Москва упорно создает впечатление, что контролировала и по-прежнему полностью контролирует ситуацию на Кавказе. На самом деле бои там завершились не тогда, когда она этого пожелала, а в тот момент, когда Армения уже не могла сопротивляться. Что это может означать для России?
Когда в декабре 1991 года распался Советский Союз, мир боялся ряда возможных негативных последствий. В общемировом масштабе самой серьезной угрозой была утрата контроля над огромным арсеналом оружия массового поражения. На втором месте — риск обострения этнических и религиозных конфликтов. Страхи насчет арсенала, к счастью, не оправдались. Что касается опасений, связанных с межэтническими конфликтами, которые особенно усиливались на фоне кровавого распада Югославии, то они подтвердились, но в той мере, которая казалась терпимой.
Пожалуй, самым кровавым конфликтом на постсоветском пространстве стала не очень известная гражданская война в Таджикистане (1992 — 1997 год), которая унесла около ста тысяч жизней. Вплоть до российской аннексии Крыма и разжигания войны на востоке Украины Европа уделяла свое основное внимание двум конфликтам в Чечне, в которых погибли десятки тысяч людей (оценки разнятся: от 40 до более чем 200 тысяч).
Однако этот конфликт отошел на второй план после телефонного разговора между Джорджем Бушем и Владимиром Путиным, который выразил свои соболезнования в связи с терактом 11 сентября и немедленно предложил помощь в борьбе с террористами (это, кстати, пожалуй, единственный внешнеполитический шаг Путина, заслуживающий высокой оценки).
Тот факт, что мы уделяли так мало внимания насилию на постсоветском пространстве, объясняется целым рядом причин. Нам приходилось заниматься собственными проблемами, а кроме того, президенту Борису Ельцину, которого сегодня в России называют предателем, трусом и слабаком, удалось добиться для своей страны очень важной вещи. Все конфликты на территории бывшего СССР, в которые могли или должны были вмешаться ООН и ОБСЕ, решались при участии России и с согласия Москвы.
Таким образом, Ельцин де-факто обеспечил России монополию на применение силы и, несмотря на чрезвычайно трудную экономическую ситуацию, сумел сохранить ее великодержавный статус. Россия без колебаний пользовалась своим положением, и ее «миротворческие» силы много раз помогали лояльным к Москве лидерам стабилизировать ситуацию и бороться с терроризмом.
В первую очередь американцам, а в Центральной Азии и китайцам, таким образом Москва не раз давала понять, что Россия — страна мощная и боеспособная. Стоит отметить, что применение силы всегда сопровождалось лавиной слов о международном праве и необходимости находить в кризисных ситуациях политический выход.
Сколько так называемых замороженных конфликтов на постсоветском пространстве получили политическую развязку при участии Москвы за последние 13 лет? Ни одного! Зато Кремль не раз воспользовался всеми ими для того, чтобы продемонстрировать военную мощь. Что касается Грузии, то ей он пригрозил летом 2008 года (первая европейская война в XXI веке), а через шесть лет показал на Украине, что Москва готова прибегнуть к силе, нарушив ею же поддержанные правила, а также все международные обязательства.
Так куда в этом контексте отнести войну в Нагорном Карабахе? На первый взгляд, судя по тому, как завершились бои, может показаться, что Москва все еще полностью контролирует ситуацию и даже одержала победу. Однако, по моему мнению, дела обстоят совершенно иначе.
Азербайджанцы сделали ставку на нерешительность Кремля
Азербайджанское руководство, несомненно, учло текущие российские военные операции на Донбассе, в Сирии и Ливии, а также специфические условия на Южном Кавказе (Армения изолирована не только политически, но и во многом географически), а также осознавало собственное преимущество (оборонный бюджет Азербайджана, пожалуй, больше, чем весь бюджет Армении). Поэтому Баку сделал ставку на силу и добился успеха. Конечно, победа не абсолютная, но с помощью силы ему удалось радикально изменить ситуацию, которая сложилась после войны 1988 — 1994 годов.
С самого начала конфликта Москва призывала обе стороны прекратить бои и найти политический выход, но все безуспешно. Министр иностранных дел Сергей Лавров несколько раз категорично заявлял, что «решение проблемы Карабаха оружием недопустимо», и что Москва считает «обе стороны конфликта братскими и дружественными народами».
Однако, несмотря на призывы Москвы, а уж тем более прокламации Парижа и штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке, азербайджанские силы шли в наступление, а армяне защищались, и к столу переговоров никто не спешил. Перелом случился только тогда, когда у армян, обороняющихся в Карабахе, не осталось сил.
Договор о прекращении огня, который наконец подписали в Москве противоборствующие стороны, по словам пресс-секретаря Путина Дмитрия Пескова, стал «победой народов двух стран». Для Еревана это, конечно, прозвучало как откровенная насмешка. Официально Армения — российский союзник, но за весь конфликт, то есть не только в момент его обострения, которое недавно закончилось, Москва делала для Армении только то, что соответствовало российским интересам. Так называемое постсоветское НАТО, как называют Организацию договора о коллективной безопасности, с помощью которой Москва «помогает» союзникам, всегда остается к проблемам безопасности глухой и слепой и подает голос только тогда, когда из Кремля поступает подготовленное заявление.
От Карабаха к Карабаху
Поэтому уместно задаться вопросом, о чем Москва смогла бы договориться, если бы азербайджанцы не сбили в воздушном пространстве Армении российский военный вертолет? Вероятно, инцидент, который Азербайджан немедленно официально признал и за который извинился, заставил Баку изменить позицию и принять условия, предложенные Москвой. Так Баку вынужденно согласился взять на себя крайне неприятное обязательство и принять в отвоеванных им областях Карабаха российских «миротворцев» численностью около двух тысяч человек.
Получается, российские силы, которые немедленно перебросили на линию соприкосновения, де-факто вернулись в Азербайджан, который покинули после закрытия Габалинской радиолокационной станции в 2012 году. Немного «подсластило» эту горькую пилюлю то, что движение по новому шоссе, которое из Армении в азербайджанский эксклав Нахичевань, будут контролировать российские пограничные силы ФСБ.
Похоже, в итоге Москве удалось выжать максимум для себя из этой ситуации, но что будет дальше? Кстати, Баку немедленно перешел в дипломатическое контрнаступление, заявив, что вместе с россиянами наблюдать за обстановкой в Карабахе будут также турецкие военные. В Азербайджане появился российско-турецкий контактный центр. Москва поспешила заявить, что работа центра не касается миротворческой миссии в Карабахе, но только время покажет, как ситуация (не) будет развиваться.
В будущем станет понятно, насколько важную роль в азербайджанской победе сыграли современное турецкое и израильское оружие, как и другая помощь, и что Россия сделала для Армении, а чего не сделала. Несомненно, будет дана оценка (не)надежности Москвы как союзника и, что главное, как поставщика эффективных систем вооружений. Позиция, которую российское оружие приобрело в Сирии, может быть утрачена.
Тем не менее главная проблема в том, что российская монополия на применение силы на постсоветском пространстве — уже в прошлом. Примеров тому масса, и нет причин сомневаться, что конфликт в Карабахе подтвердил это в очередной раз. Кстати, знаете ли вы, где произошел первый конфликт в истории СССР, который Москва не смогла, хотя тогда скорее еще и не хотела, решать силой? В Нагорном Карабахе…
Автор — политический географ, сотрудник Факультета социальных наук Карлова университета и Столичного университета в Праге
