«Можешь мне поверить: никто не будет строить „Северный поток‟. Это абсурдный проект, не подкрепленный ни экономическими расчетами, ни здравым смыслом. Увидишь, Путин попугает немного Украину, чтобы она стала сговорчивее со своей газотранспортной системой, и успокоится. А газопровод по дну Балтийского моря так и останется только на бумаге. Балтийское море — не то море, где можно дешево проложить трубу и охранять ее. Россия не обладает соответствующими технологиями. Газ по такому газопроводу будет стоить тоже очень дорого», — уверял меня директор Центра энергетической политики Института Европы Российской академии наук Алексей Хайтун.
Наш разговор состоялся в 2007-м году в уютной пивной милого курортного польского городка Криница-Здруй. Туда мы оба приехали на ежегодный международный экономический форум. Господин Хайтун считается одним из самых авторитетных российских экспертов в газовой отрасли, он работал на руководящих должностях в Газпроме еще в начале его создания. Поэтому я не мог усомниться в его словах. Тем более, что договоренности по газопроводу Владимир Путин достиг еще с социал-демократическим канцлером Гергардом Шредером. А на момент нашего разговора немецкое правительство уже возглавила христианский демократ Ангела Меркель. Так зачем ей эти сомнительные российские мегапроекты?!
Надеясь на то, что «Северного потока» никогда не будет, я вернулся домой. И несколько лет все действительно выглядело так, как будто пророчество Алексея Хайтуна сбывается. Однако в апреле 2010 года строительство «Северного потока» все же началось.
В сентябре 2012 года мы снова встретились с господином Хайтуном в той самой Кринице.
— А помните, как пять лет назад вы говорили, что «Северный поток» не будет построен?— язвительно спросил я.
— Да, говорил. Ошибся.
— Как же так получилось?
— Мягко говоря, я недооценил упрямства современной российской власти. Ведь проект в конце концов оказался в три раза дороже, чем предполагалось в начале и деньги пришлось брать в кредит.
Еще раз подчеркну, что речь шла о первом «Северном потоке». И уже он был экономически совершенно необоснованным и, следовательно,, политическим.
О «Северном потоке — 2» нечего и спорить, он и подавно политический. Поэтому госпожа Ангела Меркель кривила душой, уверяя, что проект сугубо экономический. Могла ли опытный политик, выросшая в условиях социалистического блока, не понимать нюансов общения с кагэбистами, которые бывшими не бывают? В жизни не поверю.
Возможно, госпожа Ангела когда-нибудь объяснит все свои соображения и сомнения в собственных мемуарах, расскажет о своих основаниях. Ведь она уже объявила о том, что через год окончательно и бесповоротно уйдет из политической жизни, а чем ей тогда заниматься, как не изложением на бумаге своих ценных для потомков воспоминаний.
Правда, теперь, после отравления Алексея Навального «Новичком», ее риторика по газпромовскому мегапроекту меняется в более рациональном направлении. Что ж, лучше поздно, чем никогда.
В целом трудно не заметить, что инцидент с российским оппозиционером выступил неким мощным политическим триггером. В своей предыдущей статье я уже писал о том, как вызывающе в отношении Кремля начала действовать Меркель, как только появилась информация об отравлении. Хотя до этого события она старалась обходиться с российским руководством на удивление взвешенно. Но в тот момент, не дожидаясь разрешения Москвы, не пытаясь согласовать позиции с российским руководством, она отправила прямо в Омск санитарный самолет с группой немецких врачей. Заставила российские власти отпустить Навального в Германию на лечение, очевидно, используя свои мощные рычаги влияния.
Еще необычнее стали заявления немецкого канцлера, когда окончательно выяснилось, что Навального все же отравили именно «Новичком». Она недвусмысленно заявила, что обвиняет в этом российское руководство и его спецслужбы.
А что же с «Северным потоком — 2»? Ангела Меркель теперь затрагивает и эту тему. Сперва нехотя, утверждая, что не стоит смешивать мухи и котлеты, то есть Навального с газопроводом. Затем она начала допускать, что санкции из-за отравления «Новичком» могут коснуться и газпромовского мегапроекта.
