Нью-Йорк
Сначала смс-сообщения и звонки домой. Потом моя сопровождающая предстает передо мной собственной персоной. «Мы можем разместить вас в гостинице, расходы берет на себя штат Нью-Йорк. Вам нужны продукты, лекарства? Не требуется ли помощь психолога?»
Дама среднего возраста китайского происхождения просит консьержа доложить о своем приходе и спрашивает, можно ли подняться ко мне («некоторые отказываются меня принять»).
Она — одна из десяти тысяч сотрудников местного отряда специального назначения, в чьи задачи входит сопровождение людей, контактировавших с коронавирусом. Она получила оповещение от амбулатории «Сити-МД» на 57-й улице и Восьмой авеню. Там в пятницу у меня выявили положительный результат анализа на коронавирус.
Анализ был бесплатный, я отстоял 20 минут в очереди без предварительной записи и еще пять минут ждал результат. В течение всего нашего разговора — а беседовали мы полчаса — дама стояла на лестничной площадке в пяти метрах от меня. Она была крайне любезна, осведомилась сначала о состоянии моего здоровья, уточнив, живу ли я один, и нужна ли мне помощь социального работника. Далее спросила о симптомах, которых, к счастью, в моем случае немного и они легкие (пара вечеров с температурой, иногда приступы кашля). Задала несколько вопросов о моей жене. Поскольку мы живем вместе, в одной квартире, и дистанцироваться друг от друга нам непросто, штат может разместить одного из нас в гостинице.
Сопровождающая попросила меня помочь ей восстановить ход событий, чтобы понять, где я мог заразиться (предположение: в Висконсине, когда я готовил репортаж и беседовал с выборщиками, республиканцы все как один были без масок).
Она спросила у меня имена и адреса людей, с которыми я мог близко общаться, когда уже был носителем вируса. Предложила мне загрузить на смартфон нью-йоркскую версию приложения «Иммуни», позволяющего автоматически разослать предупреждение всем людям, живущим в непосредственной близости. Это приложение, уточнила она, не нарушит моей приватности: при рассылке сообщений оно не раскрывает мою личность адресатам.
Она дала мне рекомендации, что делать и от чего воздерживаться, сообщила правила карантина. Я могу выходить из дома, чтобы посетить врача. Спустя десять дней после положительного результата анализа, если у меня более 48 часов не будет наблюдаться никаких симптомов, я могу считать, что карантин завершен. Тогда надо будет сдать новый анализ для подтверждения.
Она напомнила мне, что в случае проявления тяжелых симптомов меня должны госпитализировать. Спросила, есть ли у меня семейный врач, с которым я могу консультироваться по телефону; знаю ли я телефон ближайшей скорой помощи; есть ли у нас с женой друзья, готовые помочь, например, с покупкой продуктов и лекарств. Прочие стандартные вопросы — пол, национальность — она задала, заранее предупредив, что я «не обязан на них отвечать».
Это была очень политкорректная встреча, с соблюдением приватности и прав и при этом полезная. Она состоялась на третий день после выявления у меня коронавируса (считая выходные). К тому моменту я уже несколько раз разговаривал с другими сопровождающими по телефону, в том числе с девушкой с акцентом, которая успокоила меня словами: «Я буду за вас молиться».
Слишком многим пришлось умереть, слишком много ошибок было допущено поначалу. Но с опозданием в семь месяцев Нью-Йорк научился чему-то у Токио и Сеула. Мы потерпели катастрофу. Но она не прошла зря. Сегодня в этом мегаполисе, где живут более восьми миллионов человек, ежедневно сдается больше анализов на коронавирус, чем во всей Италии. Как правило, тесты ПЦР бесплатны, как и лечение, и это одно из нескольких по-настоящему положительных нововведений, появившихся во время пандемии. Осторожная реформа переложила значительную часть расходов на государственную казну — по крайней мере на время чрезвычайной ситуации. Поразительно, что с целью выявления и отслеживания очагов заражения, дом за домом, наняли и обучили десять тысяч сопровождающих. Уроки Азии не прошли даром.
