В доме Толстого лежала медвежья шкура. Об этой большой черной шкуре медведя старшая дочь Толстого Татьяна пишет в своих воспоминаниях «Жизнь с отцом»: «Это был совсем особенный медведь: он был будто живой. Коричневые стеклянные глаза выглядели настоящими, у него были зубы и даже язык. Но важнее было, что мы знали, что этот медведь однажды укусил папу, из-за чего у него остался круглый шрам на лбу».
«Папа со шрамом» — Лев Толстой (1828-1910). Со своими романами «Война и мир» (1868) и «Анна Каренина» (1878) принадлежит к классикам мировой литературы.
Как писатель, он еще при жизни стал достопримечательностью вроде Гёте в Веймаре, только ярче. Толстой привлекал поклонников, которые тяготели к крайностям, ведь он сам олицетворял крайности. Сначала игрок и солдат, затем — «настоящий» христианин и пацифист, сначала отпрыск дворян из семьи с 330 крепостными, затем — самостоятельный псевдокрестьянин, сначала охотник, затем — жесткий вегетарианец.
В почтенном возрасте он стал кладезем разных комических историй. В имении Ясная поляна его окружало несчетное множество посетителей. Чехов видел в Толстом «не человека, а человечище». Рильке встретил его во время бури: «Длинная борода развевалась по ветру».
Толстой принимал не только известных гостей. Из-за округлого шрама на лбу смотреть на него сбегались подруги дочери. Иногда он позволял потрогать шрам, пишет Татьяна в воспоминаниях.
«Часто он сам рассказывал о том случае. Однажды, это было уже очень давно, в Смоленской губернии он стрелял в медведя, но только ранил его. Взбесившийся медведь бросился на него, опрокинул и уже приготовился разорвать на части».
Вот как дочь рассказывает об охоте Толстого на медведя в реальной жизни, когда он чуть было не был разорван на части: «Как сказал папа, он чувствовал раскаленное дыхание зверя на лице. Напарник на охоте, крестьянин, спас ему жизнь, отогнав зверя охотничьим копьем».
Ульрих Шмид, профессор культуры и член общества России Университета Санкт-Галлена, в краткой биографии писателя пишет, что шрам тот получил в 1858 году.
Родившаяся в 1864 году дочь Татьяна никогда не видела отца без шрама. Ей нравилась медвежья шкура, лежавшая в передней у спальни родителей: это было ее место для мечтаний. «Я лежала на жесткой шкуре, трогала зубы медведя и думала об опасности, которой подвергся папа, затем я засыпала, а папа в утреннем платье, с растрепанными волосами и бородой выходил из своей комнаты, чтобы здесь одеться, будил меня и отправлял обратно в постель».
