Сегодня, в понедельник, у Дональда Трампа остается 30 дней на то, чтобы продлить договор с Россией об ограничении стратегических вооружений, называемый СНВ III. У нового президента на то, чтобы продлить этот договор, будет еще 16 дней. Если ни тот, ни другой этого не сделают, то пятого февраля будущего года срок действия СНВ III истечет, и замены ему не будет. Кремль несколько раз выражал желание продлить договор, но Белый дом молчит. Правда, решения, касающиеся стратегических вооружений, готовятся в режиме секретности. До общественности дошла информация из окружения Джо Байдана: готов список первоочередных мер, которые могут сигнализировать определенные изменения во внешней политике. Однако упоминаний о договоре СНВ III там нет.
Но Трамп мог бы сделать широкий жест.
«Вы поймете…»
Пока в Белом доме дают понять, что не собираются покидать его, но кто-нибудь там все-таки мог бы сесть за написание того, что в Соединенных Штатах принято называть farewell address, то есть прощальное послание или речь президента. Два таких послания заслуживают того, чтобы их цитировали и сегодня, причем не только в американских учебниках. Это письмо Джорджа Вашингтона 1796 года и телевизионное обращение Дуайта Эйзенхауэра 1961 года.
Джордж Вашингтон в послании «друзьям и согражданам», в частности, написал, что «основополагающим правилом поведения для нас во взаимоотношениях с иностранными государствами является развитие наших торговых отношений с ними при минимально возможных политических связях». По словам Вашингтона, «нашим верным политическим курсом является воздержание от постоянных союзов с любой частью зарубежного мира». В тексте, что интересно, также содержится резкая критика тогда только зарождающихся политических партий.
Дуайт Эйзенхауэр в своем послании к «соотечественникам-американцам», в частности, предупреждал об избыточном влиянии военно-промышленного комплекса: «Этот конгломерат огромного военного истеблишмента и крупной индустрии вооружений является чем-то новым в американской жизни. Экономическое, политическое, даже духовное влияние такого союза ощущается в каждом городе, в каждом здании администрации штата, в каждом ведомстве федерального правительства… Потенциал опасного роста его неоправданной власти существует и будет существовать».
Прощальные слова президента Соединенных Штатов входят в историю (когда послание удается). И теперь от Дональда Трампа зависит, сумеет ли он в последние дни своего пребывания в Белом доме повлиять на то, как о нем будут вспоминать. Поймет ли он, что последние часы своего президентства ему не стоит тратить только на реабилитацию некоторых своих друзей? Осознает ли он, что у него есть уникальный шанс отмежеваться от того, что он считает опасным для США? Нужно описать суть того, что называется «глубинным государством», и тогда, возможно, он сможет сказать, почему ему так и не хватило союзников, чтобы «осушить вашингтонское болото». Он мог бы рассказать, что бы делал, если бы его переизбрали. Например, через четыре года, если дела у Джо Байдена пойдут плохо. Скажем, Трамп мог бы выстроить мост в будущее в виде предложенного договора СНВ III.
«Вы решите…»
Дональд Трамп успел немного и уходит, оставив работу недоделанной. Все затормозилось на полпути, хотя в некоторых случаях это, пожалуй, «к счастью». Хаотичные решения о борьбе с новым коронавирусом повлекли за собой необратимые трагические последствия, и то, что можно исправить вакцинацией, принесет плоды только к лету. Американские солдаты остаются на Ближнем Востоке. Путь к миру между Израилем и палестинцами, арабами и мусульманами по-прежнему заблокирован. Договор о северокорейской ядерной программе так и не подписан. НАТО не трансформировалось и уж тем более не модернизировалось. Иран не испугался и благодаря давлению Вашингтона приближается к реальной ядерной оборонной программе. Отношения с Россией остались на уровне «позднего Обамы». Китай процветает, а дефицит США растет. И продолжать так можно было бы еще долго.
Политика Байдена может повлечь мгновенные и ощутимые изменения. США вернутся во Всемирную торговую организацию, а возможно, и в ЮНЕСКО. Будет восстановлена подпись США под Парижским соглашением по климату. Отношения со странами Европейского Союза и НАТО легко вернутся в прежнее русло благодаря дипломатическим усилиям. Но вот чтобы согласовать с ними действия в отношении, например, иранской ядерной программы, Белому дому потребуется смелость. Вопрос в том, сумеет ли новая администрация на деле, а не только на словах, переключить внимание Вашингтона с Ближнего Востока на Индо-Тихоокеанский регион, о котором в Белом доме говорят еще со времен Барака Обамы? Будет ли Вашингтон относиться к Москве как к партнеру? Сумеет ли новая администрация принять неизменный факт: мощь Китая растет и продолжит расти? Сумеет ли команда Байдена перейти от конфронтации к кооперации, от жажды гегемонии к продуманной защите интересов Соединенных Штатов в условиях многополярности?
«Вы все знаете…»
СНВ III — особая тема для обоих президентов, то есть как для уходящего Дональда Трампа, так и для приходящего Джо Байдена. Они оба это знают, но, как кажется сейчас, впервые с мая 1972 года мир останется без договора между Вашингтоном и Москвой об ограничении стратегических наступательных вооружений. И это в обстановке, когда в системы вооружений стремительно внедряется искусственный интеллект. Ответственность Соединенных Штатов и России ясна как белый день, поскольку вместе они обладают более чем 90% мирового ядерного арсенала. Причем каждая из этих держав располагает примерно 1350 стратегическими боезарядами. И многие из них можно было бы сократить, поскольку, согласно компетентным подсчетам, даже сотни таких боезарядов хватит, чтобы уничтожить важные экономические, культурные и политические центры и заставить всех, кто населяет пострадавшее государство, спуститься на несколько ступеней вниз по цивилизационной лестнице.
