В последние годы все привыкли видеть Россию и Турцию по одну сторону баррикад — противоположную от США и Европы. В Сирии или Ливии у Путина и Эрдогана могут быть разные интересы и местные союзники, но договориться им друг с другом все равно намного проще, чем с Западом.
Однако в Карабахе получилось по-другому. Россия и Запад вместе призывают Азербайджан остановить наступление, а Турция, наоборот, обостряет конфликт. Анкара прямо предлагает Москве сесть и решить все, «как в Сирии», но российское руководство не спешит откликаться на турецкие инициативы с привычным пониманием. Ведь речь идет о Закавказье — регионе, который Россия считает сферой своих особых интересов.
Тем не менее в Кремле не хотят открыто ругаться с Эрдоганом, на строительство партнерских отношений с которым ушло столько сил и времени. А потому Россия пока уступила Франции роль главного критика Турции и одновременно старается не оттолкнуть от себя Азербайджан, чтобы не допустить превращения турок в равноправного посредника в урегулировании конфликта.
Предложение Турции
Еще в 1997 году первый и тогда действующий президент Армении Левон Тер-Петросян призывал армянское общество реалистично подходить к карабахскому урегулированию, потому что «сохранять долгое время статус-кво невозможно — этого не позволят ни мировое сообщество, ни экономический потенциал Армении».
Эта готовность к компромиссам стоила Тер-Петросяну президентского поста. На смену ему на много лет пришел сначала неуступчивый карабахский клан Роберта Кочаряна и Сержа Саргсяна, а потом, в 2018 году, Никол Пашинян, который долго кормил Баку завтраками. Вот укрепим свою власть, добьемся монобольшинства в парламенте — тогда и начнем конструктивные переговоры по Карабаху.
Тем временем мировое сообщество, вопреки ожиданиям Тер-Петросяна, не спешило оказывать давление на Армению или останавливать Пашиняна, заявлявшего, несмотря на несколько резолюций Совбеза ООН, что «Карабах — это Армения». А когда Азербайджан, разъяренный 26 годами бесполезных переговоров, попытался решить вопрос силой, сопредседатели Минской группы ОБСЕ (США, Россия и Франция) совместно призвали возобновить переговоры — то есть, по сути, вернуть тот самый статус-кво, который, как считал Тер-Петросян, Армении не позволят сохранить.
Столь редкое единодушие России и Запада создало на стороне Азербайджана вакуум, который поспешила заполнить еще одна амбициозная держава — Турция. Во время нынешнего обострения Анкара впервые столь жестко и безоговорочно поддержала Баку, причем не только риторически.
Разумеется, Турция всегда играла в карабахском конфликте не последнюю роль. Продажа оружия Баку, обучение азербайджанских военных и постоянная дипломатическая поддержка — все это продолжается уже много лет. Но на этот раз амбиции Эрдогана идут дальше — он прямо заявляет, что хочет сломать старую и установить новую норму, чтобы Турция присутствовала в регионе sahada ve masada («и на поле, и за столом»). Этот рифмованный фразеологизм глава турецкого МИДа за последние дни повторял чуть ли не в каждом заявлении.
Эрдоган пытается втянуть Путина в двусторонний диалог по Карабаху — такой же, какой они ведут по ситуации в Ливии или на севере Сирии. Турецкий министр иностранных дел Чавушоглу открыто проводит такие параллели: «Мы говорили с Путиным, с Лавровым. Как мы вместе действуем в Сирии, так пытались и здесь, но не удалось».
Ответ России
И действительно, Москве турецкие планы не нравятся. Карабах — не Сирия. Россия привыкла смотреть на Закавказье как на зону своих особых интересов и негативно воспринимает любое стороннее вмешательство в регионе.
В Сирии стать союзниками с Эрдоганом было выгодно — это помогало расшатать единство НАТО и добавляло респектабельности «астанинской тройке», где помимо России есть совсем уж неприятный для Запада Иран. А что может получить Россия от Турции в Карабахе? Репутацию страны, которая спокойно смотрит, как атакуют ее союзника по военному блоку — ОДКБ?
