В воскресенье Стефан Лёвен (Stefan Löfven) дал свое первое с начала коронакризиса интервью в прямом эфире «Шведского телевидения». Двадцать минут ему пришлось отвечать на вопросы о шведской стратегии. После этого журналисты и политические эксперты написали, что он всячески избегал любой самокритики.
Через два дня Expressen встретилась с премьер-министром в канцелярии правительства и спросила, так ли это — или же он готов признать некоторые ошибки.
«Стратегия наша правильная. Потому что правильно защищать жизни и здоровье людей, обеспечивать систему здравоохранения всем необходимым и при этом стараться смягчить последствия для работающих граждан и предприятий. Кроме того, мы пытаемся успокоить общество, не держать его в неведении. Это правильно. А вот меры, предпринимаемые в рамках этой стратегии, конечно, надо корректировать по обстоятельствам. Именно поэтому мы теперь разрешаем людям собираться лишь по 50 человек, а не по 500, а также приняли решение запретить визиты в дома престарелых».
Тем не менее он все-таки готов упомянуть две вещи — систему ухода за пожилыми людьми и количество проводимых анализов.
«Я очень четко сказал, что следовало тестировать больше граждан. И признаю, что, к сожалению, в наших домах престарелых умерло слишком много людей. Но это не связано с тем, что мы избрали неправильную стратегию. К сожалению, наша система ухода за пожилыми недостаточно хорошо отработала. И эти недостатки мы должны, по моему мнению, признавать и открыто обсуждать».
Expressen: Давно известно, что наша система ухода за пожилыми людьми далека от совершенства. Сотрудники не выполняют все гигиенические требования, их нанимают по небезопасному для них договору, в домах престарелых большая текучка кадров. Неужели нельзя было заранее предугадать, что эта система не способна обеспечить защиту пожилых граждан?
Стефан Лёвен: Точно сказать, с чем она справится, а с чем нет, было нельзя. Но да, мы, конечно, уже давно видим ее недостатки, и потому работаем над этим с моего первого срока у власти. Но, очевидно, необходимо сделать гораздо больше. Недавно мы передали Управлению социального обеспечения и здравоохранения, что организуем обучение по правилам гигиены, и его должны будут пройти примерно 140 тысяч человек. Это та мера, которая предпринимается прямо сейчас.
— По словам геронтологов, в других странах в домах престарелых умирает примерно такой же процент граждан. Разница лишь в том, что в Швеции инфекция очень сильно распространилась в обществе в целом. Разве проблема не в этом?
— Именно поэтому я и говорю, что нужно провести исследование и выяснить, от чего это зависит. Сейчас у нас и смертность не самая большая. Чем ситуация в Швеции отличается от ситуации в других скандинавских странах? Чем отличаются Германия и Бельгия? В чем разница между Испанией и Португалией на Пиренейском полуострове? Очень важно все это проанализировать, но мы эту работу еще не закончили, поэтому дать ответ пока трудно.
В Швеции Управление общественного здравоохранения заявило, что доля бессимптомных носителей инфекции настолько мала, что в глобальной перспективе значения не имеет. Поэтому и не было рекомендаций карантина для людей из близкого окружения заболевших, если они чувствуют себя здоровыми. Эксперты не из Управления раскритиковали такое решение.
«Я не буду погружаться в ход мыслей немецких экспертов и сравнивать их со шведскими. Я не могу определить различия в их аналитических материалах, так что пусть они лучше обсуждают это сами», — говорит Стефан Лёвен.
— Могу констатировать, что Швеция, как и другие страны, очень упорно работает над тем, чтобы огранить распространение инфекции, — насколько это возможно, конечно. Само собой, будет очень трудно взять анализы у всех людей, с симптомами и без. Придется тестировать довольно большое количество граждан ежедневно. Но подчас Швецию изображают так, будто мы ведем себя совершенно иначе, чем остальные. Особенно бурные споры, в том числе в самой Швеции, вызвало то, что мы не закрыли школы.
— Насколько я знаю, вы этим решением довольны.
— Да, как и большинство сейчас, я думаю. Это в первую очередь было сделано ради детей. Кроме того, нам удалось не навредить общественно значимым сферам деятельности, ведь работникам иначе пришлось бы сидеть с детьми дома. Возможно, решение не закрывать школы было наиболее спорным, но это был наш осознанный выбор. Именно его больше всего обсуждали и у нас, и за границей.
