В пятидесяти километрах к северу от Санкт-Петербурга находится деревня Победа. Ее название ассоциируется с триумфом советской армии 75 лет назад. Мы побывали в этом уголке давно утраченного прошлого.
Тот, кто по карте проследит путь от Санкт-Петербурга до финской границы, наткнется посередине на написанное мелким шрифтом название «Победа». Более ста населенных пунктов с броским названием «Победа» разбросаны по обширной карте Российской Федерации. Они — свидетельство послевоенной советской истории, когда военный триумф был увековечен не только в названиях крупных городов и их центральных улиц, но и провинциальных населенных пунктах, озер или промышленных предприятий.
Русифицированные названия населенных пунктов особенно в недавно присоединенных областях были призваны укреплять социалистическую идеологию. В первой, послереволюционной волне переименований использовались топонимы, чествовавшие революционеров или происходившие от слов «советский» или «красный».
А после Второй мировой войны несколько деревень обрели безликое название Победа. Бывшие когда-то пропагандистскими символами, сегодня эти населенные пункты в большинстве своем — лишь жалкие тени самих себя, а их названия с развалом Советского Союза утратили свое первоначальное значение.
В последние недели городское пространство Петербурга определялось двумя визуальными нарративами: праздничные украшения по случаю Дня Победы и агитационные плакаты о «всенародном голосовании», обрамлявшие Невский проспект, мосты через Неву и широкие улицы на окраинах города. Несмотря на официальные рекомендации оставаться дома, в этот день 24 июня, когда праздновался отложенный День Победы, люди высыпали на улицу, на декорированную кумачом Дворцовую площадь. Было время белых ночей, и город круглые сутки был погружен в сюрреалистический свет.
Вездесущая надпись «9 мая» усиливала праздничный сюрреализм. Казалось, что она триумфально отмечает незаметную победу над временем, как бы давая понять: теперь каждый день может стать 9 мая! Также на каждом углу можно было видеть логотип юбилейного года: четыре красные стрелы, которыми на военных картах обозначали движение войск, вместе составляющие цифру 75 с надписью «Победа» внизу.
Парад Победы — с сухопутными и военно-воздушными войсками на фоне исторического города — показался в этом году еще более нереальным, чем обычно, потому что самый важный праздник в современной России проходил во время, когда из-за коронавируса все петербургские парки еще были закрыты, а большие скопления людей запрещены Какие-то эксцентричные личности конкурировали с военными в форме: мужчина в камуфляжном костюме размахивал огромным российским флагом, мальчик с детским пистолетиком наблюдал за проездом мотоциклетной колонны прокремлевской группы «Волки», велосипедист в красном советском трико замер у уличного оцепления. Девушки в плащ-палатках раздавали диски с песнями времен войны.
При виде этого спектакля создавалось впечатление, что все это — финальная фаза предвыборной кампании Кремля, цель которой — подогреть патриотические настроения. Агитация продолжалась и у станций метро: там раздавали брошюру под названием «Наша Конституция». В ней говорилось, что речь идет о «решении, от которого зависит будущее». Российский триколор и силуэт Путина украшали обложку брошюры.
А вот в электричке, как называют русские пригородные поезда, никакой агитации не было. Здесь народ был с пляжными сумками и в летних панамах, а не в застегнутых на все пуговицы военных мундирах. Поездка до деревни Победа заняла добрых два часа — поезд увез нас от театральности центра города в российскую провинцию, куда шум военного парада доносился лишь как глухое эхо.
Финский вокзал и заводские корпуса на северной окраине города сменились ландшафтами с сосновыми и березовыми рощами. У окна обнималась и целовалась парочка с вспотевшими лицами. Казалось, что тут нет ни Дня Победы, ни пандемии коронавируса. Но зато шла бойкая торговля разными мелочами. Сильно накрашенная женщина в легинсах в цветочек мирно спала, в то время как мимо нее один за другим проходили шумные продавцы. Обложки для паспортов, многофункциональная авторучка «шпион», крючки «нового поколения», суперсовременное чистящее средство с запахом ванили. Продавцы были народом опытным, некоторые говорили свои тексты через микрофон. Им бы в цирке выступать! Почти любовно они рассказывали об уникальных свойствах своих товаров.
