Еще недавно можно было утверждать, что Кремль заинтересован в ослаблении и даже крахе несговорчивого Александра Лукашенко, а в США и ЕС поддерживают «последнего диктатора Европы» ради сохранения белорусского суверенитета. Но когда начались массовые протесты против фальсификации выборов президента страны, на первый план вышли подлинные интересы, а не сиюминутный политический расчет.
Для Кремля важно, чтобы диктатор победил, а народ проиграл — а с поглощением Белоруссии Путин разберется потом. И это логично: любая народная победа ставит под сомнение будущее самого Путина, которому рано или поздно придется столкнуться с народным восстанием против своего коррумпированного и некомпетентного режима.
Путину придется топить Россию в крови и ему важно, чтобы до него это сделал Лукашенко. Чтобы постсоветским рабам было ясно: бунтовать против хозяев опасно и бесперспективно. Вот почему Путин так ненавидит Украину. Вот почему он так боялся Майдана. И вот почему никаких договоренностей с ним не будет не только по белорусскому, но и по украинскому вопросу.
Еще вчера в Киеве могли рассчитывать, что найдут рецепт заморозки конфликта на Донбассе с помощью западного влияния. Что Путину захочется ослабить санкции, «перестать стрелять», вновь стать уважаемым членом международного сообщества, общаться с Меркель и Макроном без постоянных упоминаний войны в Донбассе. Ну что же, Путин уже общается с Меркель и Макроном без упоминаний войны в Донбассе — он говорит с ними о восстании в Белоруссии!
И стороны занимают диаметрально противоположные позиции — а значит, будут стараться ослабить возможности друг друга. Так было и так будет. В Иране, Сирии, Украине, а теперь в Белоруссии оказываются разными не интересы, а ценности. Западу важна демократия. Путину нужна власть. Запад не боится конкуренции. Для Путина конкуренция — это смерть. И то, что я пишу эти строки на фоне сообщений о таинственном отравлении оппозиционного российского политика Алексея Навального — хорошее доказательство этого тезиса.
Украине не удастся проскочить «между капельками», даже если привлечь к этому маршруту самого Леонида Кравчука. Не удастся потому, что любое соприкосновение ценностей демократии и диктатуры неизбежно приводит к противостоянию. Нам просто нужно выбрать, на чьей мы стороне и не договариваться, а сопротивляться.
Сопротивляться вовсе не потому, что договариваться плохо. А потому, что договориться не получится.
