В последние дни отечественные и мировые СМИ обсуждали новость о том, что Турция превратила храм Святой Софии в Стамбуле в мечеть. Если говорить точнее, то изменился статус этого величественного сооружения, и отныне там не музей, а мечеть, как это было на протяжении всего османского господства после завоевания Константинополя в 1453 году. С 1935 года благодаря декрету турецкого правительства во главе с Мустафой Кемалем Ататюрком храм служил музеем. В 1985 году его внесли в список всемирного наследия ЮНЕСКО как памятник мирового культурного значения. Византия строила храм Святой Софии с 532 по 537 год по приказанию императора Юстиниана.
Это турецкое решение, инициированное президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом, вызвало критику со стороны западных политиков, СМИ, религиозных и культурных организаций, которые внезапно забеспокоились о судьбе христианской церкви. На самом деле им уже давно следовало озаботиться ситуацией, еще когда в Средней Азии возникла османская угроза. Однако тогда Запад по какой-то причине не захотел ее увидеть и объединиться для сохранения своих святынь. Точно так же теперь до недавнего времени он не желал видеть, как в кровавой бане джихадисты «Исламского государства» (запрещенная в РФ организация — прим. ред.) стирают с лица земли многочисленные христианские общины и святые для них места по всему Ближнему Востоку. Да и зачем Западу это? Разве не он сам у себя дома уже давно отказался от Бога и того же христианства, о бывшей церкви которого он теперь так беспокоится? Упомянутым дежурным критикам, пожалуй, лучше всех на прошлой неделе во время визита на Мальту ответил глава турецкой дипломатии Мевлют Чавушоглу. Он указал на пример Испании, где «есть церкви, которые раньше служили мечетями». «Тем не менее Турция не критикует Испанию и не требует вернуть исторический статус мечетям», — сказал турецкий министр иностранных дел.
Турция были и остается для Запада загадкой. На самом деле он никогда и не хотел ее лучше понять, а пытался только подчинить ее себе и своим интересам. Особенно очевидно это стало накануне и после коллапса «больного человека на Босфоре» после Первой мировой войны. От полного государственного распада турецкую нацию спас упомянутый Кемаль Ататюрк, который оружием помешал интервенции сил Антанты, в том числе Греции, и, победив, на развалинах когда-то мощной империи создал Турецкую Республику. Определяя приемлемые границы новой Турции, он руководствовался, прежде всего, своеобразным национальным обетом, который он и его соратники, кемалисты, дали в парламенте 28 января 1920 года. Помимо территорий с турецким большинством, границы новой Турции охватывали также северные части современной Сирии и Ирака, а также части тогдашней Грузии (область Батуми).
Секуляризация государства
В идеологическом смысле кемалисты были поборниками светской власти так называемого западного типа государственного устройства, но при этом также ярыми турецкими националистами. Именно благодаря этой светской ориентации во внешней политике Турция отказывалась от вмешательства в дела тех регионов и стран, которые возникли после распада Османской империи. Ататюрк восхищался Западом, его уровнем развития, политическими свободами и черпал его опыт при развитии собственной страны, считая это единственно правильным решением, способным спасти турецкое государство от исчезновения с политической карты мира. Но хотя турецкое правительство, в соответствии с Лозаннским мирным договором между Турецкой Республикой и Антантой, обязалось защищать права меньшинств, на практике все было иначе. Кемалисты продолжили политику младотурок и изгнали почти всех греков и армян со своей территории. Причем тогда творились страшные преступления, которые одна часть современного мира откровенно называет геноцидом армян, а другая часть отказывается это делать, желая сохранить стабильные отношения с Турцией. Тем не менее кемалисты отвергли так называемый османский ислам, который считали отсталым, и переориентировались на так называемую секуляризацию и западную модель, взяв их за пример для модернизации страны. Однако в обществе по-прежнему сильными оставались религиозные исламские силы, которые противились новому проевропейскому пути. Этот раскол сохранился до наших дней и, несомненно, дает о себе знать в современной турецкой политической жизни. Прозападная ориентация подтолкнула молодое турецкое государство к большему сближению с государствами Западной Европы, США и даже коммунистическим Советским Союзом, а панисламизм и пантюркизм в стране отошли на задний план. Понятие пантюркизма касается тюркоязычных народов Кавказско-Каспийского региона и Средней Азии, таких как азербайджанцы, казахи, узбеки, туркмены, таджики и киргизы, а также некоторые мусульманские народы современной России: чеченцы, дагестанцы, татары — и китайские мусульмане уйгуры.