Однако слишком резко одергивать Турцию Россия бы тоже не хотела. Новый конфликт вроде того, что случился со сбитым самолетом в 2015 году, стал бы серьезной имиджевой потерей для Москвы и нанес бы болезненный удар по созданному с таким трудом союзу Путина и Эрдогана. Поэтому Кремль готов проявить сдержанность и позволить Турции выпустить пар, поностальгировав о величии Османской империи.
Российские власти стараются отзываться о действиях Анкары очень осторожно. Песков отвлеченно говорит, что «любые заявления» о «возможной военной поддержке одной из сторон» — провокационны и вредны. МИД воздерживается от прямых претензий.
Даже глава СВР Нарышкин, рассуждая о появлении в зоне конфликта иностранных наемников из Сирии и Ливии, назвал не только протурецкие группировки, но и «экстремистские курдские». Упоминание курдов, которые, по логике, могут воевать только за армян, должно было показать, что Москва в целом против действий Турции, но предпочитает держать баланс.
Самым заметным реверансом в сторону Анкары стал комментарий Евгения Пригожина, которого считают главой ЧВК «Вагнер». Он ответил на вопросы турецкой газеты Aydınlık целым текстом, где раскритиковал Пашиняна за потакание американским НКО и заявил, что «юридически турки имеют полное право вмешиваться в карабахский конфликт, пока они не пересекли границу с Арменией».
В Баку и Анкаре эту осторожность российских властей пока что ценят. Когда заявление об иностранных наемниках делал Макрон, он не оставил поля для двояких трактовок. По его словам, группы для отправки в Карабах формировались в турецком Газиантепе. И от него Ильхам Алиев потребовал извинений, а от Москвы — нет.
Макрон с его напряженными отношениями с Эрдоганом вообще создает для Кремля удобный фон, по сравнению с которым гораздо легче представлять свои действия как сдержанные и сбалансированные. Например, в Баку не сомневаются, что именно Макрон проявил инициативу, позвонил Путину и Трампу и добился подписания совместного обращения. Представители Азербайджана недвусмысленно намекают, что предпочли бы, чтобы Франция покинула тройку сопредседателей Минской группы, а ее место заняла Турция.
Новый старый формат
Сейчас сложно точно сказать, как долго Кремль будет терпимо относиться к повышенной активности Эрдогана в Закавказье. Но в любом случае карабахское урегулирование, которое существовало до сентября 2020 года, теперь уничтожено. Новая дипломатическая конструкция строится прямо сейчас, хотя ее очертания пока туманные. В июле в Баку всего лишь призывали активизировать работу Минской группы, но сейчас Алиев говорит уже о том, что если она не справляется, то можно обойтись и без нее.
Идею, что война в Карабахе может затянуться без снижения интенсивности, пока принять сложно. А значит, кто-то должен удовлетворить запрос Баку на прогресс в переговорах, и лучше, чтобы это сделала Москва, а не Анкара. Потому что иначе Турция действительно покажет себя самой результативной силой в регионе, а это даст ей основания требовать много — например, статуса равноправного с Россией посредника. И Карабах станет полем для их противостояния, что не сулит ничего хорошего.
Поэтому, скорее всего, Москва постарается вернуть себе инициативу и не допустить выхода Анкары на первые роли. Россия может напомнить Азербайджану, что совсем недавно тот выступал резко против идеи Пашиняна подключить к переговорам власти Нагорного Карабаха, ссылаясь на нерушимость формата. А раз так, то и самому Азербайджану радикально пересматривать этот формат не стоит. Поэтому Турция останется тем, кем и была раньше, — участником Минской группы, но не сопредседателем.
После этого Россия уже на уровне президента Путина могла бы гарантировать Алиеву реальные подвижки на переговорах. А Пашиняну объяснить, что переговорный процесс необходимо активизировать — хотя бы за счет передачи под контроль Азербайджана самых безжизненных территорий на юге пояса безопасности вокруг Карабаха. Пашиняну это, конечно, не понравится, но возразить будет трудно. Как писал его учитель Тер-Петросян, компромисс — это выбор не между хорошим и плохим, а между плохим и худшим. Причем худшим не только для Армении, но и для России.