На графике, который я позаимствовал у вашингтонской организации Arms Control Association, видно, как менялся мировой ядерный арсенал. Согласно графику, максимально число ядерных боезарядов возросло в 1986 году, а затем оно снизилось до современных тринадцати с половиной тысяч. Но эти цифры обманчивы. «Потребительная ценность» этих боезарядов только растет: постоянно совершенствуются старые и внедряются новые стратегические носители, а кроме того, растет точность попаданий. Но график скрывает и другой «секрет». Ясно, что стороны пошли на договор, поняв, какими могут быть последствия ядерной катастрофы, во время Карибского кризиса в 1961 году. Не менее важно и то, что договоры о контроле над стратегическими вооружениями не повысили уровень доверия, а напротив, явились результатом точных расчетов и предшествующего углубления взаимопонимания. Похоже, что сейчас на Западе нет государственных лидеров, которые понимали бы логику стратегических вооружений и при этом были бы способны вникнуть в интересы и намерения партнеров или возможных противников.
«Вы нас спасете…»
В воскресенье почти незаметно минула 200-летняя годовщина окончания Троппауского конгресса Священного союза. Этот договор трех монархов канул в Лету, в первую очередь, из-за преобладания историков либерального и левого толка. Им не по душе тот факт, что Священный союз противился радикальным переменам в Европе. В принятом на Троппауском конгрессе документе прямо сказано, что стороны будут вмешиваться в революционные события в странах, где они произойдут. Крайне предосудительно. Но Священный союз, помимо контрреволюционной миссии, также представил небывалую мирную программу. Он обещал вечный мир между правителями, проповедующими разные направления христианства, то есть между православным русским царем, католическим императором в Австрии и протестантским прусским королем. Мало того, сообщается, что за 30-летнюю войну между католиками и протестантами в боях, а главное, от болезней и голода погибли около восьми миллионов человек, а в немецких провинциях до 40% населения. Сегодня причины этой смертельной религиозной ненависти, которая и не снилась шиитам и суннитам, забыты и выглядят непонятно. Точно так же многие причины нынешних политических споров покажутся непонятными нашим потомкам.
Однако вместе с забытыми причинами кровавых конфликтов теряется и понимание их опасности. Во времена Священного союза понимание необходимости мира появилось после ужасов наполеоновских войн. Но Крымская война показала, что с приходом нового поколения политиков и солдат воспоминания о них утратились. Точно так же забылись эмоции, вызванные эпидемией испанки и катаклизмами мировых войн. Болезненные чувства сменила по-разному толкуемая и историческая информация, и сегодня идеологические предрассудки безумного пражского аппаратчика могут благодаря СМИ значить больше, чем научные исследования.
По прошествии 60 лет развеялись и воспоминания о Карибском кризисе и о той радости, которую вызвали первые договоренности о контроле над стратегическими вооружениями. Тем не менее один из американских президентов мог бы спасти СНВ III, и таким образом полученное время и доверие Вашингтон и Москва могли бы использовать для подготовки нового, лучшего договора. Но, судя по внешним сигналам, этого не случится. В последние недели Россия провела испытания, пожалуй, всех своих систем стратегических вооружений. Владимир Путин показал президентский бункер на случай войны, чтобы даже самые непонятливые политики осознали: победить Россию в войне невозможно. С другой стороны, активизировались антироссийские кампании. В нескольких агентурных центрах одновременно возобновили игру вокруг отравления диссидента по заказу Кремля. Госдеп США обвиняет Россию в киберударах по федеральным органам США. И то, и другое заявляется бездоказательно, но при активной поддержке журналистов, в представлениях которых слово «расследовательский» означает то же самое, что «махровая пропаганда».
«В шаге от счастья…»
Пока важность продления СНВ III перекрывает перспектива заработать на продаже вооружений. Эйзенхауэр напрасно предостерегал от опасности военно-промышленного комплекса. Абсурдное представление вокруг десяти миллиардов в Палате депутатов Чешской Республики, устроенное, чтобы и беззубые волки остались сыты, и овцы были целы, подтверждает, что американский военно-промышленный комплекс с легкостью осваивает уже и Центральную и Восточную Европу. О призыве Вашингтона избегать союзов в городе, названном в его честь, забыли еще во времена Второй мировой войны, и, похоже, к первому американскому президенту сегодня больше прислушиваются в Пекине.
В январе Соединенным Штатам предстоит глубже познать то, что в прощальном послании писал Джордж Вашингтон об угрозе, связанной с возникновением политических парий. Первый американский президент, как и второй чехословацкий, описал опасность партийной системы во многих аспектах. Она грозит созданием альтернативного правительства, возвышением интересов партий над интересами народа, разжиганием ревности между группами и регионами, провоцированием искусственных беспорядков и восстаний, мстительностью по отношению к членам других партий, а также проникновением иностранных интересов во властные структуры США. Все это Джордж Вашингтон считал угрозой, и все это грядет вместе с инаугурацией нового президента Соединенных Штатов. Кто в такой момент в Белом доме будет думать о конструктивной внешней политике?
Пожелать под Рождество, чтобы президенты спасли СНВ III, наверное, похвально. Но есть одна маленькая проблема, которая была у человечества всегда. Яромир Ногавица описал ее в песне «Господин президент». Она поется от лица человека, который верит, что изменит что-то, обратившись с просьбой на самый «верх». Он обращается к тем, кто даже не может услышать его пожелание, а тем более прислушаться к нему. Это песня о полной безнадежности, порожденной наивной верой в возможность, способность и желание правителей помогать тем, кто «внизу».