Заигрывания с нацизмом
В широком смысле пантюркизм охватывает территорию современной Турции и так называемый Великий Туран (прародина тюркоязычных народов на пространстве между Каспийским морем и Монголией). Новая миролюбивая внешняя политика Кемаля Ататюрка устраивала все страны, а также саму Турцию, поскольку будь эта политика иной, страну постигла бы та же судьба, что и Османскую империю. Однако после смерти Ататюрка в начале Второй мировой войны Турция отклонилась от заданных принципов. Панисламизм начал снова поднимать голову, и поэтому турецкое правительство связало себя политическими узами с нацистской Германией. Германская пропаганда и разведка умело вовлекли Турцию в свою сферу влияния. Поэтому вскоре турецкие делегации зачастили с визитами даже на оккупированные немцами территории Советского Союза, в том числе к крымскими татарам. Однако когда военная удача начала отворачиваться от немцев, турецкая власть принялась усиленно бороться со своими панисламистами, в том числе устраивая судебные процессы. Во времена холодной войны, когда Турция вступила в НАТО, панисламизм получил новый импульс, поскольку на тот момент Западу это было выгодно, ведь его целью было настроить Турцию против СССР как коммунистической страны, которая попирает религиозную свободу своих граждан, в том числе, мусульман. Первая панисламская политическая партия в Турецкой Республике появилась в 1970 году. Ее основал политический отец президента Реджепа Эрдогана Неджметтин Эрбакан. Это была Партия национального порядка. Эрбакан резко критиковал свободный рынок и тогдашнюю EEZ, а также Израиль ввиду палестинского вопроса. Но в 1996 — 1997 годах ему даже удалось поработать премьером Турции. Дальнейшему отклонению Турции от секуляризма способствовала иранская исламская революция в 1979 году, а также налаживание тесных экономических связей с арабскими государствами. Однако настоящий размах панисламизм и пантюркизм получили только после распада Советского Союза в начале 90-х годов. Его крах позволил Турции наладить прямые контакты с бывшими республиками СССР, ставшими самостоятельными государствами с преобладающим мусульманским населением.
Имперские амбиции
Тогда Турция также не забыла и о мусульманских народах, которые остались в составе новой Российской Федерации, и активно вмешивалась в русско-чеченские войны, открывала исламские школы и центры во всех мусульманских регионах РФ. Они открывались, в том числе, по инициативе нынешнего турецкого диссидента и заклятого врага Эрдогана Фетхуллаха Гюлена, который сейчас проживает в Соединенных Штатах и выдачи которого Анкара усердно добивается от Вашингтона. Интересно, что Россия, прекрасно понимая, что это за школы и какова их роль в активной исламизации российских мусульман, не препятствовала Турции. Но так продолжалось только до тех пор, пока в 2015 году Турция не сбила в небе над Сирией российский бомбардировщик. Это поставило Турцию и Россию на грань открытого вооруженного конфликта. Только после этого инцидента российская сторона отреагировала и запретила работу исламских центров и школ под турецким покровительством. О панисламистских амбициях Турции свидетельствовало и создание Исламской восьмерки в 1996 году в Стамбуле по инициативе упомянутого премьера и «учителя» Эрдогана Неджметтина Эрбакана. В эту организацию вошли Турция, Бангладеш, Египет, Индонезия, Иран, Малайзия, Нигерия и Пакистан. Если учесть все это, намного проще понять, насколько «неожиданно» и «внезапно» появилось новое направление в политике Турции под руководством Эрдогана. Нет сомнений в том, что его политическая деятельность направлена на неоисламизацию и распространение турецкого влияния в соседних регионах. Примеров более чем достаточно. На юге Эрдоган предпринимает стратегические шаги на пространстве от Катара и Ирака вплоть до Сирии и Ливии. В Кавказско-Каспийском геополитическом пространстве, а также на Балканах Турция также усиленно насаждает собственное влияние. Все это говорит о полном отказе Турции от западного политического и всякого другого влияния и ее желании позиционировать себя как самостоятельного геополитического игрока, без которого на Ближнем Востоке не будет приниматься ни одного решения. Нравится это кому-то или нет, но на данный момент это политическая реальность. Турция