Единственным напоминанием о сегодняшних событиях была старая женщина, углубившаяся в газету с заголовком «Наша Конституция». «Я не понимаю тех, кто не хочет идти на голосование», — в статье цитировался Владимир Жириновский, политик, играющий на всех выборах роль оппозиционера, председатель представленной в Думе партии ЛДПР. Следующая статья начиналась с напечатанной жирным шрифтом фразы «Я пойду голосовать!»
Поезд повернул в сторону, и хриплый голос из репродуктора объявил «Следующая остановка — Каннельярви!». Женщины в красных блузках и юбках из цветастой ткани стали торопливо выходить на перрон, обрамленный пышными кустами шиповника. Казалось, что эти дикие розы вдохновили их на выбор гардероба.
Каннельярви — так называлась эта деревня, пока в 1948 году финское название не было заменено на русское Победа. Такое название носил и совхоз, основанный тут до войны и существовавший затем под названием «Ударник». Но распоряжение от 1921 года, запрещавшее переименование железнодорожных станций, уберегло станцию Каннельярви от такой же судьбы.
Историю деревни можно разделить на несколько периодов: шведская фаза закончилась после Северной войны, в результате которой деревня отошла России. В 1811 году Карельский перешеек был передан Великому княжеству Финляндскому и оставался под властью Финляндии до 1939 года, когда Красная Армия заняла деревню в первый раз. В 1944 году в ходе советско-финской войны она была окончательно советизирована
По узкой сельской дороге неслись тяжелые фуры, справа и слева покачивались высокие луговые травы и борщевики. В нескольких сотнях метров отсюда находилось озеро Победное, напоминающее своей изогнуто-овальной формой старинный струнный инструмент кантеле, по форме озера и была названа деревня. Наконец, среди луговой зелени появился дорожный указатель с надписью «Победа».
Одно из первых зданий, которое видишь при въезде в деревню — недостроенная православная церковь. Несмотря на то, что это лишь остов постройки, на ее заборе написано: «Открыто с 9 до 15 часов». Рядом прикреплено воззвание: «Построим вместе!» Но, как говорят местные жители, вот уже несколько лет ничего не происходит.
«У нас уже был праздник 9 мая, вы все пропустили!» — прокричали нам две продавщицы фруктов на рыночной площади, на которой стояло ровно два прилавка. Почти каждая вторая фраза женщин о жизни в Победе начиналась или заканчивалась смехом. Смех создавал дистанцию, как будто о том, что происходит в деревне, можно было говорить только несерьезным тоном, через завесу иронии. «Мы на карантине, с марта», — смеялась Людмила, намекая, что жизнь в Победе после появления новой инфекционной болезни в России не изменилась ни на йоту.
Людмила, живущая в Победе с начала девяностых, раньше работала, как и большинство других жителей деревни, на птицефабрике «Ударник». Первое время казалось, что после развала Советского Союза фабрика нашла свое место в новой России, так же как и дом культуры — место встречи молодых людей в советской Победе.
«Наша фабрика была миллионером, все ее знали. У нас был собственный магазин в Выборге, раньше все работало. А когда она закрылась, и все остальное пошло прахом», — рассказывает Людмила о судьбе деревни. Птицефабрику продали, дом культуры разваливается на глазах жителей. И фабрика, и дом культуры пополнили ряды тысяч других разрушающихся фабрик и учреждений культуры, расположенных по всему пространству бывшего Советского Союза.
Ядро деревни Победа составляет десяток советских многоэтажек. Об отложенном Параде Победы напоминали хриплые звуки из старого репродуктора, расположенного на крыше одного из панельных домов на улице Мира. Все как раньше, когда новости из Москвы доходили сюда только по радио. У каждого подъезда висят плакаты, агитирующие за «народное голосование». Рядом — поздравления по случаю «самого любимого, важного, волнующего и торжественного праздника в истории нашего народа и нашей страны — Дня Победы».
