Россия отрезала Западу возможность наступать ей на шею и душить ее, как это случилось с афроамериканцем Джорджем Флойдом, задохнувшимся под грубой тяжестью полицейского колена. В то же время Россия отрезала Запад от его собственного «оружия» — демократии. И использовала для этого высшую форму демократии — всенародное голосование. Несмотря на условность сравнения с Флойдом, результаты референдума по 206 поправкам в российскую конституцию можно интерпретировать именно так.
При 77-процентном одобрении поправок и 67% явке врагам и противникам России только что и оставалось, что кусать локти, прямо как бразильцам в домашнем матче полуфинала чемпионата мира 2014 года с Германией, закончившимся со счетом 1:7 в пользу противника.
Постсоветские референдумы
Как ни крути результаты выборов, какими бы значительными не были эти 21% избирателей, проголосовавших против поправок, и как бы подстрекатели не призывали искать нарушения на голосовании, это политическая победа с абсолютным большинством. Показательны результаты по Москве и Санкт-Петербургу, двум либеральным центрам России. Там поправки поддержали 65% и 77% голосовавших соответственно (против выступили 34% и 21%).
Показательно сравнение с референдумом 1993 года, когда была принята конституция постсоветской России или ельцинская конституция, как называли ее тогда и продолжают называть сейчас. Она была принята 58% избирателей при общей явке 54%. Как напомнили некоторые российские СМИ, тогда Чечня выбыла из голосования из-за бушующего там сепаратизма, тогда как сейчас в этой этнической республике активность и одобрение составили соответственно 95 и 97%.
В 1993 году в 17 субъектах Российской Федерации конституция была отвергнута более чем половиной населения, в то время как сейчас подобное произошло только в одном субъекте, северо-западном Ненецком автономном округе, граничащем с Арктикой.
Несомненно, с таким же абсолютным большинством голосов победил и лично Владимир Путин, поскольку референдум был также вотумом доверия его политике. Голосование разнесло в пух и прах результаты опросов последних месяцев, констатирующие падение его рейтинга.
Понятно, что россиянин не мог не проголосовать за социальные изменения, предусматривающие индексацию пенсий не реже одного раза в год, за социальное партнерство в трудовых отношениях, за доступную и качественную медицину, за минимальную заработную плату, обязательно превышающую минимальный прожиточный минимум, за государственную поддержку семьи и воспитания детей.
Но есть и еще кое-что. Путин получил вотум доверия не только своей внутренней, но и внешней политики, в том числе своей политики в отношении Запада. В том числе и по самому болезненному аспекту этой политики для России — санкции из-за Крыма и Украины. Страна страдает от них, но россиянин велит Путину не отступать перед Западом, придерживаться своей политики независимости и многополярности, даже ценой неизбежных лишений и дискомфорта, даже в ущерб потребительскому стандарту. Российский избиратель оповестил Запад, что он может позавтракать одним-двумя, а не пятью видами вафель, и лишить себя других деликатесов, импортируемых с Запада, но он будет настаивать на том, чтобы его страна оставалась независимой во внешней политике и была в противовес Америке, а не у нее на поводке. О том, чтобы опуститься до положения Флойда или вернуться в беспорядки 90-х, и речи быть не может.
Возможно, в этом россиянам помог трагический пример «двоюродной сестры» Украины. На голосовании россияне заклинали Путина и Кремль не садиться на крючок Вашингтона и Брюсселя, иначе их страна рухнет, как Украина, и с более серьезными последствиями, потому что российские масштабы куда больше. Таким образом, невидимая рука событий заставила Соединенные Штаты и Европейский Союз работать в Украине в течение последних 20 лет в пользу нынешнего референдума, в пользу России и лично Путина.
Демократия стабильности против либерализма потрясений
Неудивительно, что российский избиратель дал зеленый свет двум поправкам, которые Запад пытается представить ахиллесовой пятой изменений. Первая поправка касается возможности того, чтобы Путин оставался на посту президента еще на два срока после истечения его нынешнего мандата в 2024 году и, таким образом, руководил страной аж до 2036 года. Многие накинулись на Россию и стали обвинять ее в неспособности избавиться от своей авторитарной традиции и царя-батюшки. Боюсь, они порабощены догмами, хоть и бьют себя в грудь, что они либералы. В последнее десятилетие в России жила мысль о том, что нужно изменить конституцию, чтобы Путин оставался главой государства после своего второго срока в 2008 году. Однако он отказался и ждал окончания президентского срока Дмитрия Медведева, чтобы снова баллотироваться на пост президента. Только тогда, в 2007-2008 годах, когда все это обсуждалось, еще не было украинского кризиса, ставшего прямой угрозой для России.