опять и, по-видимому, бесповоротно превращается в исламизированную страну, которая не поддается влиянию Запада, а еще меньше России или какой-то третьей силы. Превращение церкви, а точнее музея, Святой Софии в мечеть — это, во-первых, символично. Для Эрдогана это очень важное подтверждение того, в каком направлении он ведет страну. И вернуть Турцию на прежний путь зависимости от Европы и США будет очень трудно, кем бы ни был преемник Эрдогана. Этим политическим жестом Эрдоган отправил Европейскому Союзу ясный политический сигнал о том, что Турцию больше не интересует членство в этом объединении, перед дверьми которого страна простояла почти полвека. И все это время на Турцию давили, выставляя условия о проведении тех или иных реформ, принятия тех или иных норм о защите прав человека, рыночной экономики и всего на свете. Турции это просто надоело. В будущем Турция просто заключит с западными странами билатеральные соглашения на взаимовыгодных условиях сотрудничества. Это подтверждает и сделанное на прошлой неделе заявление министра иностранных дел о том, что не за горами договор о свободной торговле между Турцией и Великобританией. Во-вторых, превращение храма Святой Софии в мечеть — это ясный сигнал, что Турция не откажется от вмешательства в общие процессы в исламском мире. Этим шагом Турция продемонстрировала мусульманам, что способна в самом широком смысле отвесить Западу да и России, как европейской православной стране, пощечину без каких бы то ни было политических последствий. Более того, Москва откровенно признала право Анкары на этот поступок устами Сергея Вершинина, заместителя министра иностранных дел РФ. 13 июля он заявил: «Мы исходим из того, что речь идет о внутренних делах Турции, в которые ни мы, ни другие не должны вмешиваться. Вместе с тем мы обращаем внимание на значение этого объекта с точки зрения мировой культуры и цивилизации». Этого более чем достаточно, чтобы Эрдоган спал спокойно. Произошедшее, несомненно, повысит авторитет Турции в исламском мире. Кроме того, у Турции очень сильная армия, и, несмотря на все разногласия с Западом, она остается членом НАТО.
Противоположные интересы
Однако сам НАТО, если хорошо подумать, все больше теряет свой первоначальный смысл, поэтому трудно себе представить, чтобы Турция включилась бы в войну с Россией ради «какой-то там» Латвии или Эстонии, где у нее нет никаких национальных интересов. Так же трудно себе представить, чтобы, например, турецкая армия вместе с французской воевала в Ливии, где у Турции и Франции совершенно противоположные интересы, и они все чаще обмениваются негативными политическими заявлениями. Если американскому президента Дональду Трампу удастся остаться у власти после ноябрьских выборов, можно ожидать укрепления американо-турецких отношений. Если же нет, эти отношения продолжат обостряться, поскольку глобализм и неолиберальная политика и идеология, которую представляет политический конкурент Трампа и американское глубинное государство, совершенно противоположны неоисламизму Эрдогана и идее турецкой геополитической самостоятельности. С другой стороны, Россия и Путин продолжат сложный танец с Турцией Эрдогана во имя общих экономических интересов, у которых большие перспективы. При этом Путину следует внимательно следить за тем, чтобы не совершить ошибку при сотрудничестве в таких сложных регионах, как Сирия и Ливия, где у России и Турции во многом противоположные интересы. Успех российской политики в отношении все более самостоятельной Турции с ее все более ясными внешнеполитическими амбициями, которые пока напрямую не задевают российских национальных интересов, несомненно, будет зависеть и от российских отношений с Египтом и Ираном. Все это тонкие и щекотливые вещи, которые в геополитической реальности означают очень много, поскольку могут приводить как к радикализации, так и к стабилизации положения, то есть могут разрушать или устанавливать равновесие сил на определенном пространстве. Все зависит от того, в какой мере и с какими намерениями пользоваться ими. Следующим испытанием российско-турецких отношений на прочность станет текущее резкое обострение отношений между Арменией и Азербайджаном. Ведь в этом кризисе Москва и Анкара поддерживают разные стороны конфликта: одна — Ереван, а вторая — Баку.