На скамейке перед одним из подъездов сидит пенсионерка Лидия в нежно-розовом платье, шляпа в цветочек защищает ее от солнца. «Победа была когда-то хорошей и богатой деревней. Было у нас и вкусное мясо, и яйца. В доме культуры выступали дети, были концерты», — начала она свой рассказ. День Победы она провела дома, вспоминала войну и плакала.
Тут она живет почти уже шестьдесят лет. Ребенком вместе с семьей она бежала от немцев из одной из деревень в центральной России и оказалась в Ленинградской области. Два немецких слова она повторяет все время: kleine Kinder (маленькие дети). Как она говорит, эта война никому не принесла ничего хорошего — ни немцам, ни русским. Пережив войну ребенком, она боится ее больше всего на свете: «Сейчас мы живем спокойно. Главное, что нет войны». На голосовании она собралась голосовать за поправки к Конституции — за Путина, который дал пенсионерам по случаю Дня Победы по 5 тысяч рублей. «Мне Путин нравится, он честный. И он не хочет войны», — говорит она.
Название Победа тесно связано с деревенским домом культуры. Если пройти мимо панельных домов, то между спортивной площадкой и дачами попадешь к модернистскому зданию кубической формы, кирпичные стены которого вероятно когда-то были покрыты белой штукатуркой. Сейчас длинный ряд окон словно запотел, крыша над входом, поддерживаемая тонкими колоннами, рассыпается. Рядом, под густой листвой дерева стоит фигура молодого солдата, покрытая темными пятнами и трещинами. У подножья памятнику героям — садовые цветы в пластиковой бутылке, их принесли сюда в честь Дня Победы.
В этом обломке «старого мира» отражается судьба всей деревни, которую в свою очередь можно рассматривать как олицетворение всей страны. Как слово «победа» уже давно утратило свое содержание, так и дом культуры, в котором когда-то танцевали, пели и культивировали коммунистическое будущее, сегодня всего лишь выхолощенный символ, название без всякого содержания. Мечта рассыпалась в прах.
Первое июня, в последний день «народного голосования» перед входом в дом культуры зажгли два из четырех уличных фонарей, и народ пошел голосовать. Как будто желая воспользоваться в последний раз былым блеском этого учреждения, в доме культуры расположили избирательный участок № 316 Выборгского района. Нарядно одетые люди стали заходить по растрескивавшимся плиткам через распахнутые двери внутрь здания. Подъехала советская автомашина марки «Жигули».
— Кирпич на голову не упадет?/ — прокричал вылезающий из машины пенсионер жене.
— Если войдешь внутрь, то точно упадет. Тут не то что кирпичи, целые плиты вывалиться могут.
Из дома культуры вышла пенсионерка с детской коляской. Но вместо младенца там какое-то белое ведро. «Деньги на дом культуры нам дали из Москвы за хорошую работу», — объясняет женщина, опираясь на коляску. Она тоже когда-то работала на птицефабрике. «В семидесятые годы мы получили всероссийскую награду, — говорит она. — У нас было все: амбулатория, зубной врач, почта. Теперь же у молодежи нет места, куда они могли бы прийти. Разные жулики ошиваются тут, портят ребятишек».
Тем не менее, она уверена, что Путин все наладит: «Все голосуют за Путина, как-никак деньги он дает. А тех, которые кочевряжатся, он ставит на место. На детей дают дотации, пенсионеров тоже не забывают, пенсию повысили».
Совершенно другая Победа открывается позади дома культуры. Тут кирпичная стена сплошь покрыта граффити, в траве валяются пустые бутылки из-под водки и банки от энергетических напитков. Посреди этого хаоса стоит мужчина лет шестидесяти в бейсболке и рабочей одежде. Вглядываясь затуманенными, но умными глазами вдаль, на озеро Победное, покуривая сигарету, он вспоминает свои бурные прошлые годы.
Но вместо того чтобы вызывать в памяти то или иное событие своей жизни, он вспоминает песни. С гордостью он заявляет, что в восьмидесятые годы был частью советского рок-движения. «Всю свою жизнь я занимался рок-н-роллом, боролся с несвободой», — говорит этот мужчина с лицом, на которое наложили свой отпечаток солнце, табак и алкоголь. По его словам, уже тогда было ясно, что советская империя вот-вот развалится: «Я знал, рано или поздно она рухнет. И она рухнула. Мы разрушили старое, а вы, молодые, построили новое государство».
