Уже 29-й раз подряд текст к годовщине независимости Украины превращается для меня в настоящее испытание — испытание прежде всего эмоциональное и нравственное. К праздничному дню необходимо подбирать оптимистические и ободряющие прогнозы, доказывать читателям, что в стране все обстоит не так уж плохо, а будет еще лучше. Таков закон любых праздничных дней, таково естественное желание каждого человека — отвлечься от надоевших будней, попытаться посмотреть вдаль и увидеть там ту страну, которые ему хочется построить, в которой ему хочется жить.
И все же каждый раз в День Независимости ты ощущаешь себя как человек, попавший на берег в предчувствии большого цунами, которое вот-вот обрушится на идиллическое благополучие. Ты понимаешь, что этот берег будет и после нашествия стихии, знаешь, что с самим этим берегом ничего не произойдет. Единственное, чего ты не знаешь — будешь ли ты сам на этом берегу, будут ли рядом с тобой люди, которые строят планы на будущее, останутся ли сооружения, которые он возвели с таким трудом. Независимость Украины вот уже долгие годы — предчувствие такого цунами.
Очень хорошо помню эмоциональное состояние, в котором я находился 24 августа 1991 года в ложе прессы украинского парламента, только что проголосовавшего за независимость. Помню, как мы радостно и одновременно растеряно переглянулись с сидевшим рядом со мной коллегой, будущим главным редактором «Газеты по-украински» Владимиром Рубаном.
Как мы шли вместе с ним по Крещатику и пытались понять, что же на самом деле произойдет после этого голосования, после этого необычного дня, прихода которого мы ждали всю предыдущую жизнь и вот неожиданно для себя дождались — дождались тогда, когда еще были очень молодыми людьми, готовыми к переменам и государственному строительству.
С одной стороны, это была огромная радость — что мы так молоды, а Украина уже свободна. С другой стороны, мы прекрасно понимали, что Акт о независимости — это пока что лишь декларативное решение украинского парламента, что наши соотечественники в большинстве своем независимости не ждали, что они к ней психологически не готовы, что для них решение украинского парламента — всего лишь один из шагов в диалоге с Москвой, которую они привыкли считать своей настоящей столицей.
С тех пор, конечно, многое изменилось. Но как же медленно, как же мучительно! Как часто мы видели, что украинское общество стремится не к государственному строительству, а к поиску решений, которые облегчат привычное существование в симбиозе с бывшей метрополией, которая позволит Украине жить за российский счет. И какое же счастье, что мы — не Белоруссия. Что в составе нашей страны есть западные области, почти нетронутые гниением в Российской империи. Что Украина такая большая страна, что у России просто не хватает средств для того, чтобы прокормить потенциальных иждивенцев, которые так стремились к этой роли все десятилетия новой украинской государственности. Что в случае с Украиной Россия вынуждена ограничиваться подачками, подкупом элит, военной агрессией, беспардонной и лживой пропагандой. Но у нее просто нет средств, чтобы обеспечить десяткам миллионов людей существование за счет российских налогоплательщиков — даже в «жирные» нефтяные годы. Что ей нужен контроль над Украиной, но такой контроль, чтобы украинцы зарабатывали себе на пропитание сами. А такие отношения с Россией большей части наших соотечественников не нужны.
И на самом деле именно в этом сегодня залог украинской независимости. Именно это гарантирует, что Украина состоится, что в ней не удастся утвердиться ни пророссийским силам, которые неоднократно приходили к власти на лозунгах о возможном иждивенчестве, ни популистам, которые просто не понимают — вместе со своими избирателями, — что такое государственное строительство. Окончился застой Леонида Кучмы, бежал в Ростов Виктор Янукович, бесславно завершится — пусть и тяжелейшими политическими и социальными испытаниями — безвременье Владимира Зеленского. И Украину будут строить те, кто рассчитывает, что наша страна станет европейским демократическим государством граждан, способных зарабатывать на свое будущее самостоятельно, стремящихся сделать нашу страну равноправной участницей европейской семьи народов.
У этого подхода нет альтернативы, как нет альтернативы для государства, которое будет развивать украинский язык, думать о собственном представлении об истории и культуре, укреплять вооруженные силы, превращать страну в самодостаточный организм. Абсолютно неважно, что об этом думает большинство украинских избирателей. Те, кто не понимает необходимости этого подхода, неизбежно превратятся в маргиналов в собственной стране, потеряют социальные перспективы, перестанут интересоваться политикой.
Ну это вовсе не означает, что будущее страны так уж предсказуемо и безоблачно. Не может быть безоблачным будущее берега, живущего в ожидании цунами.
Даже спустя 29 лет после провозглашения украинской государственности мы не можем точно сказать самим себе, какому количеству наших соотечественников Украина вообще нужна, для кого она не просто слово на карте.
Мы не можем сказать себе, в каких географических границах окончательно состоится и консолидируется украинское государство. Мы не можем сказать себе, каковы перспективы восстановления нашей территориальной целостности и сохранения тех территорий, которые сегодня находятся под нашим государственным контролем.
Мы не можем сказать себе, могут ли ужиться в одной стране люди, которые хотят строить европейскую демократическую Украину, люди, которые воспринимают нашу страну как неотъемлемую часть «русского мира», и люди, которым вообще все равно, в каком государстве жить, лишь бы их кормили. Именно поэтому независимость Украины, сама ее государственность остается интереснейшим политическим экспериментом, возможно, одним из самых захватывающих в XXI веке. Если сторонникам украинской государственности в конечном счете удастся одержать победу над империей и доказать остальным своим соотечественникам важность сохранения нашего государства — это будет действительно потрясающий, почти невозможный успех, который войдет во все учебники истории нашего тысячелетия. Ну и наше поражение может войти во все учебники, как пример существования многомиллионного народа, оказавшегося неспособным защитить свою государственность даже после того, как она была провозглашена.
Мне все же хотелось бы даже сейчас, в эпоху торжества беспросветного популизма и дурости, рассчитывать на нашу победу, а не на наше поражение. Ведь мы должны победить не только ради самих себя. Мы должны победить и ради тех, кому Украина безразлична, кто по-прежнему голосует «по приколу» за безответственных дилетантов, готовых плясать под олигархическую дудку. Потому что у этих людей нет никаких социальных перспектив в той стране, в которой они безответственно отдают свои голоса за проходимцев. Этих людей ждет бедность, разочарование и крах. И только мы, а не их избранники, способны этот крах предотвратить, способны создать перспективу если не для них самих, то хотя бы для их детей и внуков.
Мы должны победить даже ради тех, кто мечтает о том, чтобы Украина стала частью России. Потому что у Российской империи нет никаких реальных исторических, политических и социальных перспектив. У ее сторонников в нашей стране — если они хотят просто жить по-человечески — нет альтернативы, кроме как согласиться с украинским государственным проектом. И мы должны победить ради будущего самой России, потому что в борьбе с нами она окончательно надорвет свои силы и рискует погибнуть как государство и как цивилизационный проект. Только рядом с европейской демократической Украиной у России есть хоть какие-то перспективы.
Поглощение Украины, борьба с Украиной — это неизбежный крах России и русского народа. Мы должны победить и ради Европейского союза, ради наших соседей на западе. Без демократической суверенной Украины у европейского проекта нет никакого реального будущего, потому что борющаяся за поглощение нашей страны агрессивная Россия всегда будет представлять опасность для Европы и свободы ее народов.
Именно поэтому мы победим во чтобы то ни стало — и ради нас самих, и ради наших друзей, и ради наших врагов. Мы победим ради Украины.
