дать им шанс выжить. И этот препарат даже больше необходим для инфекционных реанимаций, чем аппарат ИВЛ. Это лично мое мнение, как практикующего тяжелых пациентов с covid-19, — отмечает Вознюк. — Не каждый пациент или его родственники могут позволить себе потратить такие огромные деньги. Например, нашему сотруднику мы в больнице и через Facebook собирали деньги на тоцилизумаб».
Кстати, в законе «О защите населения от инфекционных болезней» сказано: «В государственных и коммунальных учреждениях здравоохранения лечение, медицинские осмотры и обследование лиц, больных инфекционными болезнями, проводится бесплатно».
ИВЛ бесполезны?
С началом пандемии повышенным спросом стали пользоваться аппараты искусственной вентиляции легких. При тяжелых осложнениях, вызванных коронавирусом, только с помощью ИВЛ пациенты с поражениями легких могли дышать. Власть и меценаты кинулись опустошать рынки Китая и других стран, импортируя в Украину десятки аппаратов искусственной вентиляции на сотни миллионов гривен.
Но, как уверяют медики, больше — не значит лучше. «На Украине тяжелого пациента с пневмонией „посадить‟ на аппарат ИВЛ — это подписать ему смертный приговор, — отмечает Ольга Вознюк. — Таких пациентов на Украине вводят в медикаментозный сон, а кровати, например, без противопролежневых матрасов, да и в больницах нет достаточного количества персонала ухода за такими пациентами».
«Золотой» стандарт — одна медсестра на одну койку с пациентом, подключенным к ИВЛ, ведь такому больному нужен постоянный уход. «Даже за границей у пациентов выживаемость на ИВЛ 20%. Что уж говорить про Украину. В нашей больнице тяжелые пациенты, которые выжили в реанимации, не были интубированы. Интубируют только тех, кто совсем не может дышать, но из них никто не выжил», — констатировала Ольга Вознюк.
Кроме того, сами аппараты могут стать источником заболеваний.«ИВЛ очень тяжело обеззараживать: там много сложных мелких деталей. Это сложная и долгая процедура, поэтому по причине нарушения правил обеззараживания аппаратов, они становятся источником так называемых ИВЛ ассоциированных пневмоний и сепсисов, ведь там накапливаются другие микроорганизмы, которые характерны для внутрибольничной среды», — пояснил «Апострофу» экс-глава СЭС Украины Святослав Протас.
Где кислород?
Впрочем, ИВЛ, конечно, это крайняя мера. «Это крик отчаяния. Если человек дошел до ИВЛ, то он ему вряд ли поможет», — уверяет «Апостроф» врач-инфекционист Киевской клинической больницы №4 Евгений Дубровский. Практика поддержки больных коронавирусом — оксигенотерапия, когда пациентам делаются ингаляции кислорода, чтобы они не дышали слишком часто и не повреждали свои легкие. «Все уже поняли, что кислород нужно давать другими способами: через концентраторы, маски. ИВЛ — самый худший вариант», — добавляет Дубровский.
Согласно стандартам медицинской помощи при коронавирусной болезни, которые утверждены МОЗ, чтобы заключить контракт с Национальной службой здоровья Украины (НСЗУ) на оказание помощи по пакету сovid-19, в медучреждении должны быть условия для оксигенотерапии.
«Но до сегодняшнего дня у нас нет достоверной информации, в каком состоянии реально находятся больницы, которые законтрактованы НСЗУ на обслуживание пациентов с сovid-19, — говорит «Апострофу» зампредседателя Всеукраинского врачебного общества Константин Надутый. — Когда НСЗУ контрактовало „первичку‟, то абсолютно все точно знали, что „первичка‟ врет относительно оснащенности. Но им платили за пациентов, которых реально не было, и они за эти деньги — кто лучше, кто хуже — успели оснаститься. С „вторичкой‟ ничего подобного не было. Поэтому в Киеве есть случаи, когда кислород в больнице, которая законтрактована НСЗУ для лечения больных коронавирусом, подают подушками, а не централизованными поставками, как это вообще должно быть. А его нет! Его украли лет 10 назад».
Кстати, НСЗУ до сих пор не выплатило некоторым медучреждениям деньги по контрактам за лечение коронавируса. «Мы — городская больница, и у нас инфекционный стационар, — рассказывает «Апострофу» директор больницы в Дубно Владимир Крохмаль. — Половину больницы мы сориентировали на лечение больных коронавирусом. Мы заключили контракт с НСЗУ, но на сегодняшний день деньги за апрель и май до сих пор не поступили».
Лавина «хроников»
После многих недель общенационального карантина, коронавирус стал причиной других проблем украинцев со здоровьем. «Многие хронические больные ведь находились 2-3 месяца дома без лечения, либо на самолечении в удаленности от семейного врача. Поэтому акценты коронавируса смещаются сейчас в другую сторону: как помогать хроническим больным — вот что главное», — отмечает Евгений Дубровский.
Напомним, что в минздраве пообещали делать тесты на сovid-19 для пациентов, требующих плановой госпитализации бесплатно. Однако оперативно тестировать больных медики просто не успевают.
«Сейчас ни в один стационар невозможно попасть, пока вам не сделают ПЦР-анализ на коронавирус. Делают его только инфекционисты. И теперь представьте себе весь поток киевских хронических больных, которым нужно в кардиологию, неврологию, онкологические больные, диабетики — все они должны получить результаты ПЦР-тестов. А на это уходит, как минимум, полтора-два дня. И все они идут либо через нас, либо через Александровскую больницу. Это огромные масштабы. И сейчас с этим валом больных нужно как-то справляться. Инфекционисты завалены такими больными, — жалуется Дубровский. — До этого пробовали не обращать внимания, но один такой больной заражает все отделение. Поэтому, теоретически все правильно, но очень тяжело: весь город просто свалили на две больницы, и нагрузка сумасшедшая».