Но что изменилось в новой России? Разве «народное голосование» не напоминает коммунистические выборы, когда исход был предопределен? «Если при коммунистических выборах ты ставил крест напротив слова „нет‟, то тебе было несдобровать. Сегодня „нет‟ говорить можно», — считает самопровозглашенный противник всего коммунистического, который из принципа на выборы не ходит. Сегодня он борется только с «жирными бизнесменами», но революционных песен больше не поет: «Все идет, как надо: через болезни, через кризисы. Слабое погибает».
Раньше он гулял по деревне с тридцатью мужиками, сегодня же он с трудом находит собутыльников: «Все уже давно лежат на кладбище». Как он говорит, сегодня спорят только о величии России и о том, что Америка скоро подойдет к нашим границам: «Деревня Победа — это модель российского государства. Так было во время Советского Союза, так это и сегодня». Мужчина, когда-то бывший революционером, исчезает через заднюю дверь в доме культуры в своей каморке. Его единственная мечта — большая автодорога, по которой в будущем снабжалась бы деревня, лишенная фабрики: «У вас еще есть желание бороться и силы. Или, как говорит дядя Путин, вы чувствуете дух времени. Держите нос по ветру».
На широкой площадке перед домом культуры несколько мальчишек гоняют футбольный мяч, группа подростков собралась на скамейках, похожих на трибуны. Мопеды и велосипеды лежат рядом на траве. С тех пор, как закрыли дом культуры, ребята проводят время здесь. Дети рассказывают, что раньше они пели в хоре, играли в драмкружке. Теперь они играют в футбол на этом новом «стадионе» — так они называют этот островок настоящего посреди призрачной топографии прошлого.
«Вы знаете, почему эта деревня называется Победа?» — спрашиваем мы.
«Нет», — отвечает один из мальчиков.
«Здесь, наверное, когда-то была война», — размышляет вслух другой.
«Конечно, Великая Отечественная война. В память о ней деревню назвали Победой», — говорит одна из девочек.
Заброшенные финские хутора, протестантская церковь, затонувший в реке танк — во время прогулок среди руин дети знакомятся с историей своей деревни, ее богатым событиями прошлым. Они мечтают о том, чтобы остановить процесс запустения, хотят спасти конюшни и финскую виллу, стоящую у озера. Они тоже слышали хрипы из репродуктора, но ничего не поняли. Слышали они кое-что и о голосовании «за или против Путина»: «Мои родители пойдут голосовать „против‟», — раздается чей-то голос. Несмотря на ограниченные перспективы жизни в деревни в одном дети едины: они хотят тут остаться: «В городе воняет бензином, там грязно и жарко».
«Что такое для вас Победа?» — спрашиваем мы.
«Для меня это слово связано только с войной», — говорит девочка с взрослыми чертами лица.
«Есть ли что-то в настоящем то, что вы связываете с этим словом?» — спрашиваем мы.
«Все равно, война — это первое, что приходит мне на ум/, — говорит девочка, немного подумав. — У нас на участке мы нашли целую ленту с патронами».
Победа — это слово имеет сегодня лишь косвенное отношение к своему былому значению. Кое-как метафорическая победа еще соединяет воедино последние символические компоненты деревенской жизни. Но блеск самого образа деревни давно канул в Лету.
«Триумфальный результат», — так прокомментировал пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков результаты голосования [по поправкам в Конституцию]. Фантомной назвал эту победу Андрей Колесников из московского центра Карнеги. По его словам, невнятность процедуры создала впечатление некоторой призрачности самого действия. Россия стала воображаемой страной, которая держится на «волеизъявлении» воображаемого «большинства». Добавим от себя — и на прошлых победах.
Победа 75 лет назад дала советским людям надежду на светлое будущее, подарила им веру в себя. Но когда сегодня российское государство вновь апеллирует к «великой победе», то этим оно лишь компенсирует идеологический дефицит настоящего, отвлекает людей от неуверенности перед лицом неясного будущего. Победа — это фантом, но она же — и та основа, которая защищает жителей деревни Победа от окружающей их реальности.