К сожалению, пока заявлениям немецкого канцлера по «Северному потоку — 2» не хватает четкости и решительности. Таких, к примеру, как у ее партийного коллеги, председателя комитета Бундестага по вопросам внешней политики, Норберта Реттгена. Тот четко утверждает, что завершение строительства газопровода на этом этапе может стать «максимальным поощрением текущей политики грубого и человеконенавистнического режима Путина».
Он убежден, что «Северный поток — 2» абсолютно не нужен Германии, что его отсутствие никак не повлияет на обеспеченность Германии газом. «Мы уже получаем около сорока процентов газа из России. Если мы будем наращивать этот процент и в дальнейшем, то переступим порог и попадем в зависимость от Москвы. И я хотел бы предостеречь от этого, ведь газ является внешнеполитическим оружием Кремля. Сейчас мы не чувствуем нехватки газа, все наши хранилища переполнены», — заверил Реттген, который является не просто одним из основных членов правительственного Христианско-демократического союза, а реальным претендентом на пост председателя партии, а, следовательно, и на канцлерское кресло.
Но как-то все это странно выглядит. Пять лет Украина пыталась убедить Германию отказаться от «Северного потока — 2», осознавая, что он станет могильщиком нашей ГТС. О вредности проекта криком кричали страны — члены ЕС — Польша и государства Балтии, уверяя, что газопровод является политическим проектом, цель которого — дестабилизация Восточной Европы. Что его одобрение существенно снизит эффективность европейской сплоченности против российской агрессии. К сожалению, и к их аргументам в Берлине не прислушались.
А вот «аргументы» Вашингтона оказались значительно убедительнее. Дональд Трамп своими санкциями сумел остановить строительство газопровода, который был готов уже на девяносто четыре процента.
В этом контексте стоит напомнить, что нынешний спор вокруг «Северного потока — 2» — далеко не первое американо-немецкое противостояние по российскому газу, который начал поступать в ФРГ еще в 1973 году. Тогда, почти полвека назад, это стало предметом ссоры между немецким канцлером Гельмутом Шмидтом и президентом США Джимми Картером. В 1980-х годах из-за германо-советского газового сотрудничества с Гельмутом Колем ссорился Рональд Рейган. Впрочем, жестче всего на российскую «трубу» отреагировал, конечно, Трамп. Именно ему мы обязаны тем, что «Северный поток — 2» до сих пор не достроен, а Киеву удалось пролонгировать контракт на поставку российского газа в Европу, который должен был бы закончиться еще в 2019 году.
Так сможет ли «казус Навального» поставить крест на газпромовском мегапроекте? С одной стороны, это кажется маловероятным. Еще бы: ни нападение на Грузию, ни аннексия Крыма, ни вторжение в Донбасс не привели к такому результату. В конце концов, пять лет назад было совершено покушение на российского оппозиционера Бориса Немцова, причем с летальным исходом. Все это приводило максимум к «обеспокоенности» Берлина и других западных столиц.
Однако в случае с отравлением Навального, даже несмотря на то, что он не погиб и клиника Charité, где он лечится, уже сообщает о постепенном выздоровлении пациента, реакция Запада действительно выглядит на удивление резкой. США уже ввели санкции против некоторых российских научно-исследовательских институтов — и это только начало. НАТО требует от Кремля объяснений и тщательного расследования, ЕС собирает саммит, чтобы обсудить санкции за отравление. Франция отменяет межправительственную встречу и тому подобное.
Почему так? Можно предположить, что Запад возлагал на Навальные большие надежды как на преемника Путина, который отказался бы от неконструктивной внешней политики, прекратил бы противостояние с Западом, положил бы конец реваншистским, неоимперским планам Кремля и тому подобное. Возможно, речь шла не о том самом Алексее Навальном как единственном и неповторимом, а об условном «Навальном» как своего рода рациональной политической альтернативе.
А отравление «Новичком» положило конец западным предположениям о том, что Кремль готов допустить такую альтернативу вообще. Поэтому Западу придется срочно и радикально произвести ревизию своей российской политики, пока еще не поздно. И начать все-таки стоило бы с самой болезненной для Кремля точки — «Северного потока — 2».