Во время кризиса оппозиция критиковала Стефана Лёвена как руководителя. Ульф Кристерссон (Ulf Kristersson, председатель Умеренной коалиционной партии — прим. перев.) сказал, что правительство ведет себя пассивно и не успевает за развитием событий. Юнас Шёстед (Jonas Sjöstedt, председатель Левой партии — прим. перев.) заявил, что правительство много болтает, но ничего не делает, а Эбба Буш (Ebba Busch, председатель партии Христианские демократы — прим. перев.) сказала, что у Швеции нет лидера.
Если его предшественник Йоран Перссон (Göran Persson) славился тем, что постоянно вмешивался в дела своих министров (тогдашний министр финансов Эрик Осбринк даже называл это причиной своей отставки), то Стефан Лёвен поступает наоборот. Сейчас на первый план выдвинулась министр социальных дел Лена Халленгрен (Lena Hallengren). А осенью 2015 года, когда обострилась ситуация с мигрантами, внимание было приковано к министру внутренних дел Андерсу Игеману (Anders Ygeman).
— Как вы бы сами сформулировали свою философию руководителя?
— Распределение полномочий. Если возлагаешь на кого-то ответственность, то этот человек должен быть способен справиться с заданием. Я не могу потом, если припечет, сказать «нет, лучше уж я сам за это возьмусь». Это не способствует развитию человека. Но зато он должен знать, что в любой момент может прийти ко мне и задать вопрос, обсудить что-то и получить поддержку. При этом человек, на которого возложена ответственность за то или иное дело, должен нести ее по-настоящему, чтобы не возникало сомнений в том, что ему можно делать, а что нельзя.
Конечно, правительством руковожу я. Стратегию мы строим все вместе. Но в рамках этой работы, по моему мнению, важно как возлагать на людей ответственность, так и давать им полномочия и возможности.
— Даже в условиях кризиса?
— Да, но, опять же, я возглавляю правительственные встречи и всю работу правительства. И я начальник канцелярии правительства. Я всем этим руковожу, но мой метод заключается в том, чтобы как можно сильнее вовлечь в работу всех ответственных лиц. Иначе зачем вообще назначать министров, если они ни за что не отвечают и не имеют никаких полномочий. По-моему, это нелогично.
Норвегия, Дания и Финляндия сейчас открывают границы для туристов из многих других стран. Но шведов они к себе не пускают. Стефан Лёвен говорит, что ведет интенсивный диалог со своими коллегами-премьер-министрами.
— Мы не каждый день общаемся, но время от времени. Мы уже давно следим за тем, как развивается ситуация. Я общаюсь и с остальной Европой, и со странами далеко за ее пределами. Думаю, у меня уже состоялось 40-45 бесед с мировыми лидерами. Это одна из самых важных задач правительства в такой ситуации.
— Что касается наших скандинавских соседей, как вы смотрите на то, что шведам закрыт въезд?
— Каждая страна решает сама. Правительства поступают исходя из своих представлений о том, как будет лучше для государства. Но я, конечно, вижу, что иногда все это выглядит немного странно. Например, в Южной Швеции, в Сконе, смертность ниже, чем в датском Копенгагене и вообще в той части Дании. Конечно, скандинавский регион имеет огромное значение. Совместно у нас очень большая экономика — пожалуй, одиннадцатая в мире, если сложить вместе экономики наших стран. Мы уже очень и очень давно сотрудничаем. Юг Швеции и Копенгаген — в рамках Эресуннского региона. На севере — в Норботтене, Торнио и Хапаранде — тоже есть давняя традиция работать сообща. Нам следует оберегать это сотрудничество. Но я, конечно, должен уважать решения других стран.
— Вы с самого начала сказали, что умрут тысячи. Сейчас цифра близится к пяти тысячам. Может, скоро речь пойдет о десятках тысяч?
— Нет, смертность сейчас снижается. Я тогда имел в виду, что нужно смело смотреть правде в глаза. Я этого, конечно, не знал точно, но понимал, что так может быть. Но сейчас мы видим, что так называемая избыточная смертность уменьшается, так что ее в принципе уже практически и нет.
— Небольшая избыточная смертность, объявило вчера центральное статистическое бюро.
— Да, очень, очень маленькая. Мы также видим, что становится все меньше больных, которым необходима интенсивная терапия. Но никто не может исключить вторую волну. Мы, конечно, изо всех сил стараемся помешать этому, но стопроцентной гарантии дать не может никто. Мы просто не знаем.
