«Граждане Рима, прячьте ваших жен. Мы возвращаемся с лысым прелюбодеем». Шедшие под триумфальной аркой после победоносных далеких кампаний войска не отказали себе в удовольствии посмеяться над безудержным либидо Цезаря.
Высмеивание генералов считалось тогда допустимым: такой солдатский юмор был частью обычаев и всей жизни легиона. Предметом насмешек стала сексуальная жизнь императора.
Он женился четыре раза, но репутацию ему создали внебрачные связи, причем не только с Клеопатрой или Сервилией, матерью Брута. Наибольший интерес у острых языков вызвала его предполагаемая авантюра с царем Вифинии Никомедом IV. В возрасте 20 лет молодой и амбициозный Гай Юлий Цезарь участвовал в осаде города Митилины, главного порта острова Лесбос. Его направили в располагавшееся на севере современной Турции небольшое царство Вифиния, чтобы убедить местного владыку направить свой флот в подкрепление союзникам римлянам.
В книге «Жизнь двенадцати цезарей» его биограф Светоний говорит, что будущий консул успешно справился с возложенной на него задачей. Для этого он лично наливал хозяину вино (символ подчинения) и дважды вступал с ним в пассивную половую связь. Цезарь «в пурпурном одеянии возлег на золотом ложе». «На целомудрии его единственным пятном было сожительство с Никомедом, но это был позор тяжкий и несмываемый, навлекавший на него всеобщее поношение», — утверждает Светоний.
Насмешки
Этот эпизод породил целое море сальных шуток и прозвищ, таких как «вифинская царица» или «соперница царицы». Самым знаменитым определением стали слова трибуна Куриона-старшего, который назвал его «мужем всех жен и женой всех мужей».
Во время знаменитого триумфа Цезаря в 46 году до н.э. в связи с победами в Галии, Египте, Понте и Африке целые легионы скандировали:
«Галлов Цезарь покоряет, Никомед же Цезаря:
Нынче Цезарь торжествует, покоривший Галлию, —
Никомед не торжествует, покоривший Цезаря».
Эти гвардейские шутки стали основанием для политических ударов ниже пояса, которые позволяли противникам дискредитировать набиравшего влияние Цезаря без риска обвинений в публичном оскорблении.
В день, когда Цезарь красноречиво выступал в Сенате в защиту дочери Никомеда Нисы, Цицерон поднялся и с преисполненным достоинства видом заявил ему следующее: «Оставим это, прошу тебя: всем отлично известно, что дал тебе он и что дал ему ты!»
Сам Цезарь отрицал факт этой авантюры, но, судя по всему, не пытался отстоять эту точку зрения любой ценой. Будучи умелым политиком, он понимал, что опровержение может лишь стать толчком для насмешек, особенно если это уже стало частью фольклора.