Поскольку демократия не совершенна, как говорил Черчилль, мандат президента — это палка о двух концах. Да, он дает возможность наполнить власть «свежей кровью» и скорректировать работу правительства, как это произошло с болгарским президентом Руменом Радевым. Или полностью изменить модель управления — то, с чем сталкивается наша страна. Эта же система мандатов может и навредить: хорошего президента, просто из-за того, что он долго находится у власти, может сменить плохой президент, расчищающий путь для управления классовым эгоизмом, нестабильностью, разрухой, некомпетентностью, обнищанием, разногласиями и социальными потрясениями. Примеров этому достаточно, в том числе и в нашей стране.
Другим недостатком этого механизма является короткий путь мышления. Президенты и премьер-министры думаю на 4-8 лет вперед, не более, и это лишает страны стратегической политики и стабильности. В этом Болгария всего лишь один из многих «примеров». Однако ограниченность мандатов прекрасно подходит для того, чтобы сильные вили веревки из тех, кто слабее. Если нынешнее правительство не нравится ментору Вашингтону, он, в худшем случае, потерпит его 4-5 лет (тем временем не давая ему спокойно жить), а затем заменит его на «свое» правительство и будет проводить свою политику следующие 4-8 лет. Не случайно так называемые «великие демократии» так настаивают на использовании этого механизма — он позволяет им создавать и поддерживать сферы влияния.
Однако зачем только ради этой мандатной мантры менять правительство, одобренное абсолютным большинством избирателей? Какой тренер стал бы менять Месси, даже если сейчас игра для «Барсы» складывается не очень? Понятно, что без системы мандатов никуда, но, очевидно, допускаются и исключения, так что юристам, политологам, политикам и общественным деятелям не лишним будет подумать об их введении и регламентации.
В противном случае мандат абсолютизируется как средневековая догма о том, что Бог сотворил мир, а Земля плоская. Россия не отменяет мандат Путина, а только расширяет его, потому что она хочет обнулить опасности в своем развитии и потому что ей нужна долгосрочная стратегическая стабильность. Отказаться ей в этом праве — значит отрицать демократию. Давайте не будем забывать, что она воспользовалась этим правом самым демократичным способом, с двойной гарантией, потому что конституционные изменения сначала были одобрены парламентом, а затем людьми, на чем лично настаивал Владимир Путин. Разве это не демократия? Возможно, она не либеральна, но это совсем не отрицает тот факт, что это демократия.
Международное право против права народов
Аналогичная логика может быть применена к конституционному новшеству, согласно которому собственный закон имеет приоритет перед международным правом. Какой бы уязвимой здесь ни казалась Россия, нельзя отрицать, что для такого нововведения есть веские причины. Очевидно, что в современном глобализированном мире невозможно без надгосударственных правил. Но правильно ли позволять международному праву затягивать петлю на шее страны почти до удушья? Украина, политика по разным правам, сеющая разногласия (гражданские, политические, общечеловеческие), хищное стремление к обладанию природными ресурсами России — все это создает впечатление, что Запад хочет снова поджечь дом России, как это было в первое десятилетие после распада Советского Союза. Нормальный человек не позволил бы своему дому сгореть, боясь быть обвиненным в том, что он, например, слишком много воды использует, чтобы потушить пожар. Приоритет международного права перед национальным — тот же механизм, позволяющий сильным навязывать свою волю слабым, а акулам бизнеса присасываться к менее сильным экономикам. Последнее пример нашей страны иллюстрирует ярче всего.
Россия же не хочет такого развития событий и узаконивает свою волю самым демократичным образом. Если ей в этом отказывают, выходит, что демократия — всего лишь средство диктата. Не то чтобы мы сомневались в этом, но теперь коварное использование демократии сияет по-настоящему ослепительно.
Таким образом, мяч находится на половине поля Запада, и если он будет отрицать право на приоритет суверенитета перед транснациональным капиталом, то просто дискредитирует демократию.