Нанкин
Клик-клак. Каждый раз, когда медсестра закрывает за собой дверь, принеся мне обед и взяв очередной мазок, она немедленно запирает ее на замок. Вот и разница: здесь моя комната заперта снаружи, и этот звук я, как ни силюсь, не могу игнорировать. В отеле, где я был еще четыре дня назад, все было не так. Разумеется, по сути все оставалось по-прежнему: приехав из Италии, я в любом случае подписал требующееся по закону обязательство не покидать номер и две недели соблюдать обязательный карантин, предусмотренный для приезжающих в Китай из-за границы — как иностранцев, так и китайцев. Однако там дверь оставалась открытой, создавая иллюзию свободы, возможности выглянуть в коридор, знака доверительного отношения властей к моей готовности сотрудничать.
Но теперь Китаю мало одного лишь доверия. Теперь у меня положительный результат анализа на коронавирус, мазок был взят в воскресенье, после чего я попал на более глубокий круг ада системы сдерживания, выстроенной Пекином вокруг инфекции.
Из отеля, где отбывают карантин приезжающие в страну — между прочим, «Холидэй Инн», — меня перевезли во временное медицинское учреждение на окраине Нанкина, один из сборных госпиталей, сооруженных на пике эпидемии.
Когда я вышел из кареты скорой помощи, медсестра измерила все мои жизненные показатели, попросила внести 2000 юаней в качестве задатка (300 евро, остальное в конце) и проводила меня в келью. Больничная палата размером три на пять метров, никаких естественных источников света — лишь неоновая лампа, сводящая на нет время и пространство, две койки, две тумбочки, шкаф, видеокамера, туалет и большой термос с горячей водой. Остальное, как объяснила мне медсестра, можно заказать в магазине. После этого она закрыла за собой дверь. Эти бело-серые стены будут моим горизонтом, пока результаты анализов снова не окажутся отрицательными.
Какой уж там «Холидэй Инн». Изоляция любого человека с положительным результатом анализа, а также любого с подозрением на коронавирус — один из столпов китайского ответа на пандемию. Еще с тех пор, как заболевание начало распространяться в Ухане, где людей силой выволакивали из домов. И теперь Пекин продолжает гнуть свою линию, ведь драконовская система продемонстрировала свою эффективность.
Ранее, когда две недели назад в городе Циндао был выявлен небольшой очаг заражения, который удалось сдержать благодаря массовому тестированию и системе отслеживания, Китай заявлял, что уже два месяца в стране не было ни одного случая заболевания. Возможно, пара случаев все же ускользнула от системы, но суть в том, что вирус не распространяется. Все, у кого был выявлен положительный результат анализа, приехали из-за границы: вот почему каждый пассажир, выходящий из самолета, попадает в «санитарный» коридор и немедленно сопровождается в карантинный отель (за собственные же деньги). Лишь спустя две недели и после отрицательного результата мазка человеку разрешают покинуть карантин. Для выписки же зараженного, такого как я, нужно два отрицательных анализа с промежутком в три дня.
Драконовские методы заметны и в лечении. После КТ легких меня причислили к категории «бессимптомных» носителей. В остальном мире моему иммунитету позволили бы бороться с вирусом своими силами. Здесь же меня не просто изолировали, но и назначили мне лечение.
Объяснила мне его врач, ни разу не посещавшая меня лично, но с готовностью отвечающая на любое сообщение на китайском языке в WeChat. Арбидол, российский антивирусный препарат с недоказанной эффективностью, и интерферон в форме аэрозоля. Излишнее рвение? Возможно, но результат в Китае говорит сам за себя.
В первые три дня медсестры взяли у меня три мазка, забрали десять пробирок с кровью, спрашивали, какая у меня температура, в чате утром, днем и вечером. Под голубыми скафандрами некоторые из них кажутся мне недружелюбными, другие — более приветливыми. Одна помогла мне включать отопление в палате, другая даже пыталась иногда говорить по-английски. И все, выходя, немедленно запирают дверь палаты на ключ.