— Я не думаю, что наша система здравоохранения требует долгой дискуссии и полной реструктуризации. Однако как премьер-министр и лидер Социал-демократической партии я вижу, что качество ее работы сильно различается в разных шведских регионах. И это, по-моему, наша главная задача. С этой точки зрения разумно задаться вопросом: что нация и государство должны сделать, чтобы ситуация выровнялась? Не думаю, что надо сразу бросаться все разом переделывать, а потом смотреть, что из этого выйдет. Это не пойдет на благо стране. Но как нам усовершенствовать управление этим процессом, чтобы улучшить здравоохранение?
— У вас есть конкретные планы?
— Да, я допускаю, что ошибкой было расформировывать склады с запасами на случай кризисной ситуации. За это должно отвечать государство. Государство должно позаботиться о том, чтобы в случае необходимости у нас было достаточно материальных ресурсов.
— Не значит ли это, что мы должны изменить образ жизни? Меньше путешествовать, есть меньше мяса? Говорят, что так можно предотвратить пандемии в будущем.
— Да, я и сам стал есть меньше мяса, чтобы внести свой вклад в общие усилия. Но я не думаю, что нужно полностью отказываться от мяса или вовсе никуда не ездить. Мы будем путешествовать — но умнее. Например, ездить на машинах, не использующих ископаемое топливо. Именно поэтому мы и развиваем электромобили и электродороги.
— Вообще-то я больше имела в виду пандемии, а не экологию.
— Да, но ведь люди хотят путешествовать, мы привыкли к тому, что можем ездить и смотреть мир. Это часть развития. Но, конечно, мы должны в более глобальном смысле задуматься над тем, как снизить риск пандемий. Например, в области содержания животных и обработки продуктов питания.
По всему миру сейчас распространяется движение «Жизни черных имеют значение». Протестующие сносят и уродуют памятники колонизаторам, политикам и историческим личностям, у которых были рабы.
Мэр Лондона Садик Хан (Sadiq Khan) заявил, что нужно пересмотреть названия улиц, памятные таблички и статуи и убрать все, что воздает хвалу работорговцам и другим личностям, которые того не заслуживают. А вот президент Франции Эммануэль Макрон сказал: «Республика не стирает имен из своей истории. Она не прячет предметы искусства. Она не сносит статуи».
В Швеции тоже разгорелись дебаты. Например, обсуждают памятники Карлу Линнею, который разделил людей на группы по цвету кожи.
Стефан Лёвен против сноса памятников в Швеции.
— Нет, я не верю, что это универсальный рецепт. У нас есть история. Неужели нужно каждые сто лет рассуждать, какие бы снести статуи и памятники, только потому, что наши взгляды изменились? Я считаю, что можно по-разному относится к тем или иным личностям, но выбирать, какие статуи убрать, а какие оставить, — нет, не думаю.
Сотрудничество «январских партий» (партии, которые заключили договор в январе 2019 года, — Социал-демократическая, Партия Центра, Партия Зеленых и Либералы, прим. перев.) в последние недели пошатнулось из-за поправок к закону о защите прав трудящихся. Это был один из 73 пунктов программы, разработанной, чтобы Стефан Лёвен смог стать премьер-министром. Сейчас правительство и Партия Центра с Либералами трактуют этот вопрос по-разному. Партия Центра и Либералы требуют принять поправки, а Партия Левых грозится, что потребует распустить правительство, если их примут.
— Вы продолжите сотрудничать с Партией Центра и Либералами после следующих выборов?
— На выборы мы, конечно, пойдем как отдельные партии. Так должно быть, чтобы люди могли голосовать. А каков будет исход выборов, не знает никто. Я ничего против этого сотрудничества не имею, но я должен принимать в расчет результаты выборов.
— Ульф Кристерссон на прошлой неделе в интервью Expressen сказал, что, вероятно, начнет финансовые переговоры со «Шведскими демократами». Как вы к этому относитесь?
— Очевидно, у нас формируется правый блок. Мы уже некоторое время наблюдаем за движением именно в этом направлении. Явно складывается правый блок.
— Вы имеете в виду «Умеренных», «Шведских демократов» и «Христианских демократов»?
— У всех есть право выбора. Это они сами должны решать. Насколько я понимаю, они уже над этим работают. И Йимми Окессон (Jimmie Åkesson, лидер «Шведских демократов» — прим. перев.) подтверждает, что они налаживают этот контакт. Не очень понятно только, почему Партия Левых периодически изъявляет желание участвовать в этом альянсе, это уж совсем странно.
