Норико Сато (82), которая проживает сейчас в городе Акита, в прошлом году издала небольшой сборник очерков, в которых описала свою жизнь в детстве на Сахалине. В конце войны в японскую часть острова, как известно, вторглись советские войска. Название сборника — «Как бы я хотела увидеться с Галей: война глазами ребенка». В нем описаны не только те жестокости, которые совершала на Сахалине советская армия. С теплом вспоминает госпожа Сато и дружественные отношения с простыми русскими людьми. «Если люди, несмотря на свою национальную принадлежность, могут дружить, то почему тогда вообще возникают войны?» — задается она вопросом. Этот вопрос проходит красной нитью через всю эту небольшую книжку.
Сато-сан родилась на южном Сахалине, который тогда принадлежал Японии, в городке Сисука (ныне это Поронайск Сахалинской области). Места здесь суровые. Снег ложится уже в октябре. Зимой бывают морозы до минус 30 градусов. Брови и ресницы покрываются инеем.
Когда Норико было 7 лет, в августе 1945 года Советский Союз вступил в войну с Японией. 11 августа началась советская войсковая операция по освобождению Южного Сахалина.
Отец Сато был призван в армию, и вместе с матерью они бежали на южный берег острова.
22 августа на поезде их доставили в Тоёхара (нынешний Южно-Сахалинск). На вокзале они попали под бомбежку советских самолетов. Было много погибших. Норико с матерью должны были эвакуироваться на Хоккайдо на одном из трех транспортных кораблей. Но места им на них не хватило, и они остались в городке. Вскоре стало известно, что эти японские транспортные корабли в акватории города Румои на Хоккайдо подверглись атаке советских подводных лодок. Два из них затонули. Погибло около 1700 человек.
Месяц Сато-сан с матерью прожили в Южно-Сахалинске. Тогда в округе ходили слухи о насилиях, которые советские солдаты чинили над японскими женщинами. Вскоре семья Сато получила приказ о возвращении назад в Поронайск.
«Да, мы боялись русских солдат, — пишет Норико. — Но однажды я увидела вдалеке молодого солдата Красной армии, который пел „Катюшу". И пел он эту песню так задушевно, с таким чувством, что она до сих пор слышится мне как наяву. Наверное, этот молодой парень пел о своей далекой родине, о своей семье. И мне пришла в голову мысль о том, что русские солдаты — это такие же обычные люди, как и мы.
Вскоре в южную часть Сахалина приехало много русских — рабочие, специалисты, колхозники. И мы стали жить с ними бок о бок. Языка друг друга мы не знали, общались больше жестами, взглядами, улыбками. Часто делили с русскими трапезу. Иногда приходилось видеть проявление их чувств по отношению друг к другу. В основном добрые. Хотя я видела, что, как и в японских семьях, свекрови часто спорили с невестками. Все у русских так же, как у нас», — думала Норико.
Вскоре у нее появились русские подружки. Одну из них звали Галя.
Однажды, когда они с Галей играли с игрушками Норико, один русский мальчик, попытался их отобрать. Галя возмутилась так, будто эти игрушки были ее. «Сейчас же отдай!» — потребовала она у мальчика.
Так Сато-сан прожила на южном Сахалине рядом с русскими до 9 лет. Потом ее семья репатриировалась в Японию. Прощаясь, они обе горько плакали, и Галя разделила с Сато редкую по тем временам шоколадку.
«Война ожесточает сердца людей. Обычные люди убивают друг друга и приносят друг другу горе», — говорит Сато-сан. Она вспоминает то странное чувство, которое охватывало ее еще ребенком, когда семьи мобилизованных солдат провожали их на войну, радостно размахивая японскими флажками с изображением лучей солнца. «Разве могли они действительно испытывать радостные чувства?»
Норико говорит: «Недостаточно только повторять мантру о том, что войны страшны, войны ужасны и тому подобное. Людям нужно всем как один подняться для того, чтобы не допустить самой возможности возникновения войн».
Норико Сато хочет, чтобы ее читатели разделили с ней эту мысль и это ее страстное желание.
До сих пор Сато-сан помнит о русской девочке Гале и мечтает когда-нибудь с ней увидеться. Для этого она даже изучает русский язык.
